Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

— Здорово, Гор, — я пожал ему руку как взрослому. — Как дела? Что врачи говорят?

— Раньше Нового года тренироваться не смогу, — уныло пробормотал. — Пока только реабилитация, легкие нагрузки и никакого льда.

— Ну и чего нос повесил, а? — потрепал его по макушке. — Ты у нас молодой, растущий организм. Восстановишься и снова побежишь покорять вершины. Это с возрастом травмы заживают сложно и долго.

— Думаешь? — и глаза, полные такой надежды, что у меня снова ёкает в груди.

— Уверен. Всё у тебя будет хорошо. По-другому и быть не может.

В комнату заходит мама Егора и зовет нас на кухню пить чай с тортом.

А у меня сегодня выходной, так что я никуда не тороплюсь. Мы долго сидим за столом, разговариваем, пьем чай.

Под шумок меня еще и накормить умудряются.

А потом Гор тянет меня в комнату, где мы долго играем в настольный хоккей.

— Арс? — спрашивает он меня внезапно.

— А ты в СКА навсегда тренером останешься?

— Ну, я пока даже не тренер, учусь только. А навсегда — это слишком долгий срок, чтобы говорить об этом. Но ближайшие годы точно связаны с родным клубом. Больше нигде я себя не вижу.

— Не уходи, пожалуйста. Из тебя получится суперский тренер. Просто высший класс.

— Откуда ты знаешь? — хитро на него взглянул.

— Знаю, и всё. И я хочу, чтобы ты меня тренировал. Очень хочу. С тобой у меня получится стать чемпионом!

— А ты, значит, непременно хочешь стать чемпионом?

— Да! И обладателем кубка, и чемпионом мира, и олимпийским чемпионом тоже.

Ох, ты ж чёрт. Как это знакомо.

— Гор, — я положил руку ему на плечо, — чемпионство — это хорошо. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Но запомни одну вещь: никогда не ставь медали и кубки самоцелью. Есть вещи куда важнее наград.

— Например? — пытливо на меня посмотрел.

— Например, семья. Любовь родных и близких — самое ценное, что может быть в этой жизни. Не стоит их разменивать, как это сделал я в свое время.

— А что ты сделал?

— В погоне за медалями и титулами я потерял свою жену. Девушку, которую очень любил. Я ее сильно обидел, и теперь она знать меня не желает.

— И что, — Егор насупился, — ничего нельзя исправить? Извиниться? Мама говорит, что всегда нужно извиняться, если сделал что-то нехорошее. Искренне попросить прощения.

— Это не всегда помогает, Гор. Есть вещи, которые одним словом «прости» не исправишь. Запомни мои слова, чтобы не жалеть потом так, как жалею я…

— И что ты теперь будешь делать?

— Жить, Гор, просто жить. Работать. И да, я буду рад видеть тебя у нас в команде, как подрастешь. Так что давай, поднимайся на ноги… Клюшка, коньки и шлем ждут тебя.

Лицо паренька озаряется счастливой улыбкой, и я еще раз жму ему руку. Что-то мне подсказывает, что у Гора большое будущее.

Будет таковым, если пацан не пойдет по пути соблазнов.

— Кстати, Егор, — я хитро улыбнулся. — Ты не хочешь сходить на хоккей в следующую субботу, м? На домашний матч с Авангардом?

— Хочу, конечно! — пацан чуть ли не к потолку взлетел.

— Тогда держи, — я вытащил из бумажника три билета. — Это для тебя и родителей…

И чуть не рухнул на пол под весом мальчишки, бросившегося мне на шею.

— Спасибо, Арс! Это круто!

* * *

Я сдержал свое слово, данное Марусе.

Оставил ее в покое.

Удалил ее номер из телефона, хотя на подкорке всё равно отложились его цифры. Не стал ездить к ней домой и на работу.

Кусал кулаки, чтобы не сорваться и не наделать глупостей.

В первое время было особенно тяжело. Знать, что любимая с другим и быть бессильным это изменить.

И это мне только воображение всякие непотребные картины рисует, а Маруська видела мои снимки с другими женщинами.

Мудаком я был, да. Жаль, слишком поздно это понял. Когда лишился последнего шанса на счастье.

От баб теперь воротило напрочь. Мне на хрен не нужны были ни клубные шалашовки, ни фанатки, которые снова начали виться вокруг, стоило мне вернуться в клуб.

Я с головой ушел в работу, познавал азы тренерского мастерства. С началом сезона времени стало еще меньше, начались перелеты.

В клубе я быстро влился в коллектив. Руководство на меня действительно рассчитывало.

Молодые парни, совсем еще желторотики, потянулись ко мне. Для них я был звездой, они застали то время, когда я феерил за клуб и сборную. И теперь буквально смотрели мне в рот.

И я, пожалуй, с первых дней понял, что мне нравится с ними возиться. Что-то сломавшееся во мне после аварии начало наконец-то оживать.

Возможно, из меня получится неплохой тренер.

Пересекался я и с основной командой. Правда, знакомых лиц там осталось маловато, но я был рад увидеться с товарищами по арене. Да и они со мной.

Пусть теперь и по разные стороны площадки.

Помимо основных обязанностей, я работал еще и с медиа-службой клуба. Всё-таки когда-то я был звездой, и мое лицо намерены были посветить в прессе.

Пропиарить по полной программе, так сказать.

Поэтому активно снимались ролики и выкладывались интервью в соцсетях. Пришлось даже завести канал в телеграмме для общения с фанатами.

Так что днем дел у меня было по горло.

А вечером… Вечером я возвращался в служебную квартиру, ужинал и рассматривал наши с Машкой фотографии.

С одной стороны, мазохизм чистой воды, да. А с другой стороны, мой спасательный круг.

Машка вычеркнула меня из своей жизни, а я ее так и не смог. Вот и любовался ночами на старые снимки и спускал пар, когда совсем припирало.

Может, дрочить ночами на снимки бывшей жены и не совсем нормально, но я смирился с этой ненормальностью.

Лучше уж мозоли на руках после эротических фантазий о любимой женщине, чем голый секс с непонятными телками.

Да, лучше так.

Неделю назад ко мне приехала семья: мама, брат, сестра и отчим. Мне наконец-то удалось показать им любимый город. Ради этого удалось выцарапать себе пару отгулов.

На счастье, и погода выдалась шикарная. Последние погожие денечки в году. Так что мы хорошо погуляли. И покатались тоже, и Кронштадт посетили, и Петергоф.

Перед самым отъездом мы с мамой вдвоем вышли погулять по Невскому, прошлись по Исаакиевскому скверу и набережной Мойки.

— Сень… — внезапно спросила она, когда мы свернули на Конногвардейский бульвар.

— М?

— Что у тебя с твоей Машей?

— Да ничего,