Слишком борзая! - Алина Савельева

Вот же бестия ненаглядная!

Милена стояла в стеклянных дверях лаборатории в коротком белом халатике, спрятанными под колпак волосами. Бледная, вроде как осунувшаяся, что на лице одни огромные глаза остались и пухлые губы. Такая красивая, что дух захватывает.

Долгая и изнуряющая неделя вытянула из меня все силы. Терпения на разгадывание женских шарад и ритуальных танцев с подкатами не осталось.

Закрыв за собой дверь, я в два шага пересёк разделяющий нас коридор. Руки сами тянулись трогать, гладить, раздевать непокорную Малышку. Но вовремя вспомнил, что прямые подскоки с этой женщиной не работают. Остановился в полушаге, шизея от желания приникнуть губами к её пухлому рту, смять в ладонях упругий зад.

— Добрый день, леди Милена, — облизываясь как кот, перед носом которого стоит тарелка с колбасой, промурчал я. — Да, много перемен. Нужно привести дом в порядок, избавиться от старых вещей, так сказать, вдохнуть в него новую жизнь.

— Какой дом? На Малой Ордынке? — насторожилась Милена, вжимаясь в стену словно трусливый заяц, но не думая сбегать.

Хочу её до боли. Сильнее, чем в первый раз. Меня ведёт как ненормального. Дико, так, что в глазах темнеет. Ни усталость, ни внезапность встречи не спасают.

— Да. Не хочу, чтобы что-то в нём напоминало о трагедии. Думаю, небольшой ремонт не помешает.

По округлившимся в возмущении глазам Милены было понятно, что эта идея ей не нравится. Пухлые губы приоткрылись, выпуская розовый язычок. Он скользнул по бархатной коже, быстро, покрывая его блестящей влагой.

— Понятно, — задумчиво протянула Милена, абсолютно точно что-то замышляя.

— Детка, может, хватит меня наказывать? Давай поговорим. Ты ведь уже слышала про инвестиции? Я хочу подарить тебе твою мечту, слышишь? Чтобы в твоей жизни вместо трупов на столах моргов был весь этот кружевной разврат и прочие бабские радости. Ты ведь сама этого хотела. И я этого хочу. Я больше тебе не позволю заниматься маньяками, захватами и прочими увлечениями твоей сумасшедшей семейки!

У нормальной бабы глаза загорелись бы безумной радостью на слове «подарить». У моей же зазнобы на словах «не позволю». И не радостно.

— Так ты не сам мигрировал? Тебя из прогрессивной Англии за сексизм вытурили? Прошло всё у меня, понимаешь? Вычеркни меня уже из списка своих «леди», мистер «Я всё решаю сам»! — покапал яд с кончика розового язычка, а серый взгляд ударил адским пламенем гнева.

Кобра моя пожароопасная. В своём возмущении в сто крат соблазнительнее, чем на всё согласная жертва начинающего маньяка. Аж кипяток по хребту побежал и в ширинке стало тесно.

Больше свои руки удержать я не мог. Протянув правую руку, я ласково заправил выбившийся локон из прически за ушко, нарочито медленно касаясь бархатной кожи моей валькирии.

Мини-тест сработал. Ничего у неё не прошло! Лгунья!

— Проваливай к чёртовой матери, — теряя боевой задор на каждом слове, брыкалась коза строптивая.

Без раздумий обхватил лицо рыжей ведьмочки ладонями, быстро всем корпусом притиснул её к стене.

Милена вздрогнула в попытке дёрнуть от меня. Её ладони ударили по моему прессу, стараясь оттолкнуть, но пальцы и не думали слушаться хозяйку, жадно пересчитывая ребристые кубики. Скучала по мне маленькая лгунья!

Она словно боролась. Но не со мной, а с собственными желаниями. То сжимала мою рубашку в ладонях, то трусливо замирала, будто нас застали врасплох. Но мимо нас даже муха не пролетала, коридор был пуст от начала и до двери лаборатории в тупике.

— Нравится? — победно ухмыльнулся я, наблюдая, как горделивая злость исчезает из серых глаз.

Её дыхание сбилось, губы маняще приоткрылись, и большего приглашения мне не нужно.

— Отпусти меня! — колыхая грудью перед моим носом, потребовала Милена невозможного.

Уже не слушая девчонку, я прильнул к алым губам, жадно втягивая их. Соскучился просто катастрофически! Сожрать её готов! Моментально слетел с катушек, едва почувствовав обратный отклик острого язычка, так же нетерпеливо схлестнувшегося с моим.

Расплющенное моей тушей тело Милены с каждой секундой таяло в моих руках. Трепетно так, нежно льнуло к моему, пышущему накопленным тестостероном. Всё внутри перевернулось, стоило её пальцам закопаться в моих волосах на затылке. Ни тени сомнений не осталось — она моя! Такая, о какой я и не мечтал. Страстная, отзывчивая, одержимо целующая в ответ, будто ворует среди бела дня.

Такая хрупкая, как хрустальный фужер. Сладкая. Нежная. Будто созданная специально для меня и под меня. Всеми забытый Тим-младший гордо задрал голову, кажется, готовясь побить рекорд «Стояк года». Так мучительно больно мне даже в пубертате не хотелось.

С опаской отрываясь от влажных губ, не могу больше думать ни о чем, кроме такой же влаги в её трусиках.

Ошалевшая малышка смотрит мне в глаза затуманенным взглядом. Растерянная, робкая. И чего-то от меня ждущая…

— Поехали ко мне, Малышка. Я хочу нафаршировать тебя… — договорить я не успеваю, так как мне внезапно прилетает по физиономии.

Не сказать, что больно, но до хруста эмали на бивнях обидно!

— Кем ты себя возомнил, Царёв? Ты реально думаешь, что помимо твоего члена у меня дел нет?

— Какие у тебя могут быть ещё дела важнее этого? — искренне возмущаюсь я.

— У меня по городу маньяки ходят грустные, никем не ославленные. А уж миллионеров, которых надо спасать от алчных пираний, в Москве и подавно не перечесть! — язвит стерва.

Бесит, зараза! Как же она меня бесит! Можно подумать, у меня сейчас все дела в ширинке сконцентрировались! День расписан по минутам, телефон раскалён от звонков! Но я готов каждую свободную минуту тратить на неё! Опаздывать, переносить и работать по ночам, лишь бы отпустило…

Раз уж за свой косяк мне пощады не вымолить, тогда терять уже нечего. Не головой же об стену биться, в самом деле!

Снова прижимаю строптивую жертву к стене. Милена дёргается, попытавшись зарядить мне коленом в пах, но проще сдвинуть стену, чем мои бёдра, прижавшие её к стене.

— Я хоть маньяк и начинающий, но быстро учусь, — потерял я терпение, перехватывая тонкие запястья и фиксируя руки Милены высоко над её головой.

— Поцелуешь меня ещё раз… — с неистовым негодованием начала возмущаться Милена, рвано выдыхая.

— Заметь, не я это предложил, — с самодовольной ухмылкой перебил я, снова набрасываясь на пухлые губы, жадно целуя, как в последний раз.

Уже не тратя время на нежности, а так, как хочу. Грязно, жадно.