Александра Торн - Драгоценный дар

— Никогда не думала, что до такого может дойти, — произнесла Белла, когда Пич закончила. — Мне следовало быть умнее и не отпускать вас в Вашингтон на поиски этой рукописи. Боюсь, вы открыли ящик Пандоры. Ари сжал губы.

— Если это так, то нам следует придумать, как, черт возьми, его закрыть.

Пич резко повернулась к нему.

— Означает ли это, что ты готов все бросить?

— Нет. Но это означает, что тот, кто это сделал — или приказал сделать, — должен считать, что мы все бросили. — Он повернулся к полицейским. — Вы можете как-то защитить семью Морган?

— Если вы имеете в виду, можем ли мы оставить в доме дежурного полицейского, то ответ — нет. Все, что мы можем, — это почаще присылать сюда дежурный патруль.

— Не густо, — кисло произнес Ари.

— Мне очень жаль, сэр. Я знаю, что вы расстроены. Я бы тоже расстроился на вашем месте. Тем не менее вряд ли начальник смены пришлет сюда человека на основании предположений мисс Морган. — Полицейский нервно рассмеялся. — Откровенно говоря, это дикая история.

— Это правда! — вскричала Пич. — Квартиру моих родителей сожгли, моего художественного редактора ранили, мой муж погиб при наезде, а теперь еще дом разгромили так, словно через него прошли войска Шермана во время наступления на Джорджию.

— Мне очень жаль, мисс. Я знаю, что вам фантастически не везет, но у вас нет никаких доказательств, что случаи, о которых вы мне рассказали, как-то связаны между собой. И пока их нет, полиция не может вам помочь.

— Я понимаю, — сказала Белла со своим обычным спокойствием.

— Ну а я нет. — Пич чуть не плакала от отчаяния. Похоже, полиция зашевелится лишь тогда, когда ее прихлопнут. Только вот ее это уже не обрадует.

Она прошла в кабинет, ногой отшвыривая прочь с дороги мусор, подошла к окну и стала смотреть в ночь. На душе ее было черно.

— Могла бы быть полюбезнее с этими полицейскими, — упрекнул ее Ари, присоединившийся к ней через несколько минут.

— Простите, добрая фея, но мне сейчас как-то не до того.

— Ладно, я сам извинился за твое поведение.

— Что ты сделал?

— Что слышала. Эти парни всего лишь делали свою работу, и к тому же не очень приятную. Им мало платят, они много работают, и этого никто не ценит.

Он обошел бар и обнял ее.

Пич вырвалась из его объятий. Но когда он снова обнял ее и сказал ласково: «Ничего, что ты злишься, Пич. Я знаю, как тебе страшно», — она растаяла.

— Просто так тяжело вернуться домой и застать это… эту катастрофу после нашего бессмысленного путешествия.

Крепко обнимая ее, Ари подошел к лежащему на боку стулу, поднял его, сел и посадил Пич к себе на колени.

— Оно не было бессмысленным. Как ни ужасен этот разгром, он свидетельствует о том, что мы заставили кого-то действовать. Этот кто-то хочет заполучить рукопись не меньше нас.

— Откуда ты знаешь, что они ее не нашли?

— Потому что они перерыли весь дом сверху донизу. Если только рукопись не была спрятана в самой последней комнате, которую они обыскивали — а это маловероятно, — они не нашли того, за чем приходили. Это значит, что книга спрятана где-то в другом месте.

— Если ты думаешь, что меня это утешит, то ошибаешься. У нас этой книги тоже нет.

— Она еще может объявиться.

— Папа умер несколько месяцев назад. Если она у кого-нибудь лежит, почему нам не дали знать?

— Может, боятся. — Он хрипло рассмеялся. — Учитывая все, что здесь произошло, я их не виню. Поскольку полиция помочь не может, нам придется самим позаботиться о вашей безопасности.

— Мы могли бы по очереди сторожить дом, — произнес Берт, входя в кабинет вместе с Беллой.

— Это мысль, — отозвался Ари.

Пич спрыгнула с колен Ари.

— Эй, вы оба, а у меня спросили? Это мой дом.

Ари сразу понял, в чем дело, — Пич хочет твердо стоять на своих ногах, так как Герберт и Блэкджек никогда не давали ей такой возможности.

— Конечно. У тебя есть лучшая идея?

— Я хочу позвонить завтра всем тем людям, с которыми мы встречались в Вашингтоне. Поблагодарить за помощь и сообщить, что у меня не осталось никакой надежды найти отцовскую книгу.

— Хорошая мысль, — ответил Ари, хотя и сам планировал этим заняться. — Поскольку сегодня уже слишком поздно звонить, как насчет того, чтобы позволить мне остаться ночевать?

— Ничего не получится. Мы с мамой и сами с трудом найдем местечко, где бы провести ночь.

— Я могу спать на полу.

— Я знаю, ты хочешь как лучше, и люблю тебя за это. Но за мной всю жизнь присматривал какой-либо мужчина. Пора мне научиться самой о себе заботиться.

Глаза Пич сверкали так, что, казалось, вот-вот из них вылетит молния. Ари поостерегся настаивать. Он душераздирающе зевнул и сказал:

— Пошли, Берт. Давай уберемся отсюда, чтобы дамы могли отдохнуть.

— Где ты была сегодня ночью? — спросила Пич, как только они с Беллой остались одни.

— Мы с Бертом ходили ужинать.

— Полицейский сказал, что в дом проникли между семью и часом ночи. И все это время ты была с Бертом?

Щеки Беллы вспыхнули.

— Я знаю, что ты устала и расстроена, но все равно не позволю тебе говорить со мной в таком тоне.

Пич сжала кулаки, но гнев рвался наружу.

— Нечего строить из себя строгую мать после того, что ты сделала.

— И что же именно?

— Ты спишь с Бертом, правда?

К изумлению Пич, Белла хихикнула:

— Так вот почему ты так взвилась. Дорогая, это твой отец умер, а не я.

Пич охватила такая ярость, что, если бы в доме не перебили все вазы, она запустила бы одной в мать.

— Как ты можешь быть так… так быстро забыть папу?

Белла не ответила. Она пошла к стойке бара, налила две рюмки бренди, затем вернулась к Пич и сунула ей одну.

— Мне это не нужно! — крикнула Пич, со стуком поставив рюмку на столик.

— Тебе или нужно выпить, или тебя нужно хорошенько отшлепать, — ответила Белла невозмутимо, как всегда.

Пич готова была ее удавить. Однако вместо этого она взяла рюмку и сделала большой глоток.

Белла присела и посмотрела на Пич так пристально, что та отвела взгляд.

— Я знаю, тебе тяжело расстаться с тем образом отца, который ты себе нарисовала, но пора уже взглянуть правде в глаза.

— Ты имеешь в виду свою правду?

— Я тебе не лгала. Я разлюбила Блэкджека много лет назад. Ты знаешь почему. Теперь он мертв, а мне надо подумать о будущем. Мне шестьдесят один год, Пич. Возможно, я кажусь тебе глубокой старухой, но я не чувствую себя старой. Ты это можешь понять?

Пич изо всех сил пыталась держать себя в руках и не срываться на крик.