Извращенная преданность - Кора Рейли

— Тот, кого ты любишь? С холодными голубыми глазами?

— Да, — прошептала я.

— Я думала, он хорошо с тобой обращался.

— Да, — сказала я.

— Парни как он, обычно не такие.

— Мне нужно идти.

— Из-за него?

Потому что я любила его, каким бы он ни был.

— Потому что если я останусь, то не получу того будущего, о котором мечтала всю жизнь, — сказала я вместо этого.

— Иногда будущее, которого мы хотим оказывается не тем, что нам нужно.

Я покачала головой.

— Он не тот человек, которого я должна любить. Вот почему мне нужно уйти.

Мама склонила голову набок.

— От любви не убежишь.

Не было смысла говорить с ней об этом. Каждый ее жизненный выбор был ошибкой. Мы обе это знали.

— Ты должна пойти со мной, мама. Ты не можешь здесь оставаться. Одна.

Она покачала головой.

— Я должна расплатиться с долгами перед Каморрой. И мне здесь нравится. Эта квартира лучше, чем в предыдущая.

— Это папина квартира.

— Теперь она моя, — сказала мама.

— Мама, — я схватила ее за плечи, пытаясь заставить ее понять причину. — Если ты останешься здесь, я не смогу защитить тебя.

Она улыбнулась.

— Ты не имеешь права защищать меня, Леона. Я твоя мать.

— Мама.

Она встала.

— Нет, хоть раз позволь мне быть матерью. Если тебе нужно уйти, то уходи. Но я не могу бежать снова.

— Каморра сделает тебе больно, если ты им не заплатишь. Ты должна пойти со мной, мама. Мы можем начать все сначала.

— Леона, слишком поздно начинать все сначала. И что, что они могут сделать мне больно, как будто они не делали этого раньше? Я все это пережила, и я все еще здесь. — я уставилась на нее. Она все еще была здесь, но только потому, что она заглушила все наркотиками. — Он сделал тебе больно?

Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, кого она имеет в виду.

— Фабиано? Он не причинил мне вреда. Но он причиняет боль другим людям.

— Если он добр к тебе, зачем уходить?

Фабиано был первым, кто позаботился обо мне, но он также был человеком, который вел меня по пути, по которому я не должна была идти.

Я потянулась за чашкой кофе. Мои руки дрожали, когда я поднесла чашку ко рту и сделала большой глоток. Мне нужно уйти. Я закрыла глаза от нахлынувшего на меня чувства безнадежности.

Я никогда не думала, что Лас-Вегас был моим конечным пунктом назначения, но я надеялась, что смогу использовать его в качестве отправной точки для чего-то нового и лучшего.

Теперь мне было еще хуже, чем когда я приехала в этот проклятый город со своим рюкзаком и шлепанцами. У меня не было никаких сбережений, и не только, теперь я даже отдала свое сердце человеку, чье сердце билось только ради Каморры. Человеку жестокому и опасному. Человеку, который в конечном итоге станет моей смертью, потому что он не сможет защитить меня и не предаст свою клятву.

И все же слабый глупый голосок задал тот же вопрос, что и моя мама: зачем уходить? Наверное, этот же голос мама слышала каждый раз, когда возвращалась к сутенеру после того, как он извинился за то, что избил ее до полусмерти. Возможно, в ночь нашей первой встречи Фабиано был прав насчет ДНК, определяющей большинство наших решений. Возможно, гены моей матери всегда будут мешать мне жить нормальной жизнью.

Мой взгляд вернулся к ее жилистой фигуре, снова склонившейся над столом. Она больше не смотрела на меня, вместо этого она снимала больше красного лака с ногтей. Руки у нее дрожали. Ей нужен был укол. Она подняла глаза.

— У тебя нет для меня денег перед отъездом?

Нет. Это не мое будущее.

— Прости, мам.

Она кивнула.

— Все в порядке. Просто иди и будь счастлива.

Будь счастлива.

Я ничего не сказала. Я быстро приняла душ, чувствуя глубокую усталость, которая не имела ничего общего с бессонными ночами. Я бы оставила Лас-Вегас позади. Я оставлю Фабиано и все, что он символизировал: кровь, тьму и грех.

Я наклонилась в дверях кухни.

— Я ухожу, — сказала я матери.

Она подняла глаза.

— И ты не вернешься?

— Не могу.

И она кивнула, словно понимала, и, возможно, она сделала. В конце концов, мы переезжали после каждого ее расставания и никогда не возвращались.

— Мне пора, — сказала я.

Я подошла к ней и поцеловала в щеку. От нее пахло дымом и алкоголем. Я не была уверена, увижу ли ее снова.

Через полчаса я прибыла на Арену Роджера. Я направилась прямо к Шерил, которая, как обычно, пришла пораньше. Роман с Роджером занимал ее почти до самого утра. Иногда мне казалось, что она живет в баре. Как только она заметила меня, на ее лице отразилось облегчение, она бросилась ко мне, схватила за руку и потащила к кабинке.

— Ты в порядке, Чик? — обеспокоено спросила она. — я была поражена ее реакцией. Она отстранилась. — Слышала, что случилось с твоим отцом.

Я напряглась. Я сомневалась, что она слышала, что произошло на самом деле.

— Это был Фабиано, не так ли?

Я отвернулась.

— Я говорила тебе, Чик, что он опасен. Но не вини себя за то, что случилось с твоим отцом. Он долго ждал этого. Чудо, что он продержался так долго со всеми ставками и азартными играми.

— Ты можешь дать мне немного денег?

Она прищурилась.

— Что случилось с деньгами, которые ты заработала? Твой никчемный ублюдок отец потратил их на ставки?

Она перекрестилась, как будто это могло помочь ей лучше оскорбить мертвеца.

— Пожалуйста, Шерил.

Я не сказала ей, что верну деньги, потому что не думала, что смогу. Я никогда не вернусь в Лас-Вегас, и если я пошлю ей деньги, риск оставался, что Фабиано отследит их до меня.

— Ты хочешь бежать, да?

Я кивнула.

— Я должна.

Она сжала губы.

— Ему это не понравится.

— Это моя жизнь. Мой выбор.

Шерил коснулась моей щеки почти материнским жестом.

— Чик, это перестало быть твоим выбором в тот момент, когда он впервые увидел тебя и решил, что хочет кусочек. Он не отпустит тебя, пока не потеряет интерес.

— Я должна уйти, — повторила я.

— То что случилось с твоим отцом, заставило тебя наконец понять, что он за человек?

Должно быть, она что-то заметила на моем лице, потому что выражение ее лица смягчилось.

— Он и тебя ранил?

Я прикусила губу и покачала головой. Я не