Карина Хейл - Игра (ЛП)

Я держу себя в руках. Киваю и говорю.

— Приятно познакомиться.

А на самом деле хочу сказать, Можно, пожалуйста, я полижу твое лицо? Потому что это чертовски привлекательное лицо, особенно вблизи. Он весь такой хмурый, будто пытается выяснить, почему ему вообще должно быть дело до того, кто я такая, и у него между бровями появляется такая глубокая морщина, что мне хочется провести по ней рукой. Его глаза ясные, карие с зеленым. Под скулами глубокие ямочки-впадины, а широкий подбородок покрыт идеальной отросшей бородой, густые, каштановые волосы. И его губы. Его восхитительные губы. Мне нужны эти губы между моих ног.

От этой мысли огонь внутри меня разгорается, и я чувствую, как краснею.

Это заставляет его нахмуриться еще больше.

— Кайла, — говорит он. Его голос очень низкий и грубый, словно из мрачных фильмов 40-х годов, а его шотландский акцент в миллион раз ярче, чем у Линдена и Брэма. Мое имя из его уст звучит, словно своего рода гэльский десерт. Естественно при этой мысли у меня перед глазами возникает видение, как он раскладывает меня на столе и поедает словно десерт.

Боже. Мне нужен холодный душ. И немедленно.

— Нам нужна кабинка побольше, — говорит Никола, и ее голос возвращает меня к реальности. Даже если мне не хочется отрывать взгляд от Лаклана и его мрачного, громадного великолепия, для меня идеальное время быть умницей и убраться отсюда к чертям.

Быстро допиваю вино, прежде чем выйти из кабинки. Я двигаюсь прочь от Лаклана, боясь, что нахождение рядом с ним сродни движению вокруг черной дыры, и готовлю оправдания, чтобы уйти, когда Брэм тянется и касается моей руки.

— Кайла, можно с тобой поговорить? — спрашивает он, и я с удивлением смотрю на него. На это раз он выглядит серьезно, и я чувствую себя маленькой девочкой, которая попала в неприятности. Наверное, потому что я, как правило, все время в них попадаю.

— Хорошо, — быстро говорю я, и посылаю Николе обеспокоенный взгляд. Она просто пожимает плечами, кажется сама удивляясь. Остальные переходят в кабинку побольше.

Брэм похлопывает по месту в кабинке, где мы только что сидели.

— Присаживайся. Мне надо кое-что у тебя спросить.

— Если ты хочешь спросить, не перееду ли я к тебе, ответ нет, — отвечаю я, неохотно садясь.

— Ха-ха, — сухо говорит он. — На самом деле я хотел попросить тебя об одолжении. — Он делает паузу, сводя брови вместе. — Ты ведь работаешь в Bay Weekly, не так ли?

— Да, — медленно отвечаю я. Я каждый день думаю о том, чтобы бросить свою работу, но ему этого не говорю.

Он складывает руки перед собой, демонстрируя блестящие серебристые часы которые вероятно стоят целое состояние.

— Как ты знаешь, я все еще пытаюсь добыть финансирование для своего жилого комплекса. Лаклан здесь, чтобы помочь мне с этим – он сам сделал много толковых инвестиций на протяжении многих лет, так что у него есть деньги, и как выяснилось, благотворительность для него тоже важна. Но нам не хватает инвесторов, и мы пытается сделать все, что можем, чтобы найти их.

Я киваю, не понимая, как я могу помочь в этом вопросе. Несмотря на то, что Брэм пару раз раздражал меня своим неправильным поведением, у парня на самом деле золотое сердце. Он пытается получить финансирование для своего жилого комплекса. Он купил его на собственные деньги и предоставил жилье семья с низким доходом, больным и людям пожилого возраста, и другим, тем, кто едва сводит концы с концами. Как объяснила Никола, он может продолжать делать все в одиночку лишь пока у него не закончатся деньги, и пока Сан-Франциско не даст ему то, в чем он так отчаянно нуждается.

— И вот я подумал, — продолжает Брэм, — возможно ты могла бы замолвить за нас словечко в журнале. Нам нужна любая огласка.

Я разочарованно гримасничаю.

— Мне жаль. Я бы помогла, если б могла, но я работаю в рекламе. Занимаюсь отчетность по частным объявлениям. Я, возможно, могла бы вставить туда рекламу или что-то…

Брэм качает головой.

— Спасибо. Рекламу я могу подать сам. Это просто…статья, упоминание о нас в колонке редактора, что-то, что действительно могло бы помочь.

Даже если я ничего не имею против своего босса Люси, Джо, редактор газеты, реальный мудак. Если бы я хотела сделать то, о чем говорит Брэм, мне пришлось бы идти к нему.

Тем не менее, Никола моя подруга и Брэм хороший человек. Я вздыхаю.

— Ладно. Я завтра поговорю с редактором, и посмотрим, что смогу сделать. Я не могу написать статью, но уверена, кто-то сможет. Если им будет это интересно.

— Никола говорила, ты училась в школе журналистики. Почему ты не можешь написать ее? Она бы получилась более личной, ты так не думаешь?

Я чувствую знакомый укол сожаления в животе.

— Я училась в Институте информации, — поправляю я его, — и оказалась в рекламе. Я могу писать, но…они бы мне не позволили, даже если б я попыталась. Они поручат это штатному сотруднику. Но они все хороши. Я посмотрю, что смогу сделать, хорошо?

Он улыбается мне. Красивый дьявол.

— Спасибо, Кайла. Ты не такая злобная, как они говорят.

Я поднимаю бровь.

— Позволю себе не согласиться. В конце концов, я работаю в рекламе.

Несмотря на то, что я готова уйти, что-то заставляет меня сесть с остальными. Линден, Стеф и Лаклан сидят на одной стороне, так что мы с Брэмом садимся рядом с Николой, пока официантка приносит еще напитки. Передо мной оказывается бокал вина, и я расстраиваюсь, было бы невежливо уйти прямо сейчас.

— Что это было за дело? — спрашивает нас Стеф.

— Просто поинтересовался, может ли Кайла черкнуть о нас пару строк в Weekly, — объясняет он, а затем смотрит на Лаклана.

Его кузен резко кивает, глаза смотрят то на меня, то на Брэма. Я едва ли могу произвести впечатление на мужчину, как правило, люди говорят, что я незапоминающаяся (и часто не в самых лестных выражениях).

— Было бы замечательно, если б у тебя получилось, — говорит Никола с конца стола. — Ты бы спасла Лаклана от очередного свидания с Жюстин.

Брэм смеется, а Лаклан, потягивая светлое пиво, откидывается на спинку сиденья. Боже ж ты мой. Его руки. Я так возбуждаюсь от мужских рук, а его руки такие большие, широкие и сильные на вид. Если бы он прикоснулся ко мне так, как прикасается к пиву, у меня были бы большие проблемы.

Лаклан одаривает Брэма скучным взглядом, и я замечаю светлый шрамы у него на лбу и скулах, а его нос слегка кривоват. Он выглядит как хулиган, боец, спортсмен. Мой разум добавляет эту информацию к недавнему открытию о его руках, и я чувствую, что готова взорваться.

— Чего не сделаешь для своего кузена, — комментирует Лаклан, и я теряюсь в грубости его акцента. Его тон граничит с весельем, даже если лицо остается холодным.