Отличница - Эмилия Грин

Чтобы вернуть снова влезешь в какую-нибудь херню? - беззлобно улыбнулся. - Ты ведь, Леднёв, не ищешь легких путей. Надо обязательно через задницу. Кстати, твой белобрысый «подельник» вышел перед тобой. Васильев сказал, вы с ним прямо двое из ларца - оба разукрашенные по самое не хочу.

В этот миг я особенно остро прочувствовал, что значит выражение «друг познается в беде». Я был в курсе, что Ромка с Лехой всех на уши поставили, лишь бы скорее вытянуть меня из изолятора.

- Что ещё говорил твой Васильев? - напряженно поинтересовался я, всматриваясь в серьёзное лицо Галицкого.

Друг поморщился, задерживаясь на моих кровоточащих губах.

- Тебя отмазали по всем пунктам. Даже если бы тебе грозил реальный срок, Васильев бы вывернул все так, чтобы тебя провели по упрощенке. Максимум отделался бы штрафом. Но, к счастью, - Галицкий хмыкнул, - а в твоем случае, к несчастью, ты реально попал мусорам под горячую руку. У них с организаторами этой ОПГ «давняя любовь». Если вкратце, верхушку уже не раз пытались взять, но, похоже, кто-то крышевал их «сверху».

Рома впился в меня своим холодным взглядом.

- В этот раз готовились конкретно, чтобы обрубить любые «концы». Приказ был брать всех, а уже после разбираться, кто прав, кто виноват. Поэтому к тебе двое суток никого и не пускали, - он красноречиво покосился на мое разбитое лицо, - Но за это мы их ещё выебем во все дырки. Сейчас поедем к Васильеву в контору и запротоколируем побои, - короткий смешок. - Поставим весь их гадюшный отдел на уши. Не раскисай, Макс. Прорвёмся.

Глава 2

Большая часть дня прошла, будто на автопилоте.

Ромка не шутил, когда сказал, что не пустит на самотек всю эту ситуацию с моим арестом и последующим неправомерным избиением. Это я понял, когда бригада медиков самым доскональным образом фиксировала мои побои, полученные в результате задержания.

Его адвокат оказался истинной акулой правосудия, пообещав мне поставить этих ублюдков на место и разнести весь отдел.

Освободились мы лишь ближе к вечеру. Все бы ничего, жизнь потихоньку налаживалась, если бы не одно, но - Леднёва мне так и не перезвонила.

- Что-то не нравится мне твой внешний вид… Может, у меня пока перекантуешься? - поинтересовался Галицкий, вливаясь в поток машин. - Семейный врач тебя осмотрит.

Я отрицательно качнул головой.

- Спасибо, Ром. Но единственное, о чем я мечтаю - это принять душ, - желательно с Леднёвой - добавил мысленно. - И завалиться спать. А завтра с утра уже посмотрю по своему состоянию.

- Тренироваться тебе пока однозначно нельзя, - резюмировал он.

- Разберемся, - я натянуто улыбнулся. - Кстати, как прошли смотры?

- В «Торпедо» пригласили, - Ромка виновато пожал плечами. - А Леху в «Крылья советов» - через неделю он в Самару улетает. Контракт на год. Я свой ещё не подписал. Хоть и вышка, но команда в шаге от вылета в первую лигу. Да и мать лютует - по новой начала меня прессовать. Хочет, чтобы я ушел из спорта… Ей, видите ли, нужен наследник, а не футболер… - Галицкий раздраженно ощерился.

- Всё равно круто.… Поздравляю! - несколько заторможено отозвался я, убито опуская голову.

Оба моих лучших друга получили приглашения в клубы премьер-лиги, пока я страдал херней в изоляторе. Счастливчик по жизни, что ж.

- Макс, у тебя ещё не все потеряно… - не слишком уверенно подбодрил Галицкий.

- Ой, Ром, не начинай. Давай просто признаем, что я в очередной раз похерил свой шанс? Чемпионат России стартует в июле, так что я остался за бортом. С чем себя и поздравляю, - мрачно рассмеялся, ощущая, как сердце каменеет, превращаясь в глыбу льда.

- С таким настроем ты так и будешь всю жизнь бултыхаться за бортом, - сухо парировал Галицкий. - Можешь показать значительный прогресс к следующему сезону, и тогда…

Я выставил ладонь вперед, вынуждая его замолчать. Не сейчас. Башка трещала - единственное, о чем я мечтал, это объясниться с Леднёвой. Ну, а дальше уже можно было предаваться самобичеванию.

К моему новому жилищу мы приехали быстро.

Галицкий вновь попытался играть в доброго Самаритянина, повторно пригласив меня к себе, но, ещё раз поблагодарив друга за помощь, я поспешил откланяться, вскоре переступив порог своего крошечного унылого жилья.

Ишачил днями и ночами, рискуя всем, чтобы снять для нас эту халупу, романтик хренов.

Только от тишины, звенящей в ушах, теперь хотелось сдохнуть. Самое смешное, что, учитывая нынешнее положение вещёй, через пару месяцев, с большой вероятностью, мне будет нечем за нее платить…

Приняв душ и переодевшись в чистые шмотки, я опустился на кровать, так как кроме нее в малогабаритной однушке ни черта больше не было, с остервенением пытаясь дозвониться до Леднёвой.

Один пропущенный гудок.

Второй.

Третий.…

Они ударами ножа между ребер отдавались в груди.

Соскучился по своей Снежной Королеве до трясучки, особенно, вспоминая подробности нашей последней ночи, проведенной в этом клоповнике.

Не думать. Не думать.

Не получалось у меня не думать.

В моем бесноватом сознании плотно пустил корни ее ведьмовской образ.

Пялился на всё ещё смятые после той нашей ночи простыни, зацепившись взглядом за небольшой бледно-розовый след. Щелчок. Мощнейшая вспышка перед глазами. Я судорожно вздохнул. Будто ножом полоснули за грудиной, блокируя мне и без того слабый доступ кислорода, пробуждая голодных демонов. Командуя им: «Фас».

Сознание прорезали фантомные слишком откровенные звуки и запахи…

Такое черное разъедающее желание, сродни одержимости, я испытывал к своей Леднёвой, что мозги отключились, активируя химическую реакцию ядреного гормонального коктейля под названием: «Наш первый истинный полет».

Все эти ночи на неудобной жесткой койке я жадно упивался, захлебываясь образом своей обнаженной Королевы. Податливой и смелой. Максимально раскрытой. Ненасытной. Подо мной. Попеременно испытывая то жар, то озноб, гребанное электричество, прошивающее тело до самой последней клетки, к херам разрывая капилляры.

От ее прикосновений внизу живота полыхала обжигающая магма.

Сто тысяч ампер наичистейшего удовольствия.

Где-то на грани. Между адом и раем. Вразрез с жизнью.

И мне пиздец. Накрыло тогда не по-детски.

Ночь без сна. Кровать. Душ. Кровать.

У меня перерыв был больше полугода. Дорвался. Терзал свою Королеву и ублажал. Снова и снова. Подыхая от колдовских чар моей пахучей Розочки.

На инстинктах я снова набрал ее номер.

Гудки. Один. Второй. Третий.

- Максим? - вдруг еле слышно отозвалась Леднёва потухшим безжизненным голосом.

Шоковая терапия. Разряд.