Волки: Братство порока - Елена Сокол

тренировке перед раздельным стартом. Они пробежали марафон и готовились рассаживаться по одиночкам: на контрольную греблю с соревновательной дистанцией в два километра.

— Тиль. — Громко сказал он. — Эта горячая цыпочка, которая поселилась в Химель. Так ее зовут. Учится на кафедре искусств.

— Художница, значит? — Ухмыльнулся Эрик.

— Свежее мясо. — Заржал один из парней, Виллиам Райден, потерев руки.

— Закатай губу, она — моя, я первый ее заметил! — Толкнул его широкоплечий Лейф.

— Дай знать, если понадобится помощь! — Бросил Никлас.

Пространство у берега заполнилось гулким смехом. Матс сжал челюсти, с трудом сдерживая желание вскочить и разбить рожи — каждому по очереди. Он заметил, как тюфяк Мартин Акерсон покраснел от их слов и спрятал взгляд. Удушливая красная волна пробралась из-под ворота его майки вверх и захватила все лицо, вплоть до кончиков ушей.

— Оставьте новенькую в покое. — Лениво разминая плечи, произнес Эрик. — Вы знаете правила.

Лейф с Никласом разочарованно застонали, но спорить не смели. У волков все решает альфа. Матс подумал, что сильно расстраиваться они не будут: чуть ли не каждый вечер в особняке братства ночевали разные девицы. Так что этим идиотам следовало бы планировать поход в клинику, где есть хорошие специалисты по венерическим заболеваниям, а не то, как подкатить к новенькой.

— По лодкам, — скомандовал тренер Бликст, заметив, что все расслабились и увлеклись разговорами.

Парни поспешили к воде.

— Нюберг, — позвал он Матса, — а ты задержись.

— Да, тренер? — Неохотно поднял он на него взгляд, уже догадываясь, о чем пойдет разговор.

— Слушай, Нюберг, ты ведь понимаешь, почему оказался в команде? — нахмурившись, спросил Бликст.

Матс кивнул.

Он не был спортсменом и уж точно не планировал заниматься греблей, поступив в университет. Его отчим был боксером и много рассказывал о спорте в перерывах между запоями и поколачиванием пасынка. Матс знал, что для успеха нужны усердие, дисциплина и тренировки, но врожденную силу использовал по своему усмотрению, и об этом знали все, в том числе Бликст.

— Да, тренер.

— Ты стараешься, но еще не силен в технике. Пройдет много времени прежде, чем ты ею овладеешь.

— Да, я знаю. — Устало и раздраженно выдохнул Матс, глядя куда-то мимо него. — Вы взяли меня на роль «молотка» в команду: из-за мощной тяги, а не мастерства. Разве я не справляюсь?

Томас Бликст бросил короткий взгляд на ребят, выстроившихся в ряд возле лодок и ожидающих его команды, а затем подошел к парню вплотную.

— Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься? — Процедил он сквозь зубы. — Да на твою рожу уже смотреть невозможно: живого места не осталось! Ты понимаешь, что у нас чемпионат⁈ У нас старты сейчас будут чуть ли не каждую неделю!

— Разве. Я. Не. Справляюсь? — Ледяным тоном повторил Матс.

Казалось, тренер сейчас взорвется. По его лицу расползлись багровые пятна.

— Завязывай, слышишь? — Прошипел он парню в лицо.

— Да, я вас услышал. — Безразлично ответил Нюберг.

— Я прекрасно знаю, чем они тебя заставляют заниматься. — Шепотом произнес тренер.

— Меня трудно заставить, проще — убить. Я поступаю так, как считаю нужным.

— Тогда ради чего все это?

— Мне нужно оплачивать учебу.

— Такой ценой, Матс? А если тебя…

— Спасибо за совет, тренер! — Громче положенного и с улыбкой бросил парень. — Постараюсь ему следовать. — Развернулся и пошел к остальным.

Эти придурки ржали над очередными убогими шутками Лейфа, и только лицо Эрика, внимательно наблюдавшего за их разговором с тренером, оставалось непроницаемым.

— Все нормально? — Хлопнул он Матсу по плечу.

— Да. — Кивнул тот. — Советует беречь рожу, вдруг придется работать моделью.

Эрик Асп рассмеялся.

— Не переживай, от этого мы тебя избавим. — Его ладонь еще раз легла на плечо Нюберга. — Ты все делаешь правильно, Матс. Ты же помнишь, ради чего все это?

— Разумеется. — Как можно более естественно улыбнулся ему парень.

— По лодкам! — Проорал Бликст.

И они послушно потянулись к одиночкам, колышущимся на поверхности акватории.

Устроившись в своей и взяв весло, Матс посмотрел на берег. Вдоль велопарковки шла Тиль со своей очкастой подругой, похожей на пуделя. Лицо новенькой было каким-то отрешенным, невозмутимым, словно она не замечала ничего вокруг. Тогда ее спутница толкнула ее локтем в бок, заставив взглянуть на спортсменов, занимающих места в своих лодках.

Их с Тиль взгляды встретились. Она заметила Матса. Определенно заметила. И тут же отвернулась.

Его сердце отчего-то толкнулось в груди. Какой бы она ни была, ему следовало держаться подальше. Эта девчонка походила на Варстад — такая же холодная, неприветливая и загадочная. А он, в отличие от нее, не вписывался в здешнюю атмосферу совсем.

8

Тиль так и не могла твердо сказать, нравится ей тут или нет. Завораживающая мрачность здешних мест и архитектуры манила ту часть ее души, которая отвечала за творчество, но тяготящее ощущение одиночества, с которым вполне можно было мириться в красочном Топпстале, здесь превращалось в большую черную воронку, что не отпускала девушку даже в университетской толпе.

С соседками по дому все более-менее наладилось. Ну, как… Оливия по-прежнему держалась обособленно: кажется, ее увлекала лишь учеба. Клара и Молли были вполне приветливы — при встречах на кухне или в гостиной улыбались, спрашивали, как дела, предлагали помощь и звали тусоваться: вечеринки они действительно посещали почти ежедневно, все остальное, вроде учебы, их волновало мало.

А вот больше всего жаждала общения с ней Малин. Она всегда была рядом, стоило только выйти из комнаты. Очевидно, ей не хватало общения, и друзей, кроме Тиль, у девушки было не особенно много. Разговоры о погоде, свежие сплетни, пересказы лекций — Малин не замолкала ни на секунду, и сдержанной Тиль, если уж говорить честно, было тяжело выдерживать темперамент новой подруги.

Закрываясь вечером в своей спальне под предлогом того, что ей нужно рисовать и заниматься, она отдыхала в тишине от бесконечной болтовни. Если комната и была проклята, то Тиль уж точно этого не ощущала. Спальня стала ее маленьким тихим мирком, где можно было спрятаться от всего мира. Как и каморка в кладовой одной из художественных аудиторий Лудде Кельберга — там она тоже понемногу обживалась: принесла инструменты, принадлежности, протерла окно.

Обо всем, что происходило в Варстаде, Тиль делала подробные записи в свой дневник. Иногда она вклеивала туда фрагменты своих скетчей или рисовала карандашом на полях. Вообще, в некотором смысле, это был не дневник, а сборник писем, которые девушка писала своей биологической матери — той, что бросила ее после рождения. Тиль не знала, зачем пишет ей послания, которые не собирается отправлять. Но, наверное, в этом был какой-то