Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

— Могу я прикоснуться к тебе?

— Да, Боже, да, — задыхался я. — Я твой. Пожалуйста, прикоснись ко мне, — я ждал десятилетия, чтобы почувствовать ее руки на себе. Столетия. Вечность.

Она потянулась вниз и нежно взяла мои яйца в ладонь, проверяя их вес. Я застонал, заставляя себя оставаться неподвижным, пока она исследовала их. Мое дыхание вырвалось в рваном выдохе, когда она обхватила мой член, скользя рукой от основания до кончика, где большим пальцем провела по головке.

Боже, как это приятно.

— Кира, — простонал я, положив свою руку поверх ее и отстраняясь. Я хотел, чтобы это продлилось подольше.

Ее губы приоткрылись, пока она смотрела на наши соединенные руки, и я видел, как двигалось ее горло, когда она сглатывала. Я поднес к ней большой палец, желая почувствовать каждую реакцию ее тела на меня. Провел большим пальцем вверх и вниз по ее шее, медленно, всего на мгновение, прежде чем обхватить ее затылок и снова наклониться, чтобы захватить ее рот. Я вздрогнул от ощущения ее шелковистой, гладкой кожи против моей собственной, наслаждаясь ощущением ее мягкости против моей твердости. Отдаваясь. Уступая. Я откинулся назад, чтобы заглянуть ей в лицо, отчаянно желая увидеть выражение ее лица.

Значит ли это для нее так же много, как и для меня? Было ли это новым для нее? По-другому?

Я не знал, что спросить, как поставить вопрос, и поэтому искал ответы в ее глазах. Я попал под чары ее взгляда, пока ее ресницы не опустились, и она не взяла меня за руку, чтобы подвести к кровати.

Когда она села на нее и откинулась назад, я придвинулся к ней, держа свой вес на одном колене, а другим раздвигая ее бедра. Я прижался к тому месту, откуда исходило ее тепло, и она тихонько застонала.

— Вот мы и здесь, — пробормотал я, повторяя слова, которые она сказала мне в лабиринте.

Наконец-то. Наконец-то.

Пока это слово эхом отдавалось в моей голове, оно казалось чем-то большим, чем просто ожидание, которое я выдержал, чтобы сделать Киру своей. Оно как будто подводило итог тому, чего я ждал так долго. Всю свою жизнь.

Наконец-то ты здесь.

Она моргнула, ее глаза сфокусировались на мне.

— Да, — сказала она. — Вот мы и здесь.

Прижавшись бедрами, мы оба застонали, ее голова откинулась назад на матрас. Ее руки поднялись к моей голове, и она провела ногтями по коже головы, заставив меня застонать от удовольствия.

В прошлом у меня всегда был определенный порядок действий в постели, о котором я никому не рассказывал. Я знал, что приносит удовольствие женщинам, что приносит удовольствие мне, и что приводит к взаимному удовлетворению. Но с Кирой все это пошло прахом. Я пытался вспомнить, что мне следует сделать в первую очередь и куда двигаться дальше, но все это вылетело из головы, так что мне оставалось полагаться только на инстинкт. Я мог сосредоточиться только на силе собственного возбуждения, на жаре ее мягкой плоти, когда она двигалась подо мной. Я чувствовал себя неуверенно и неумело, словно Кира была первой женщиной, к которой я когда-либо прикасался.

Я уже делал это раньше, — успокаивал я себя, но слова казались фальшивыми. Я больше ни в чем не был уверен.

Приблизив свои губы к ее губам, я наклонил голову так, чтобы мой язык полностью проник в ее рот. Она издала глубокий звук одобрения, ее язык встретился с моим, извиваясь и переплетаясь, ее бедра подались вверх к моему пульсирующему члену, а ее мягкие груди прижались к моей груди. Я застонал от восхитительного удара и оторвался от ее рта, проведя губами по ее горлу и облизывая ее затвердевшие соски, сначала один, потом другой. Я нежно теребил и покусывал, а затем успокаивал языком, пока она не задрожала подо мной, задыхаясь и прижимаясь своим телом к моему.

— Кира, — стонал я.

Я хотел поклоняться ей. Каждой тайной точке, каждой чувствительной впадинке, каждому нежному изгибу. Когда я перевернул ее, она тихонько застонала, а я стал целовать ее позвоночник, вдыхая женский аромат ее кожи, вдыхая ее в себя. Я лизнул крошечные ямочки на ее пояснице, провел губами по ягодицам, спустился к задней части ее коленей и снова поднялся. Я потерял всякий контроль, полностью отдавшись велениям своего тела. Звуки, которые она издавала, сводили меня с ума от желания, от любви к милой, сексуальной, маленькой ведьме подо мной.

