Анита Берг - Неравный брак

Визиты к тетке продолжались. Муж ее приобрел фургон, и время от времени мать с Джейн удостаивались чести быть вывезенными на природу. Дядюшка предпочитал платить больше, но останавливаться у самого моря: такое место и было закреплено за ними на стоянке. Джейн нравилось ночами лежать на койке в фургоне, прислушиваясь к негромкому шипению газовых ламп и к равномерному рокоту волн у побережья. Она вслушивалась в эту чарующую мелодию, представляя, как волны перекатывают легкие раковины и мелкие камни. В такие минуты Джейн старалась вообще не вспоминать о родном доме.

Вечно наряженная в бесформенные черные или каштанового цвета платья, тетка Вай представляла собой самую добрую, самую забавную женщину, какую только Джейн доводилось когда-либо видеть. Невероятно полная, она и лицо имела такое же, однако удивительной красоты и выразительности темно-карие глаза, которые то и дело озарялись весельем, душевная теплота и твердость характера придавали ей редкостное обаяние. Особенно поражал Джейн теткин рот, большой и бесформенный. Когда же Вай поедала шоколад, губы обволакивали сладость с такой явной чувственностью, что конфете можно было только позавидовать: процесс поглощения сладостей выполнялся самым что ни на есть нежнейшим образом. В фургоне, разумеется, не было телевизора, и теперь ничто не отвлекало женщин от разговоров. Именно там, на природе, Джейн впервые поняла, какая же умная у нее тетка. А как она любила смеяться! Вне зависимости от того, что именно обсуждали во время разговора, тетка всегда умудрялась сказать что-нибудь смешное — и сама же хохотала до слез. Джейн не раз мечтала о том (правда, потом стыдилась этого), как было бы хорошо, если бы тетка сделалась ее матерью. Чуть позже у Вай появилось новое увлечение. Если она не выезжала к морю, то приглашала Джейн с матерью смотреть один из тех знаменитых домов, что был открыт для посещения. Женщин решительно не волновали драгоценности, зато они проявляли исключительный интерес к обтрепанной бахроме оконных штор, вытертым коврам, запыленной мебели Чиппендейла. Джейн даже казалось, что в конечном счете удовольствие зависело от того, сколько стоил подаваемый чай и насколько чистыми бывали туалетные комнаты. Тем не менее она с огромным удовольствием сопровождала сестер, пытаясь представить себе интерьер дома сто лет назад при свете множества свечей, когда дамы еще носили длинные платья и занимались вышиванием на пяльцах.

Выходные дни и совершаемые путешествия весьма разнообразили жизнь Джейн. За эти поездки она навсегда осталась благодарна тетке. В присутствии Вай даже мать делалась другой, менее резкой, как если бы ее смягчал исходивший от сестры свет довольства и добра. Мать чаще улыбалась и вообще становилась несколько легкомысленной, каковой, видимо, она и была в юности. Однако к вечеру, когда они с Джейн возвращались домой, все добродушие как ветром сдувало: глаза делались холодными, подозрительными, а рот сжимался, приобретая форму подковы.

Джейн все сильнее ощущала некоторую раздвоенность: в школе она могла от души смеяться, шутить, в голове роилось множество самых разных идей, дома же была невероятно мрачной.

При виде Джейн мать приходила в отчаяние. Идеалом миссис Рид была кузина Джейн — светловолосая, с хорошеньким носиком и пустыми глазами, как у фарфоровой куклы, в то время как серые глаза дочери вызывали у матери глухое раздражение. Совсем еще малышке, прямые темные волосы Джейн на ночь завязывали тряпочками, чтобы получались кудряшки. Эта прическа до такой степени не шла к мужественным чертам лица девочки, что только слепой мог этого не заметить. Лет до четырнадцати мать коротко стригла девочку, оставляя лишь челку; Когда же дочери пошел пятнадцатый год, она воспротивилась.

И в шестнадцать для Джейн явилось полной неожиданностью восприятие ее ровесниками — ей дали понять, что она вовсе не дурна собой.

Теперь Джейн вместе с приятелями в свободное время перемещалась с кортов в молодежные клубы, где можно было потанцевать; молодые люди вместе выезжали на велосипедах к морю, резвились на природе, бесконечно пили кофе, безапелляционно судили обо всем на свете и между делом флиртовали друг с другом. Пару раз, увлеченная молодыми людьми, испытывая при этом странное ощущение внутри, которое с пищеварительными процессами ничего общего не имело, Джейн соглашалась на свидание. Она назначала день, волновалась и предвкушала черт знает что, однако возвращалась потной и нервной после многочисленных слюнявых поцелуев и неумелого лапанья. Неудачные попытки заняться с ней сексом никак не походили на те возвышенные мгновения и не вызывали у нее в душе тех романтических чувств, которые воспевали поэты.

Школьная пора подошла к концу. Неплохо было бы продолжить образование в университете, но Джейн не захотела больше принимать помощь от матери: стыдно было мириться с тем, что мать вкалывает на фабрике, чтобы дочь могла учиться. Ведь ей почти восемнадцать! Кто-то из учителей посоветовал ей выучиться на медсестру. По зрелом размышлении Джейн вынуждена была признать, что в этом деле есть свои плюсы: сначала ей будут выплачивать стипендию, она переедет в Лондон, подальше от родительского дома и присмотра, возможно, встретит там множество интересных людей. И вот, без особого желания, просто из необходимости куда-нибудь уехать, Джейн начала всерьез подумывать о профессии медсестры.

Глава 4

Не имея никакого понятия о лондонских больницах, Джейн обратилась в ту, о которой хоть что-то слышала, — в больницу Святого Томаса. Получив бланк заявления и образец рекомендательного письма от священника, Джейн порвала документы на мелкие кусочки. Знакомство с церковью было у нее самое что ни на есть шапочное: в свое время ее крестили, иногда, то есть очень редко, девушка заглядывала в методистскую церковь, но отнюдь не из религиозных чувств, а потому, что в воскресной школе устраивали самые лучшие выезды на природу. После ответа из больницы Святого Томаса Джейн несколько приуныла: неужели на медсестру обучают только с благословения церкви?

— Эй, ты только посмотри! — воскликнула мать, передавая дочери ежедневную газету. — Раз уж это подошло ей, может, подойдет и тебе?

Джейн пробежала глазами заметку, в которой говорилось о том, что, по некоторым сведениям, одна из иностранных принцесс намерена поступить в лондонскую больницу для обучения сестринскому делу.

— Эти небось тоже потребуют рекомендацию от священника.

— Но ведь ты наверняка ничего не знаешь! Попробуй, попытай счастья. А вдруг получится! Да еще и познакомишься с представительницей королевской семьи!