Сельский шик для мажора - Даниэлла Ник

в желудке, обволакивая его теплом. Алкоголь мгновенно шибает в голову, и я немного расслабляюсь. Вообще, с точки зрения медицины, горячительные напитки – не выход из ситуации. Они не помогают избавиться от напряжения, а, наоборот, угнетают работу центральной нервной системы. Все это я прекрасно знаю, и потому прошу бармена повторить заказ.

Вторая порция вискаря не так весело вливается, и я цежу его мелкими глотками. Телефон в кармане беспрестанно вибрирует. Я достаю его из кармана, и сбрасываю. Алена. Нет, милая, я не готов с тобой разговаривать. Ни с тобой, ни с отцом. Не сегодня.

Однажды, я просил ее быть со мной максимально откровенной и говорить обо всем, что волнует. Я уяснил этот урок после того дурацкого спора. Она кивала головой и соглашалась со мной. Но о самом главном не сказала. Почему? Испугалась? В том, что мой отец оплодотворил ее мать, Аленкиной вины нет. Но то, что она не сказала мне правду – это косяк. О каком доверии может идти речь вообще?

Даже в голове не укладывается, каково это – знать правду и молчать, держать все в себе? Так. Стоп! Получается, она и со мной разорвала отношения тогда, потому что знала о нашем, так называемом, близком родстве?

Я вспоминаю ее слова о том, что она меня разлюбила. Я не верил ей, глаза выдавали ее с потрохами. И про Пельменя своего напиздела мне, лишь бы я отстал. Но любила меня все это время. Ведь любила?

Ррр! За грудиной жмет и давит, тоска такая, что реветь хочется. А отец? Сколько еще у него есть внебрачных детей. Как мама воспримет новость о том, что Аленка – его взрослая дочь. Да это просто пиздец, как все запутано.

Стоит ей рассказать, или пусть так и живет в неведении? Да хер-то там. Я не собираюсь их покрывать. Ненавижу ложь и обман. А если – это ложь во спасение?

Наверное, стоит позвонить деду для начала. Он самый уравновешенный и мудрый. Нужно с ним посоветоваться. Да, точно. Кто еще меня поймет? Борзый? Да он тоже в ахуе будет. Кир? Тоже не вариант. Явно нужен кто-то с большим жизненным опытом.

Второй стакан тоже пуст, и я чувствую, как меня стегает. Почти пол-литра вискаря за полчаса. Я столько никогда не пью. Мутным взглядом смотрю в экран и тычу в кнопки, пытаясь набрать номер деда.

«Абонент временно недоступен» – сообщает мне механический голос. Что ж, не судьба. Наберу его завтра.

Зал постепенно наполняется людьми. Слева от меня усаживаются две размалеванные малолетки, которые громко хохочут, явно привлекая мое внимание. Я лениво скольжу по ним взглядом. Сверху бара расположен мотель. Может, забуриться сразу с двумя, чтобы снять напряжение? Тройничка у меня ни разу не было. А яйца звенят так, что того гляди допнут. Я почти месяц не трахался. Да нет. На хер мне никто не сдался, кроме Смышляевой.

Я безумно зол и обижен на Алену. Моя светлая девочка. Такая искренняя и открытая, врала мне, честно глядя в глаза. Спала себе спокойно в моих объятиях, кончала подо мной, шептала слова любви. Предательница! Когда они собирались обо всем рассказать? Когда отец выздоровеет? А если бы он умер, не дай бог, жила бы себе с этим секретом всю оставшуюся жизнь?

Невольно вспоминаю слова Данилы Багрова из своего любимого фильма «Брат». «Я вот думаю, что сила – в правде. У кого правда – тот и сильнее. Вот ты обманул кого-то, денег нажил. И чего, ты сильнее стал? Нет, не стал. Потому, что правды за тобой нет.» Сила – в правде. Всегда. Всегда, мать твою!

Мне не жаль для Алены ничего. Ни квартиры, ни машины, да хоть все папино наследство пусть себе заберет! Это не цена на колготки, которую можно утаить по каким-то причинам. Это, мать твою, мой отец и наша семья! Чем я заслужил такое отношение? Да ничем!

Я любил ее, заботился, оберегал, мы мечтали о совместном будущем. Сыном тоже я был неплохим. Да, гулял много в свое время, но хорошо учился, не скурвился, не обдалбливался наркотой, как многие мои ровесники-мажоры.

Как я могу им доверять в будущем? Как? Меня накрывают волны лютого бешенства, смешанные с бессилием, от которого буквально хочется плакать. Это чувство выжигает изнутри, разъедает вены кислотой. Еще и гадостей наговорил ей и отцу. Такие ужасные слова. Завтра поговорим спокойно, извинюсь, все решим. Все завтра. Сегодня я в анабиозе. Полном.

– Привет, красавчик! – моего плеча касается эффектная девушка. Чуть старше меня, выглядит отпадно. Ярко-красное платье, вызывающий макияж и бесконечно длинные ноги. – Тяжелый день?

– Привет! Есть немного! – мои губы кривятся в усмешке. Слишком откровенен ее взгляд.

– Меня зовут Ника! Угостишь чем-нибудь?

Я указываю приглашающим жестом на бар.

– Что хочешь, Ника.

– Бокал шампанского, Демид! – ослепительно улыбается парню девица. – А тебя как зовут?

– Матвей.

– Повторить? – спрашивает у меня бармен.

– Давай! Соточку!

Тот понимающе кивает, и выставляет перед нами два бокала с алкоголем, перед глазами плывет, я расплачиваюсь картой с третьего раза только.

– За знакомство, Матвей! – с придыханием говорит Ника, и переплетает руку с моей. – На брудершафт?

Хмель разгоняется, и голова становится тяжелой. Перед глазами плывет, и я сам не понимаю, как моих губ касаются женские. Чужие и мокрые.

– Поднимемся наверх, милый? – шепчут мне в ухо горячие губы, обдавая жарким дыханием. Ее ладонь хозяйничает на моем бедре, и продвигается к ширинке. – Расскажешь мне, что у тебя случилось?

– Спать хочу! Отвали.

Секунда, и она тянет меня за собой, крепко взяв за руку. Покачиваясь, поднимаюсь по ступенькам, а она открывает простенькую деревянную дверь. Я вообще в дрова, даже не понимаю, где нахожусь. Сказываются перелет, дешевый алкоголь и моральное потрясение.

– Я помогу тебе расслабиться, красавчик! Сначала отдохнем, а потом спи сладко!

*****

Глава 65. Алена

Набираю Матвея уже, наверное, в сотый раз. Сначала шли гудки, а затем он выключил телефон. Он сказал мне ночевать в общаге сегодня. Да хрен-то там. Он выслушает меня для начала и потом мы все решим. Разумеется, в нем говорили эмоции. Нет, не говорили. Кричали!

Отец совсем расклеился после всей этой сцены, пришлось даже приглашать медсестру.

– Прости меня, дочка! – сказал он мне на прощание. – От меня