Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

Я замираю, понимая, куда клонит Машка.

Намекает на то, что если бы не ДТП, то я бы продолжал зажигать в Канаде, бредить своей славой и медалями. И менять подружек как перчатки.

— Ладно, не отвечай. Я тебе сама скажу. Ты бы и не вспомнил обо мне. Жил бы и не тужил, взял свое олимпийское золото. Штамповал бы рекорды один за одним. Просто тебе не повезло с этой аварией. Очень сильно не повезло. Сложись все иначе, тебя в Питере не было бы сейчас. И моя личная жизнь была бы тебе до фени.

— Нет, Маш. Феерить в Канаде я мог долго, конечно. И десять лет, и пятнадцать. Но только вместе с тобой. Без тебя ничего бы не было.

Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение-озарение. Оно просто появилось — и всё.

И я чувствовал, что это не просто бзик.

Это моя расплата за неверный выбор, сделанный когда-то. Расставшись с Машей, я свернул на ложный путь.

И другого исхода, кроме аварии, в конце этого пути не могло быть.

— Ты о чем? — Маша хмурится, явно не понимая, что я имею в виду.

— То, что эта авария должна была произойти, понимаешь? Знаешь, как в играх? Там в ключевых моментах герою дается выбор из нескольких вариантов. И от выбора игрока зависит то, какая цепь событий запустится и в какую сторону повернет сюжет дальше. Получаются в итоге разные ветки. Так и у меня, Марусь. Своим выбором я создал трагическую ветку. Авария — ее закономерный итог. Всё было предопределено, понимаешь? Вопрос был только во времени.

— Кем определено? — глаза у Маши увеличились до размера бильярдных шаров.

— Кем-то там, свыше, — поднимаю палец вверх и задумчиво смотрю в потолок.

Маша тоже смотрит в потолок. Потом на меня. Очень подозрительно так смотрит.

Чувствую себя дураком, но что поделать, если именно так я чувствую?

— Сколько ты выпил, Сень?

— Ну что ты, Марусь, — криво ухмыляюсь. — Я трезв как стеклышко.

— А ну, дыхни…

Делать нечего. Приходится податься вперед и дыхнуть.

— Грибы? Порошок? Колеса?

— Маш, — морщусь, — ну чего ты? Я не употреблял никогда и употреблять не собираюсь. Ни нюхать, ни колоться.

Маша еще несколько минут сверлит меня взглядом. Успокаивается, только когда видит, что зрачки у меня в норме.

— Уф, — облегченно выдыхает, словно сообразив что-то. — Сень, в тебе говорит чувство вины. Только и всего. Так что не надо вот этого вот фатализма. Брр, прямо мороз по коже. Ерунда это все. То ДТП просто случайность, и ничего более. Так бывает. Не будь его, всё было бы у тебя в шоколаде.

— Маш… — пытаюсь поймать ее ладошку, но моя вредина не дается. Сцепляет пальцы в замок и кладет ладони перед собой. А на меня накатывает чувство тоски и глухой обреченности. — Ты никогда не простишь меня, да? Даже маленького шанса не дашь?

Всматриваюсь в любимые глаза, чтобы найти хоть проблеск надежды, но, вижу в них только сожаление и тоску.

— Сень, выслушай меня, пожалуйста. Не перебивая.

— Хорошо.

— Я прощаю тебя — выдает мне она с тихой улыбкой, отчего в груди что-то дергается. — Прощаю тебя и не держу зла. Ты поступил тогда, как посчитал нужным. Выбрал то, что оказалось важнее для тебя. То, как всё обернулось в итоге — это уже другое дело. Мне жаль, что твои надежды не оправдались. И хочу, чтобы ты знал. Я никогда не желала тебе зла. Даже в горячке обиды не желала тебе краха карьеры. И тем более такой жуткой аварии.

— Знаю, — голос у меня становится совсем хриплым. — Ты у меня не такая, Маш. Не из тех, кто мстит и злорадствует.

— Так вот, — продолжает, пропустив мои слова мимо ушей. — Теперь настал мой черед делать выбор. И я его сделала. У меня теперь есть мужчина, Сень. И этот мужчина не ты.

Эти слова для меня становятся ударом под дых. Они будто пронзают меня насквозь. Не дают нормально дышать.

Лихорадочно блуждаю глазами по лицу бывшей жены и понимаю, что она не врет. Говорит предельно серьезно.

— Значит, шансов у меня нет? — слова вылетают с трудом. Язык ворочается еле-еле. Обычно так говорят люди, пережившие инсульт.

— Нет, — такое короткое уверенное «нет». Будто выстрел в сердце навылет.

Ранение, несовместимое с жизнью.

— Это он, да? Тот мужик, который был с тобой на приеме?

Глупый, наверное, вопрос. Кого еще Машка могла найти за неделю? Но мне нужно было знать точно.

— Да, это Ярослав, — Маруська сразу же напрягается. — Арс, только не делай глупостей, ладно? Если ты заявишься к Яру и развяжешь драку, я тебя за это не прощу. И не буду уговаривать его не подавать заявление. И не надо искать встреч со мной больше. Это лишнее. Всё, что могли, мы сказали друг другу сегодня. И да, я не хочу привлекать отца, но сделаю это, если потребуется. Так что не доводи до греха. Давай расстанемся по-человечески и не будем мучить друг друга.

— Значит, всё кончено?

— Сень, между нами всё было кончено еще шесть лет назад. Только ты почему-то упрямо цепляешься за прошлое. А я хочу жить дальше. Без тебя.

Я закрываю глаза, силясь справиться с бурей эмоций, терзающей грудь. Перед глазами проносится вечер недельной давности.

Машка так дрожала в моих руках, так бурно реагировала на поцелуи, кончила от пары касаний.

Как после всего этого можно говорить, что всё кончено? Как? Если бы она была равнодушной и холодной как лед, я бы еще понял, но…

Хотя о чем я? Шесть лет я тоже безумно хотел Машку. Между нами всё искрило и пылало. Но тем не менее подал на развод.

Это такая ответочка прилетела?

— О том, что было неделю назад, даже не заикайся, — бывшая жена словно мысли читает. — Это ровным счетом ничего не значило. Выплеск гормонов, стресс, долгое воздержание. Только и всего. И этого больше не повторится. Я не хочу быть с тобой, Харламов, пойми это уже.

— А с ним хочешь, да? С ним хочешь? Уверена, что хочешь быть с ним?

— Да!

— Почему, Маш? — голос срывается в полупридушенный хрип.

— Потому что он лучше тебя, Сень. Лучше тебя во всем, — отвечает она, вонзая невидимое лезвие мне в грудь. — Ты махровый эгоист, любящий только себя. Готовый ломать всё и всех, ради достижения своих целей. Ты не хочешь слышать и понимать никого, кроме себя. У тебя только твое Я и твои желания во главе