Два плюс два или строптивая любовь майора Белова - Алекс Коваль

Вот только меня он не пожалел.

Страдает? Так ему и надо!

Мои последние дни тоже на парк аттракционов не похожи. А он появился и даже не поинтересовался, как я себя чувствую? Не нужно ли мне чего? Что с нашим ребенком, на худой конец! Прекрасная тактика – делать вид, будто ничего не произошло.

– Мне ничего тебе на это ответить, Назар. Прости.

– Окей, не отвечай. Просто давай заканчивать страдать херней. Эта пауза уже затянулась.

– Это не пауза, Белов, а точка. Странно, что ты этого не понял.

– Точка? Из-за какой-то мелочи ты сразу списала меня в утиль?

– Мелочи? Я тебя списала? То есть, по-твоему, во всем произошедшем виновата я?

– А мы сейчас ищем виноватых или пытаемся помириться?

– Не думаю, что последнее в нашей ситуации возможно. Ты сделал мне больно! – выдыхаю дрожащими губами. – И еще больнее от того, что ты даже этого не понял…

– Больше тебе скажу, я и сейчас не понимаю, с чего ты развела эту драму, – разводит руками Назар.

Не понимаешь?

Серьезно?

Вот это лицемерие!

– Ты скинул на меня всю ответственность за произошедшее! – вскрикиваю я, нечаянно привлекая внимание прохожих. – Не помог, не поддержал, не утешил и не успокоил, а просто за-га-сил-ся! – понижаю голос до надрывного шепота. – Я понимаю, что ты и не должен. Понимаю, что мои ожидания – это только мои ожидания. Это я дура. А ты святой! Но человек, который любит, так не поступает.

– Я далеко не святой, Женя. Но ты обвиняешь меня, а сама-то ты меня поддержала?

– В чем я должна была тебя поддержать?

– Да в том! Я ведь тоже человек, а не мальчик для битья! Мне тоже иногда нужно время, чтобы успокоится и переварить. Я семь долбаных лет жил один. Я не могу перестроить свою жизнь по щелчку твоих пальцев. У меня тоже есть обязанности. Перед дочерью в первую очередь. И представления о жизни тоже есть. Но ты не смогла или не захотела этого понять, а просто навалила мне пинка. Я это проглотил. Перебесился и пришел мириться. А оказалось, что я чуть ли не дьявол во плоти, хотя всего лишь дал нам время.

– Дал нам время или себе, Белов? На левостороннюю интрижку?

– Какую нахуй интрижку? – рычит он. – О чем ты говоришь?

– Я видела тебя с другой!

Глаза Назара округляются. В них мелькает паника. Всего на короткое мгновение, но этого достаточно, чтобы я заметила. По моим губам расплывается горькая улыбка. Сюрприз, мать твою! Белов поигрывает желваками. Раздражен. Злится. Да и плевать! Зато наконец-то маска благородного спасателя пошла трещинами.

– Ну и что же ты видела?

– Достаточно, чтобы сделать нужные выводы.

– Херово у тебя с выводами, Ежова. Или что, у нас выпить кофе с коллегой это уже автоматически приравнивается к измене?

– Да, если в этот момент твоя женщина нуждается в тебе, а ты врешь ей, что занят, Белов! – снова срывается мой голос на крик. – Ты бросаешь меня одну барахтаться в проблемах, а сам строишь глазки другой. Это хуже измены. Это гребаное предательство!

– Строю глазки? – искажает лицо Назар злая гримаса. – Заебись! – зло взмахивает он букетом из ромашек, зашвыривая его в стоящую рядом урну. – Знаешь, я ни разу за два с лишним месяца не дал тебе повода думать, что я грешу леваками. Ни разу. И сейчас, если ты думаешь, что я буду оправдываться перед тобой, то ты ошибаешься! Я не сделал ничего такого, за что должен чувствовать вину. Моя совесть чиста.

– Я рада за твою совесть.

– Ты раздула скандал на ровном месте.

– Так брось меня. У тебя ведь так легко получается принимать такие важные решения за нас двоих. Две минуты. Одно сообщение. Что тебе стоит? Отмахнулся и все – взятки с тебя гладки. Герой!

Назар морщится:

– Ты бредишь что ли? Когда я принимал какие-то решения за нас двоих?

– Да, прости, точно! Ты не принимал. Ты предоставил возможность мне решить. Самой.

По лицу Назара проходит тень растерянности.

Надо же, как хорошо отыгрывает, засранец!

Он ерошит пятерней волосы и выдает:

– Почему у меня, блть, ощущение, что мы начали говорить с тобой на разных языках?

– А может, мы изначально так и разговаривали? Просто первое время глаза застилала пелена из похоти. А когда дело дошло до бытового и сложного – сломались. Не предназначены мы для такого.

– Исключено. Ты нужна мне, Женя!

– Нужна. Ага, – хмыкаю я. – Одна. Без проблем и прицепов. Без вопросов, претензий и запросов. Такая нужна? Чтобы продолжать меня трахать в свое удовольствие, а при первой же проблеме послать к черту? Спасибо, но такой мне ты не нужен, Белов.

– Что за черт? Я тебе уже объяснил! Мне нужно было время. Глупо на это обижаться. Я думал, ты-то точно поймешь.

– А я взяла и не поняла. Сюрприз. Оказывается, я не ангел! И меня нельзя пинать, как дворого щенка, а потом ждать, что я преданно побегу за тобой следом. Если меня бьют, то я разворачиваюсь и ухожу. Не оглядываясь.

Назар посмеивается, а в глазах ужас.

– Бьют? Я и пальцем тебя ни разу не тронул, Жень…

– А ударить можно не только физически, Белов. Ты раскатал меня морально. Я обижена. Мне больно. Мне страшно. Мне плохо. Но возвращаться к человеку, который однажды уже меня предал, я не хочу и не буду.

– Да я в твоем представлении зверье какое-то, так что ли выходит? Что же ты такого ужасного меня столько времени терпела, мученица?

– Я не сказала, что ты плохой, Назар.

– Нет, именно это ты и сказала. Знаешь, что, Жень Санна, – психует Назар, – не имею права тебя задерживать, раз так. Иди, ищи себе все понимающего, стелющегося под тебя подкаблучника, которому не нужно будет балансировать между двумя важными в его жизни женщинами в попытке удержать обеих. Я, блть, впервые за много лет открыл кому-то душу и впустил кого-то в свою жизнь. Лучше бы я этого не делал! В очередной раз убедился в том, что все вы бабы эгоистичные стервы, которые думают только себе. О своих проблемах и детях, а на чужих вам насрать!

– Да ты даже о своем ребенке оказался не в состоянии подумать! И после этого ты будешь мне говорить, что я эгоистка?

– Все, это разговор лишен всякого смысла. Спасибо за все, Ежова, была классно. Расходимся.

С моих губы срывается истеричный смешок. Один. Второй. Пока я не начинаю тихо хохотать без остановки, кажется, чокнувшись окончательно.

– Какая же ты скотина, Белов… –