Девочка-наваждение (СИ) - Натали Лав

эта девочка сделала аборт. Прости, я читала твою переписку. И это как раз понятно. Потому что отвечать за кого-то в столь юном возрасте, когда еще за себя не можешь отвечать — это трудно. Папа же… Он хотел, как лучше.

Меня тошнит от ее лицемерия.

— Как лучше? — повторяю я глухо, — Мам, о чем ты вообще говоришь? Ты сама себя слышишь? Отец и те, кто ему помогал, совершили преступление. Преступление — понимаешь ты это?!

Повышаю голос.

— Да, я струсил, когда узнал. Я испугался. Ребенок — это не игрушка. Я это осознаю. Но насильно, мама? Вы вообще с ним в своем уме?

Ей не нравятся мои слова. Выражение лица очень быстро меняется из благожелательного на хорошо мне известное — "Как ты смеешь так со мной разговаривать!"

— Борис, ничего страшного не случилось! Так и правда лучше. Для всех. Включая эту девушку. Она что думала? Что забеременеет и мы будем ее всю жизнь содержать? Ее и ее этого?

Такие разговоры следует вести под анастезией. Слишком больно. Слишком велико разочарование.

— Этого? Мам? Этого? Так-то это был и мой ребенок тоже. Такой же, как я для тебя.

— Нет, не такой! — раздается от двери.

Отец. Он-то зачем пришел?

— Ты рожден в законном браке от достойных родителей. А твоя подстилка — уличная приблуда, которая не знает куда ткнуться, чтобы заработать миску с едой. И ты всерьез веришь, что был один-единственный?

Это еще хуже, чем нытье матери.

— Не смей! — рычу я на него, — Не смей так про нее! После того, что ты с ней сделал!

Он тоже в ярости.

— Вот что, Борис. Я скажу тебе всего один раз. Это ты не смей так себя вести в моем доме. И транжиря мои деньги. Если тебе что-то не устраивает — ты совершеннолетний. И можешь заниматься всем, чем тебе заблагорассудиться. Я ясно выразился?

После его слов до меня доходит — я не смогу. Не смогу здесь оставаться. Каждый день видеть их и притворяться, что все хорошо?

— Более чем! — чеканю я в ответ, — Вот бумажник, здесь все — карточки, деньги, которыми ты так козыряешь. Вот ключи от машины, вот ключи от дома. Извини, одежду снимать не буду. Голым на улице я буду странно смотреться.

Он смотрит скептически, скорее даже насмешливо.

— Ступай! Только учти, не вздумай проситься назад.

Он, похоже, не верит, что уйду.

— Миша! Боря! — охает взволнованно мать, — Вы что? Ну, повздорили, с кем не бывает. Но доводить до такого, это уже чересчур.

Отец ее не слушает. Он буравит меня взглядом, проверяя хватит ли мне духу уйти.

Направляюсь на выход. У меня прибавилось проблем только что, которые нуждаются в срочном решении. Слышу, как скандал входит в новую фазу, но уже между родаками. Но не прислушиваюсь. На улице неожиданно чувствую облегчение. Достаю телефон, который тоже следовало бы оставить, но я не смог. Вдруг Алиса позвонит? Ясно, что это самая призрачная надежда, которая у меня когда-то была. Но все же… Хоть она есть.

Несколько минут разглядываю дисплей. Что опять Артему звонить? Это как-то… Отстой, короче.

Набираю другого чела.

— Здоров! Ты там что-то про бои говорил, Витёк?

По ту сторону хмыкают.

— Борюсик, ты созрел никак?

— Созрел, созрел. Только мне сегодня надо.

— Сегодня так сегодня. Приезжай вечером. Куда, знаешь.

Из всех проблем, первоочередная — деньги. Нужно снять жилье и нужна еда.

Хотя вечером, увидев, кого против меня поставил Виктор, мне кажется, что скорее мне нужен будет гроб. Однако, как только я почувствовал вкус собственной крови, в меня словно бес вселился. Я едва не убил противника. Меня от него оттаскивали. Но и мне досталось. Сначала в горячке повреждения не особо ощущались, но вот час спустя, когда адреналин отпустил… Заплатили хорошо. Я вызвал такси и хотел поехать в гостиницу, но назвал адрес Алисы. Ключ от квартиры у меня был. Нет, она его мне не давала. Я его стащил. Некрасивый поступок.

Я сжимал в кармане кусок металла, стоя перед ее дверью. не решаясь просто открыть замок и войти. Однако прихватило отбитый бок. И выбора у меня не осталось. Я зашел к Алисе домой и огляделся, включив свет.

Она здесь была, это я понял сразу. Но где она теперь?

Тяжело вздохнув, стащил одежду и потащился в душ.

Глава 8

Борис

После душа устраиваюсь на Алискиной кровати. Помешательство. Да я и не собираюсь убеждать кого-то, что здоров. Разве для здорового человека нормально то, что я творю? Ушел из дома, влез в какие-то сомнительные делишки, чтобы заработать на кусок хлеба. А по-другому… По-другому я не смогу. Поступить по-другому, значит, признать, что все правильно. Какое, к херам собачьим, правильно? Мне даже думать страшно, что пережила моя девочка. По моей вине. Я ведь виноват не меньше. Не защитил. Хотя должен был. Горечь от того, что произошло, вспыхивает с новой силой. Надо уснуть. А завтра…

Завтра снова искать Алису.

С этими мыслями я проваливаюсь в тревожный сон. Сплю плохо, несмотря на усталость. Всю ночь мучают кошмары, которых я не запомнил.

Утром меня будит звонок телефона. С трудом просыпаюсь, нащупав аппарат на тумбочке.

— Алло, — бормочу в трубку, даже не посмотрев, кто это.

— Слышь, Ромео, ты приофигел совсем. Я твою Джульетту искать должен, а ты дрыхнешь.

— Артем, не ори, голова раскалывается. Ща треснет.

— Ты бухал, что ли? Ты бы завязывал. А то и до алкоголизма недалеко.

— Не бухал я. У Виктора был.

После этого друг замолкает, то ли переваривая информацию, то ли придумывая способ меня вздрючить.

— Борь, ты совсем уже? — этот вопрос Холодок задает тихо.

Такой тон свидетельствует о состоянии крайней ярости. Хорошо что он не здесь.

— Мне деньги нужны, — отвечаю так, как есть.

Чего врать-то?

— Зачем?

— Я из дома ушел.

Снова наступает тишина, которую опять нарушает Артем.

— Тааак. Я приеду. Где ты?

— У Алиски дома.

Адрес он знает.

— Не буду говорить тебе, что это попахивает клиникой, Борь. Ты это и сам знаешь. Ведь знаешь же?

— Едь уже, — обрываю его нотации.

Отрубив вызов, снова засыпаю. Как раз до того момента, когда начинают трезвонить во входную дверь.

Отскребаю себя от кровати и кое-как плетусь открывать.

За дверью ожидаемо Артем. Недовольный.

— Ни * уя себе! — комментирует он нашу встречу, — Брат, ты себя видел сегодня?

— Нет. И не хочу, — это, кстати, правда.

По тому, как все болит, понимаю, что я похож на отбивную котлету. И смотреть