Карина Хейл - Игра (ЛП)

— Чего не сделаешь для своего кузена, — комментирует Лаклан, и я теряюсь в грубости его акцента. Его тон граничит с весельем, даже если лицо остается холодным.

— Особенно если замешана дамочка, — шутит Линден. Лаклан на это ничего не отвечает.

Ах, так он бабник, как и другие МакГрегоры. Я так и думала. Имею в виду, как вы можете выглядеть вот так, весь такой мужественный, дикий, сильный, с этими губами и глазами, и чтобы женщины не падали к вашим ногам. Черт, если бы я не дала обет и была бы накрашена, и у нас не было бы зрителей, я уже была бы под столом, пытаясь засунуть его член себе в рот. Держу пари, он великолепен.

Я мысленно вздыхаю. Меня не беспокоит, что он игрок, я сама такая. Или была такой. Полагаю это меня и беспокоит. Я никогда не буду образцом. Несмотря на то, что воздержание к лучшему, мне нужно что-нибудь эдакое, и Лаклан МакГрегор мог быть бы тем, кто даст мне это. Снова и снова.

То есть, конечно, если он находит меня привлекательной. Если он вообще меня заметил. Но судя по тому, что время от времени я ненадолго ловлю его взгляд и не вижу ничего в этих холодных, зеленоватых глазах, я знаю, это невозможно. Может, несмотря на шутку Николы, он на самом деле запал на эту Жюстин.

К счастью, Джеймс присоединяется к нам, спрашивая, нужны ли нам еще напитки, и я пользуюсь возможностью, чтобы сбежать. Стеф и Никола протестуют, заявляя, что позже возьму такси вместе со мной, но я ни минуты больше не могу сидеть там с шотландским зверем напротив.

Я быстро прощаюсь, едва взглянув на Лаклана, а потом со всех ног мчусь прочь. Как только такси привозит меня домой, я направляюсь прямо в квартиру к своему быстро пополняемому тайнику с бойфрендами на батарейках.

Я не трачу время понапрасну. Мне не нужна прелюдия, я достаточно насмотрелась на Лаклана. Как оказалось, взаимностью там и не пахло. Я уже мокрая лишь при мысли о нем, так что я ложусь на кровать, погружаю вибратор глубоко в себя и представляю себе, что это его член медленно вдалбливается в меня. Представляю его напряженные, твердые, невероятно рельефные мышцы надо мной, лихорадочную напряженность в глазах, резкий акцент, выкрикивающий мое имя.

И тут чертовы батарейки в моем вибраторе умирают, и я остаюсь с заикающимся поддельным пенисом. В отчаянии стону, отбрасывая его в сторону, и рукой заканчиваю начатое.

Сначала мужчины в городе разочаровали меня, а теперь и мой вибратор.

Я засыпаю с мыслью о том, что все пенисообразное должно оставаться далеко-далеко от меня.

Глава 2

КАЙЛА

На следующее утро я просыпаюсь, чувствуя себя изрядно потрепанной. Это мое наказание за вчерашние три бокала вина. У меня не занимает много времени почувствовать опьянение, и, к сожалению, это же значит, что мне не надо много, чтоб на следующий день дерьмово себя чувствовать.

Так или иначе, мне удается встать до того, как мой будильник перестанет звонить, и я принимаю холодный душ. Порой это единственный способ действительно проснуться и привести себя в чувство, а это значит, что я мерзну под холодной водой, по крайней мере, пару раз в неделю. Ни для кого не секрет, что я, как говорит мама, девочка с причудами, и что мне время о времени надо перестроить свои мысли. Кроме того, это придает вашим волосам дополнительный блеск.

После душа я решаю уделить повышенное внимание своей внешности, чтобы компенсировать то, как дерьмово выгляжу после вчерашнего. И еду в офис до того, как получу нагоняй за опоздание.

Не то чтобы моя начальница Люси когда-нибудь орала на меня, хоть я и постоянно опаздываю. На самом деле половину времени она ничего не говорит, что и хорошо и плохо одновременно. Никакой критики, но и никакой похвалы.

Когда я только окончила университет, у меня были большие амбиции. Имею в виду, а у кого нет? Я думала, что прямиком из универа танцуючи отправлюсь к удивительной новой карьере. Брэм не очень-то ошибся, предполагая, что я могла бы писать. В университете моей основной специализацией была журналистика, а дополнительной реклама. Казалось, обе эти области отражали две разные стороны меня – одну наглядную, одну внутреннюю. Обе творческие.

Но мир был жестокой сукой, и рынок труда был заполнен тысячами таких же наивных мечтателей. Мне адски повезло, что после практики в Bay Area Weekly, где я работала ассистентом в отделе продажи и классификации объявлений, открылась вакансия. Я проработала три долгих года, пережила двух боссов и всевозможные ротации, пока, наконец, не двинулась выше. Я перешла в отдел обработки счетов, и в конечном итоге занимаюсь обработкой счетов.

Это хорошая работа. Ничего захватывающего, что, полагаю, делает ее не такой уж хорошей. Но с точки зрения того, кто хочет нормальную работу, у меня все неплохо. Так как я работаю там достаточно долго, у меня есть ряд льгот, трехнедельный ежегодный отпуск, зарплата, позволяющая мне оплачивать аренду жилья в Сан-Франциско, что само по себе чудо.

Но это не то, чем я хочу заниматься, даже если на самом деле я не позволяю себе мечтать о другом. Хочу сказать, мне тридцать. Знаю, я еще ужасно незрелая, но даже если и так, пора бы мне уже разобраться с этим дерьмом. Черт, я думаю, к этому времени я должна была разобраться со многими вещами.

Стеф и Николе в этом плане было легче. Они обе знали, что хотят работать в моде, и хотя они должны были из кожи вон лезть, чтобы добраться туда, где они сейчас, но они заставили это работать. У Стефани собственный успешный магазин одежды, а Никола, несмотря на то, что все еще работает барменом, преуспевает в своем собственном проекте.

И вот она я, которая хочет помогать, творить и высказываться, но не уверена, как начать. Все что я знаю, это как работать с девяти до пяти, даже если подобное делает дыру в моем сердце еще больше. Когда я жаловалась на это своим подругам, они обе говорили мне попытаться выяснить, чем я хочу заниматься. Когда я жалуюсь маме и братьям, они говорят мне, что я должна быть благодарна за ту работу, которая у меня есть, и что я в состоянии платить за жилье и покупать еду. Проблема в том, что правы все.

Скажу вот что, с тех пор, как Брэм поговорил со мной об интервью, предлагая мне заняться этим, внутри меня начало что-то просыпаться словно спящий вулкан. Поначалу я думала это из-за мыслей о сексуальных действиях с участием Лаклана, но теперь я понимаю, что причина в том, что я представляю себе, каково это будет написать что-нибудь. Увидеть свое имя в печати. Заставить других увидеть мои мысли. Изменить жизнь людей в той или иной форме.

Так что пока я сижу за своим столом, накручивая кончик хвоста на ручку и делая вид, что читаю электронную почту, на самом деле я задаюсь вопросом, на что это было бы похоже, сидеть в открытом пространстве в холле, где сидят все авторы, со страстью что-то печатая.