Отличница - Эмилия Грин

Электрические токи конских доз. И мой ей ответ.

- Здравствуй, Роза, - относительно спокойно, будто беснующиеся голодные монстры у меня внутри не устроили капитальное мракобесие, ведь её нежный голос - мед для моих измученных демонов, и какой-то адовый триггер для распаленного неуместными воспоминаниями тела.

- Привет, - все также безучастно.

- Ты где? Я сейчас приеду, - на автопилоте прикладывая ладонь к груди, чтобы утихомирить взбесившееся сердце.

- Не надо приезжать, - безжалостно и, на удивление, хладнокровно.

- Роз, не говори ерунду, - тушуясь, и, черт возьми, начиная паниковать. - Для начала выслушай меня, пожалуйста?

Ее пугающе глухой смех.

- Хочешь сказать, ты не работал на ТУЗа? Это не правда?

Убито прикрыв глаза, я сделал глубокий вдох.

- Работал. Но я могу все тебе объяснить, - ощущая, что сердце пашет на износ. - Это не то, что ты думаешь… Туз не такой уж бандюган, каким его выставляют.

- Почему сразу не объяснил? Когда я тебя об этом спрашивала?

- Роза, я знал, что тебе это не понравится, поэтому хотел рассказать, как о свершившемся факте, - звучало не особо убедительно, но, как уж есть.

- Сколько времени ты на него работал, Максим? - как-то обреченно.

- С Нового года, - устало вздохнул, понимая, что это признание не добавит мне очков.

Ну, не признаваться же ей, из-за чего я ввязался во всё это дерьмо…. Облажался. По полной. Надеясь, что, в конце концов, она успокоится, и сможет меня понять.…

- Значит, почти полгода врал, - резюмировала Леднёва: её печальный смешок заставил мое тело покрыться мурашками.

Сука. Как же тупо-то всё. Грудную клетку сотрясали громоподобные удары сердца. Если бы можно было отмотать время назад.… Если бы… Мое нутро раздирало от запоздалого сожаления в купе с отчаянием, потому что я вдруг явственно осознал, что могу её потерять…

Глава 3

- Я ведь тебе доверяла, Максим. Абсолютно и безоговорочно, - её тонкий голосок ухнул на последнем слове.

Я ощутил, как грудную клетку стягивает чувством тревоги и вины.

- Роза, послушай! - неразбавленный адреналин подгонял кровь в венах.

- Неужели ты не понимаешь, во что ввязался? - с горьким упреком, - Что за это могло быть? - спертый воздух в моей халупе сгущался, становясь вязким и тягучим, - А если бы во время задержания мы были вместе?

Я поморщился, вспоминая, как всю нашу «честную компанию», в том числе и нескольких девчонок, повязали в гаражах, и сердце провалилось куда-то в желудок.

Однако, сейчас моя задача была хоть немного ее успокоить несмотря ни на что.

- Я же тебе говорю, Туз не бандит, и то, чем мы занимались, не связано с криминалом… Слышишь? - тишина, повисшая меду нами, едва не звенела, - Роза, - я судорожно втянул воздух, - Тузовского демонизируют все, кому не лень. Он нормальный парень, правда, со своими тараканами, но…

- По вине отца этого «нормального парня» не стало моего папы, - Леднёва еле слышно всхлипнула, - Тузовский-старший был лидером преступной группировки, заправлявшей в начале нулевых. В то время у них была серьёзная крыша - отпускали всех под фанфары. Бандиты-солидные дядьки, которых трогать чревато… А мой отец отказался играть по установленным правилам, - она убито вздохнула.

Я до отчетливой боли стиснул пальцы, ощущая какое-то тупое опустошение. Теперь понятно, почему Роза так остро реагировала. Хотя, подобные откровения лишь сильнее все запутывали…

- Папу подстрелили во время пьяной потасовки с участием людей Тузовского, - и ещё один надсадный вздох, - Мелкая шестерка. Их курьер. Он плотно сидел на наркоте, поэтому воспринял шутку про оборону слишком буквально…

Роза замолчала, и эта тишина оказалась такой звенящей, что мне захотелось оглохнуть.

- Поэтому я и не хотела, чтобы ты общался с Тузом. По вине людей его отца, не стало моего, - она усмехнулась сквозь слёзы, - Конечно, я понимаю, что Глеб не виноват, но… Знаешь, Максим, у него же на лице все написано. Взгляд такой жуткий, тяжелый. Как у зверя. Они из одного теста. Страшные люди. И ты связался с ними… Не криминал, говоришь… - истеричный смех, - Мой папа много лет работал в органах. Они все…. все… - понизив голос, - Так, сперва, говорят, чтобы усыпить твою бдительность… Ты, вот, на съемную квартиру уже заработал. Убедил себя, все в рамках закона… Неужели не понимаешь, что все это лишь прикормка? А когда ты окончательно клюнешь, потянут за удочку… И все… Уже никто не поможет…- она снова всхлипнула.

Слабо кивнул, не в силах унять дрожь, так отчетливо слышалось в речи любимой девушки разочарование. Разочарование во мне.

Её отец был героем, положившим жизнь на алтарь справедливости, а я, ни-то ни-се. Шпана, связавшаяся с какой-то около бандитской швалью.

От запоздало накатившего чувства вины, я издал неуместный гортанный смешок.

- Роза, мне жаль, что все так вышло, - предельно искреннее.

- Будешь защищать Тузовского? Может, и работать на него продолжишь? -металл в её тихом голосе лишь усилил мою тревогу.

- Разумеется, я завяжу со всеми мутными делами, - болезненно жмурясь, - Только давай увидимся и спокойно все обсудим? Я адски по тебе соскучился… - прикрывая воспаленные веки.

- Максим.… - как-то неуверенно начала Роза, - Ты не знаешь, где мой медальон в виде цветка?

- Что? - переспросил на автопилоте, пытаясь вникнуть в смысл вопроса.

- Ну помнишь, я показывала тебе свой медальон?

- Допустим, - с трудом откашливаясь.

- Может, ты случайно его взял и… - Леднёва осеклась.

А я.… даже не знаю, что я?

Вроде бы такой примитивный вопрос, но, когда до меня дошел его смысл, это было сродни удару под дых одного из шакалов в погонах. Только жестче. Кратно жестче. Так, чтобы разом вытрясло все иллюзии.

- Нет, я не брал твой медальон, - процедил, задерживая дыхание и прикусывая губу.

Я ведь тебе доверяла, Максим. Абсолютно и безоговорочно.

Значит, больше не доверяет, раз задает такие вопросы…

- Созвонимся на днях. Ладно? - я неотрывно смотрел на серебряный браслет на своем запястье, всё ещё не желая его снимать, - Мне нужно решить кое-какие вопросы…

Ничего не ответив, Роза отключилась.

Я не стал перезванивать. В конце концов, мне надо было успокоиться и взять себя в руки, смирившись с тем, что единственная девушка, которой я открыл свое