Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)

Он отвернулся.

— Угу

— В тюрьме?

— Да…во второй раз.

— Боже мой…как…когда был первый?

Он глубоко вдохнул.

— Я довольно часто думал об этом всё время. Первый раз…когда я был в больнице в ту ночь, когда осознал, действительно осознал, что Майки…умер…тогда я подумал об этом впервые.

Я снова сжала его руку.

— Всё в порядке, — прошептала я, — я здесь.

Он выглядел так, как будто ему больно. Он продолжил свой рассказ.

— Это, наверное, было очевидным фактом для персонала в больнице и для полицейских, что я был пьяным, и сразу же признался, что был за рулём. Но им пришлось ждать результатов анализа крови. Содержание алкоголя в крови оказалось 0,24 промилле — втрое больше допустимой дозы в Техасе, и мне было меньше двадцати одного года. Они арестовали меня на месте. И как только меня выписали из больницы, то забрали в полицию. Хоть дело и завели по правилам для несовершеннолетних, прокуроры просили судить меня, как взрослого. Я даже не помню, прислушались ли к их просьбе, возможно, их запрос был отклонён. Весь судебный процесс как в тумане. На тот момент меня действительно не волновало, что со мной будет. Так как это касалось Майки…что я убил его, я хотел тоже умереть. Я был на грани самоубийства первые пару недель. Однажды, мне почти это удалось, — он сделал глубокий вдох, — и снова в тюрьме, но это уже было позже.

Я пыталась что-то сказать, но, в конце концов, спросила.

— Как? Как ты…пытался это сделать…

Он пожал плечами.

— Ты становишься изобретательным. Первый раз я связал простыни и пытался повеситься. Меня нашли…

— А…во второй раз?

— Я спланировал всё лучше. Я подождал, пока не останусь в камере один на несколько часов. Разжевывал конец своей зубной щетки. Пластмасса жёсткая, поэтому ты можешь сделать её довольно острой. Некоторые парни использовали это как оружие. А я просто хотел причинить себе вред. Я вскрыл пару вен…

— Но…кто-то нашёл тебя.

— Спустя пару часов. Думаю, я потерял много крови, или что-то в этом роде. Поэтому я не смог сделать всё правильно. Они заставили меня потом встретиться с психиатром. Не думаю, что это многое изменило. Его, на самом деле, это и не сильно волновало. Так же, как и меня.

Я тихо всхлипнула, но воспоминания лились слишком быстро, чтобы остановить их.

— Тебе приходится очень быстро поумнеть, научиться чувствовать людей, когда ты там, в тюрьме. Первые парни, которые подходят к тебе — они опасны, они, как хищники, но в то же время неудачники и стукачи. Я понял, что лучше быть одному. Один большой парень попытался зажать меня в первую неделю моего пребывания там…

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, боясь его ответа.

— Он хотел секса со мной. Я был в шоке, поэтому просто выбил всё дерьмо из него. Как потом выяснилось, это было лучшее, что я мог бы сделать в том случае, потому что такие, как он, оставили меня в покое после этого. Существует много странного дерьма, к которому ты должен привыкнуть там. В туалетах нет дверей, потому что слишком большая вероятность того, что там могут бить людей или ещё хуже. У тебя отбирают твою одежду. Ну, у меня её было не много, а та, что была на мне, была вся в крови, поэтому…они провели полный личный досмотр и взяли мои отпечатки пальцев, когда я попал туда. И такая маленькая деталь — у тебя всего лишь три минуты на то, чтобы принять душ, а свет выключается в 21:30; я попал в колонию летом, поэтому на улице всё ещё было светло, что было странным. Не то, чтобы я мог уснуть…Там были дети, которые кричали всю ночь, некоторые из них были совсем маленькими. Одному пареньку было тринадцать или около того. Там было много страха. В большинстве случаев, потому что ты не знаешь, что произойдёт в следующую секунду. Но потому что мне было плевать, это сделало меня…не знаю…неприкасаемым что ли. Некоторые парни постарше пытались зацепить меня, но я был довольно высоким для своего возраста, поэтому попадал во множество драк. Думаю, это не принесло мне бонусов, когда выносили приговор.

— Твои родители приходили, чтобы увидеться с тобой, пока ты был там?

— Один раз, когда я был в колонии для несовершеннолетних, и ещё раз, когда мне выносили приговор, первый приговор.

— И что там случилось?

Он скривился.

— Мама плакала. А отец сказал мне…Отец сказал, что я убийца и что должен сменить фамилию, потому что он не хочет, чтобы я был его сыном.

— Ох, это…жестоко.

Я почувствовала, как он пожал плечами.

— Он ненавидит меня. Они оба ненавидят. Но я не виню их. Я сам ненавижу себя. Если бы я поступил хотя бы немного иначе в ту ночь, возможно, Майки остался бы жив.

— Он был твоим старшим братом, он в любой момент мог бы решить не ехать с тобой в машине.

— Он защищал меня, делал так всегда. Он сказал, что не позволит моей пьяной заднице ехать одному домой. Это были почти последние слова, которые он сказал мне.

— Он любил тебя.

Джордан не ответил. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза блестели, и я заметила, как он вытер влагу кончиками пальцев.

— Последний раз, когда я видел их, было после похорон. Я хотел пойти на службу, но они не позволили мне этого. Я до сих пор не знаю, было ли это каким-то правилом, или мои родители просто не хотели видеть меня там. Это был день, когда мне вынесли приговор. Мама даже не могла смотреть на меня, и я так же не мог ничего им сказать. Отец продолжал повторять, чтобы я молился за Майки. Меня надолго отправили в СИЗО на север Техаса, а оттуда в тюрьму. Я не видел их больше. Вплоть до прошлых восьми недель, — Джордан тяжело вздохнул, — думаю, остальное ты знаешь.

— Ты…ты думал об этом, эм, чтобы причинить себе боль снова с тех пор, как… как вышел из тюрьмы?

Он снова кивнул.

— Я думал об этом, но я…я не мог…

— Джордан, обещай мне, ОБЕЩАЙ МНЕ, что если ты когда-нибудь почувствуешь…что ты не…ты придёшь ко мне и сначала поговоришь со мной. Обещай!

Я подумала, что он собирается спорить, но, в конце концов, медленно кивнул.

— Обещаю

Я устало потёрла глаза.

— Хорошо. Давай поговорим об этом утром. Мы можем подумать над тем, где бы найти тебе жильё. Мы ничего не решим сейчас, в такой поздний час.

— Я не знаю, почему ты всё ещё здесь, — сказал он с болью в голосе, — но я так чертовски благодарен за это.

Я была ошеломлена тем, что Джордан пытался покончить жизнь самоубийством. Дважды. А может даже и больше. Это разбивало мне сердце, думать о том, как шестнадцатилетняя версия Джордана попала во все те ужасы. Но что меня ещё больше шокировало, так это то, что он думал об этом, когда вышел их тюрьмы.