Слишком борзая! - Алина Савельева

то не было смешно, но именно идиотский метод Германа вывел нас на шайку угонщиков. Малыш — глупый мальчишка, он был уверен, что мы не сможем отследить, с какого именно ай-пи адреса они тогда сделали вызов, переадресовав его на наш домашний адрес. С тех пор за Малышом велось круглосуточное наблюдение, но взять его не удавалось. Этот гонщик скорее расшибётся в лепёшку, чем позволит себя остановить.

Именно по этой причине нам пришлось придать наикрутейшей и наисовременнейшей базе вид заброшенной территории. Благо в нашей семье есть не только повёрнутые на всю голову борцы за справедливость, но и две пригламуренные конфетки — мама и Вика, которые способны создавать такие декорации, что можно фильмы начинать снимать.

— Так, Царевич, пристегни пуповину, цель обнаружена, — пробормотала я, наблюдая за выезжающим из арки многоэтажного дома Малышом.

Игра началась, как только я догнала Малыша на нужном светофоре, и вроде Мирон расписал весь план по секундам, но я едва не завалила задание, не успев начать.

Не обратить внимания на остановившуюся в соседнем ряду тачку Малыш просто не мог. Не только из-за громкой музыки, от которой кривились все окружающие, но и из-за самой тачки. Баснословно дорогой «Вейрон» моей подруги Ленточки — мечта Малыша. В способностях этой машины не только за секунды развивать бешеную скорость, но и одним нажатием кнопки растворяться в темноте, исчезая с любых, даже самых ультрасовременных радаров. Не догнать и не найти!

Медленно облизывая, словно смакуя взглядом мою тачку, Малыш наконец-то заинтересовался водителем и, увидев за рулём легкомысленную девицу, расплылся в улыбке, наверняка в мыслях уже мчась на «Вейроне» навстречу прохладному ветру.

— Ещё раз так улыбнёшься, и наши... — с улыбкой начинаю я и замолкаю.

Мгновенно в голову врывается солнечный день ещё той жизни, когда моё сердце не знало тоски. На сумасшедшей скорости в памяти мелькают кадры: я за рулём красного кабриолета; широкая дорога, ведущая из аэропорта в город; как и сейчас — запрещающий красный светофора; пассажир высокого внедорожника, смотрящий на меня сверху вниз…

Моё сердце ухнуло в пропасть, нос защипало от подступающих слёз… чёртовы гормоны!

Это был он! Тимур!

Мои пальцы, постукивающие по кожаной оплётке руля, мелко задрожали от несвоевременно накрывших эмоций. Внутри всё клокотало, словно распустившиеся любовь и нежность во мне начали метаться, но больше не находили выхода.

— Что наши?— не дождавшись от меня продолжения, выкрикнул Малыш.

Вашу мамашу! Чуть не сорвала операцию, на которую куча народу месяца работы положили!

— Тачки будут стоять в одном гараже! — поправив сползшую улыбку, рассмеялась я.

— Сделаешь меня на светофоре — ужин за мой счёт! — не растерялся нахал.

Ага. Дай угадаю — а на ужине ты мне снотворное подсыплешь и умчишь в неизвестном направлении на тачке Лены?

— Видишь ту вышку? — ткнула я пальцем ровнёхонько в телекоммуникационную вышку нашей базы. — Окажешься возле неё первым — эта тачка твоя!

Улыбаться угонщик перестал, видимо, почуяв неладное.

— Как в «Форсаже», знаешь? Обожаю все серии! — состряпав вид не особо одарённой мажорки, продолжила я хлопать ресницами.

Сомнения Малыша можно было читать красной строкой, бегущей по напряженному лицу. И, не будь таким предусмотрительным Мирон, наш гонщик соскочил бы с крючка.

Окно машины, стоявшей третьим рядом, слева от Малыша, плавно открылось.

Увидев Мирона в одежде первого ботана на деревне, я едва сдержала смешок. Кринжовая клетчатая зелёная рубашка с напяленным на неё трикотажным жилетом — это просто топ лук! Прошлого века примерно.

— Эй, детка! Этот сопляк не обгонит даже мою дорогую бабулю! А ей на днях уже восемьдесят стукнуло! Соревнуйся с достойным соперником! — выкрикнул очкарик с небрежно собранным в тощий хвостик длинными волосами.

Чтобы Малыш не пропустил ни одного обидного слова, Мирон кричал, перегнувшись через подлокотник, наклонившись к окну.

В шуме города и моей орущей музыки я нечётко улавливала слова вклинившегося в нас спор мужика. Зато их отчётливо уловил тот, кому они предназначались.

— Скройся, — коротко выплюнул Малыш, и, повернувшись ко мне, одарил шикарной улыбкой. — Если ты меня обгонишь — женюсь!

Ой, как мило! Только у меня для тебя сюрприз, белобрысый. Даже два. Один на базе, второй прямо сейчас вредничает, требуя блинчики и авокадо в царских угодьях.

Мирон был не единственным из бойцов, принимавший вместе со мной участие в этой гонке. Буквально на каждом повороте добавлялись, менялись и контролировали ситуацию десятки сотрудников агентства, не давая Малышу сбиться с нужного курса. И лишь на финишной прямой остались только я и Малыш, на огромной скорости несясь в гостеприимно распахнутую ловушку.

Если бы я знала, что среди затаившихся бойцов на базе уже стихийно образовалась эмигрировавшая Гора, то плюнула бы на всё и согласилась на ужин с Малышом!

Я уже предвкушала, как после выполнения задания поеду к Борису Иннокентьевичу, чтобы задать вопросы и собрать недостающие части головоломки, но мои планы вылетели в трубу со скоростью выхлопа турбин «Вейрона»

Не заметить маячившего около своего сверкающего хромом автомобиля Тимура было невозможно. Моё сердце в очередной раз ёкнуло, не справляясь с напором бегущего счастья по венам, щедро сдобренного адреналином гонки. Как бы я на него ни злилась, я не могла справиться с глупой щенячьей радостью видеть объект своей любви снова рядом.

Каждый раз вижу его и каждый раз поражаюсь — как можно быть таким привлекательным даже с сурово сдвинутыми бровями? Может, дело в элитном шмоте? Или царской осанке? А может быть, он притягивает взгляды, потому что за его внешней брутальной смазливостью угадывается богатый внутренний мир?

Но самое опасное для меня это его орехово-карие глаза, переполненные загадочностью под толстым слоем многолетней печали.

Честно говоря, злилась я на него недолго, лишь по инерции продолжая язвить. На самом деле, глядя на жадно блуждающий по моему лицу взгляд, хотелось отбросить всё плохое и, повиснув у него на шее, огорошить новостью о ребёнке.

Есть во мне ужасная черта — в гневе я могу тысячи раз послать обидчика известным маршрутом. Однако стоит ему сделать хотя бы мизерный шажок навстречу — я моментально прощаю и забываю, какие страдания он мне причинил.

Моё предложение приспустить трусики вызвало бурную реакцию окружающих нас бойцов и моментально вспыхнувший похотью взгляд Царёва.

Новость для Тимура о моём интересном положении зудела на языке, готовая сорваться в любую секунду. Не умею я, как он, прятать свои секретики за семью печатями. Не знаю, к счастью или наоборот,