Долина кукол - Жаклин Сьюзан

– Ну он так и остался механиком c черными от сажи ногтями и тремя такими же чумазыми ребятишками. Гарриет Айронс была когда-то одной из самых красивых девушек в округе, а теперь она, твоя ровесница, выглядит так, будто ей уже сорок, и все потому, что вышла за него.

– Мама, девушка двадцати пяти лет не может выглядеть на сорок.

– Может – если у нее нет денег и она выходит замуж по любви. Любовь ведь проходит. А мужчинам нужно лишь одно. Вспомни своего отца!

– Мама, это междугородный разговор, – устало сказала Дженнифер. – Ты ведь не затем звонишь, чтобы жаловаться на отца. К тому же у тебя есть Джонни, и он чудесный муж. Я вовсе не помню отца, но уверена, что Джон лучше его.

– Гнидой – вот кем был твой отец. Богатой, красивой гнидой. Но я любила его. У моей семьи никогда не было денег, зато у нас было имя. Не забывай, твоя бабушка – Вирджиния Термонт. И я продолжаю считать, что тебе следовало принять это имя на сцене, а не нелепое – Норт.

– Разве мы не решили, что мне, чтобы остаться неизвестной, следует взять чужое имя? Чтобы сойти за девятнадцатилетнюю, я должна была назваться Дженнифер Норт. Если б я назвалась Термонт, кто-нибудь из Вирджинии разоблачил бы меня. А как Джонсон меня знает любая собака в Кливленде.

– Ах, при твоей известности тебя все равно все узнали. Весь город толкует о тебе c тех пор, как ты исчезла. В одной газете писали, что вряд ли тебе девятнадцать лет, но князь так всех потряс, что никто на это не обратил внимания. И я тоже думала, что это не играет никакой роли, раз ты надежно пристроена. А теперь ты разведена да еще и без гроша осталась.

– Мама, а как ты думаешь, почему я развелась? Перед самой нашей поездкой в Италию выяснилось, что денег у него нет.

– Что ты мелешь? Я ведь видела фотографии в газетах. Бриллиантовое колье, шуба из норки…

– Колье – фамильное. Шубу он купил, но, думаю, она ему ничего не стоила: ведь торговцу нужна была реклама. В «Уолдорфе» он занимал целый этаж, но счет оплатила виноторговая компания: для них он был кем-то вроде посланника доброй воли. Да, его титул, чуть ли не королевский, совершенно законный, но он нищий. Когда к власти пришел Муссолини, их семья потеряла все. Где-то возле Неаполя у них есть огромный замок, просто ужасный. Я могла бы жить там, попрошайничая у заезжих иностранцев, вся в фамильных драгоценностях… и в благородной нищете. Счастье еще, что я вовремя узнала это. Он-то твердил мне, что богат, а женился на мне, потому что думал, что красивая жена-американка придаст ему больший вес на родине. Но после свадьбы я узнала горькую правду. Потом он стал сводить меня c каким-то богатым итальянским виноторговцем – даже пытался заставить меня лечь c ним в постель. Мама, если уж говорить начистоту, он оказался обыкновенным сводником, хоть и титулованным. Хорошо еще, мне удалось сохранить норковую шубку.

– Ну а что это за Тони Полар? – спросила мать.

– Он просто лапочка.

– Джен!

– Мама, но он правда лапочка… и мне он нравится. К тому же, видишь ли, у него куча денег. А мой адвокат считает, что у меня появится шанс заключить контракт c киностудией.

– Не смей и думать об этом!

– Почему? У меня это может получиться.

– Слишком поздно. Тебе ведь и правда уже не девятнадцать. Послушай-ка, счастье твое, что у тебя красивое лицо и фигура как раз такая, какие нравятся мужчинам… хотя такие фигуры быстро портятся. А что ты сказала этому Тони Полару о своей семье?

– Правду, только чуть приукрасила. Что отец мой был богат и погиб при бомбардировке Лондона, что он оставил все своей второй жене…

– Это правда… что еще?

– Что отец оставил мне небольшое наследство, достаточное, чтобы поучиться в школе в Швейцарии. Поскольку считается, что мне девятнадцать, я не стала рассказывать о том, что провела в Европе пять c лишним лет.

– А обо мне что ты ему сказала?

– Я сказала, что ты умерла.

– Что?!

– Мама, я что должна была ему сказать? Что у меня есть мать, и отчим, и бабушка, которые живут в Кливленде и горят желанием переехать и жить c нами?

– Но как же ты объяснишь ему меня, когда вы поженитесь?

– Ты будешь моей тетей – обожаемой сестрой моей матери, о которой я забочусь.

– Ну хорошо. Ты следишь за своим весом?

– Я очень стройна, мама…

– Знаю, но худеть так же опасно, как и полнеть. Это самое опасное для груди. Такие большие груди, как у тебя, скоро опадают, и тогда они уродуют фигуру. Пользуйся ими, пока они в форме. Мужчины – животные, они прямо сходят c ума от них. Может быть, не будь я плоскогрудой, твой отец не бросил бы меня. Тогда бы у меня была нормальная жизнь… – Она стала плакать. – О Джен, я не могу больше это вынести. Я хочу бросить все и быть c тобой, девочка моя!

– Ну, мама, ты ведь не можешь бросить Джона и бабушку.

– Почему бы нет? Пусть Джон останется c бабушкой. И со своей паршивой работой. Чем он еще может заниматься, кроме как всякой ерундой? Даже дом не мог никогда купить.

– Мама! – Джен сжала зубы, призвав на помощь всю свою выдержку. – Мама, пожалуйста. Подожди, пока я выйду замуж за Тони, и тогда я позабочусь о тебе.

– Он говорил о женитьбе?

– Еще нет…

– Чего же ты ждешь? Джен, через пять лет тебе будет тридцать. Мне было двадцать девять, когда я надоела твоему отцу. Джен, у тебя не так много времени.

– Все не так просто, мама. У него есть сестра, которая ведет все его дела, выписывает за него чеки. Их мать умерла при рождении Тони. И сестра вырастила его, она любит его. А меня ненавидит.

– Джен, нужно быть жестче. Отделайся от нее, займи ее место. Если ты выйдешь за него, сделай все, чтобы она жила отдельно. Иначе она разрушит твою жизнь – и я никогда не смогу переехать к тебе. Детка, раскинь мозгами. Будь умницей. Если у женщины есть деньги, ей ничего не страшно. Девочка моя, я желаю тебе только добра.

Начали потрескивать радиаторы, сквозь шторы пробивался солнечный свет. Дженнифер все не могла уснуть. И дело было не в звонке матери. К этому она привыкла.