— Кира, — прошептал я снова.

Перевернув ее еще раз, я провел руками по ее телу, поглаживая, когда она выгнулась дугой, предлагая себя мне. Я наклонился и поцеловал внутреннюю сторону бедра, а ее руки снова запутались в моих волосах.

— Пожалуйста, — задыхалась она.

Когда я поднес язык к ее набухшему клитору и лизнул его, мое тело стало еще горячее и тверже от ее звуков удовольствия. Я не мог больше терпеть. Собирался достичь оргазма, даже не находясь внутри нее, и мне отчаянно хотелось накрыть ее тело своим собственным, погрузиться внутрь, толкаться и насаживаться на ее горячую, скользкую мягкость. Опустив свой вес сверху, я задвигал бедрами над ее бедрами, мой член болел от потребности.

Кира обхватила меня за плечи, на ее лице было выражение чистого отчаяния.

— Пожалуйста, — повторила она, ее голос был грубым.

— Да, — это было все, что я смог вымолвить, мой рот вернулся к ее, наш поцелуй был диким. Ее руки гладили мои руки, мою спину, мою грудь, казалось, везде.

Да, да, да.

Где-то в глубине своего затуманенного мозга я подумал:

Что это? Если это занятия любовью, то я никогда не занимался этим раньше. Если это похоть, то я испытывал лишь ее слабую версию. Это, это похоже на танец с молнией, на занятие любовью с любимой женщиной.

Я отстранился лишь на мгновение, чтобы посмотреть в ее глаза. Руки Киры обхватили мои плечи, и я вошел в нее. Она смотрела на меня, не моргая, выражение ее лица представляло собой восхитительную смесь вожделения, недоумения и нетерпения.

— Кира, — снова пробормотал я, вжимаясь в нее. Казалось, весь мой словарный запас свелся к этому слову. Ее тело было теплым, влажным, мягким и таким тесным, что я едва мог поместиться внутри. Я издал стон, дрожа от нетерпения, когда протиснулся еще чуть-чуть дальше. Она приподнялась навстречу мне, как будто я шел слишком медленно для нее, и, несмотря на мою отчаянную потребность, улыбка натянула мои губы.

Боже, она очаровательна.

Боже, она моя.

Я вошел в нее еще немного, и Кира издала слабый хныкающий звук, обхватив ногами мои бедра. Я вонзился глубже, наконец, погрузившись в нее полностью на последнем толчке. Ее глаза закрылись, а губы приоткрылись, и она издала небольшой вздох. Ее взгляд снова встретился с моим, когда я начал двигаться, и интимность взгляда, пока я соединялся с ней, стала почти невыносимой. Ее дыхание становилось все быстрее и быстрее, ее бедра встречали мои толчки, и я изо всех сил старался сдержать удовольствие, которое бурлило в моем животе, стягивало мои яйца, кололо кожу.

Господи, это так хорошо, что почти больно.

Я смутно слышал, как шепчу ей слова, которые были не словами, а просто эмоциями, облеченными в звук — они были разрозненными, обрывистыми и исходили из самой глубины моего сердца.

Ее руки скользили по моей спине, исследуя ее, пока не добрались до моей задницы, и она обхватила ее, в то время как я двигался в ней.

— Быстрее, — застонала она, и я почувствовал, как волосы зашевелились на моем затылке от возбуждения, вызванного одной этой командой. Я ускорил темп, вколачиваясь в нее сильнее, мое дыхание вырывалось резкими выдохами. Понятия не имел, где кончаюсь я и начинается она. Я приблизил свой рот к ее для еще одного поцелуя, и когда она издала небольшой вздох, и я почувствовал, как ее мышцы начали сокращаться, то слегка откинулся назад, чтобы засвидетельствовать ее капитуляцию. Я с удивлением наблюдал, как она освобождается, эта женщина, которая так упорно сопротивлялась мне, бросая вызов на каждом шагу, эта женщина, которая очаровывала меня, испытывала меня, доводила меня до предела и заставляла меня гадать. Она была для меня всем: моими мечтами, моей слабостью и человеком, который заставлял меня хотеть быть сильным. Она была единственной женщиной, которая показала мне, что я имею значение, что меня хотят. Что меня достаточно.