Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

Ознакомительный фрагмент

Площадка на три квартиры закрывалась кованой черной решеткой. Весь подъезд был отделан в стиле средневекового замка. На стенах горели светильники в виде факелов, и не хватало только рыцарей, охраняющих покой маленьких детей, которые одинаково болеют и у элитных, и у обычных родителей, и неизвестно еще, у кого больше. Я позвонила в маленький золотой звоночек над числом «69», вдалеке раздалась бравурная мелодия. Дверь распахнулась на третьем аккорде, как в оперетте, и из нее вывалился очень импозантный и крайне разъяренный мужчина. Видимо, именно он и матерился, что я долго не иду к его ребенку.

– Вы что, через Братеево к нам добирались? Или как? – набросился он на меня, спеша высказать все, что накипело, пока я ходила по участку, и правда, не очень торопясь.

– Никогда не была в Братеево, – миролюбиво ответила я, снимая и протягивая ему свою шубу.

– Я мог восемнадцать раз уже вызвать платную «скорую»! Понимаете?

– А, собственно, почему не вызвали? – Я так и стояла, протягивая шубу папаше, а он вовсе не собирался ее брать. – Возьмите, пожалуйста…

Он взял, наконец, у меня шубу и небрежно бросил ее на низкий диванчик.

– Ботинки будете снимать?

Я оглядела холл и вздохнула. Тридцать четыре раза в день снимать и надевать ботинки со сломанным пятником на правой ноге… Но тут уж точно не прошлепаешь в уличной обуви… Белый дубовый пол и сверху на нем – огромный белый мягкий ковер. Бедный ребенок. Не пролить, не испачкать. Хотя, кто знает, возможно, дети в этой квартире счастливы оттого, что у них большие светлые комнаты, и белые полы, и мягкие ковры от самых дверей. Они счастливы их беречь и проливать гуашь и какао только в строго отведенных для этого местах.

Я на всякий случай поискала в сумке целлофановые бахилы, зная, что последние кончились еще часа два назад. Не нашла и наклонилась, чтобы расстегнуть ботинки. Папаша нетерпеливо ждал, пока я разуюсь, и уже протягивал мне огромные пластиковые шлепанцы. Я влезла в них, догадываясь, что это коммунальная обувь для служб сервиса – электриков, сантехников и заставляющих себя ждать районных врачей.

– Да пойдемте же скорей! – с досадой поторопил меня папаша.

Я взглянула в загорелое славянское лицо с чуть неправильным носом и серыми глазами. Наверно, эти глаза умеют смеяться, смотреть с любовью, обольщать и очаровываться… На меня сейчас они смотрели с неприязнью.

– Я бы еще хотела вымыть руки.

– Помойте! Вам некуда спешить, да? Дети подождут, правда?

– Да, мне сегодня некуда спешить, и я уже ко всем детям сходила. Ваш – последний.

Я спохватилась, вспомнив, что так и не взглянула в карточку, мальчик или девочка здесь болеет. Папаша меня не поправил, только демонстративно вздохнул и рукой указал на открытую дверь в одну из комнат. Вот, очевидно, о такой квартире втайне от меня мечтала моя Ийка.

Я опустила голову и прошла в комнату.

– Вы тоже болеете? – спросил меня папаша, услышав, как я шмыгнула носом.

– Нет, я плачу, – ответила я.

– О господи, час от часу не легче… То совсем дура приезжает, понос от насморка отличить не может, то эта вот теперь плачет, – объяснил он комуто, скорей всего по телефону. Не мне же вслед он это сказал…

Мальчик лет трех, осунувшийся, бледный, лежал в красивой деревянной кровати и молча смотрел, как я вхожу, сажусь около него на энергично подставленный его папой стул. На столике рядом я тут же увидела целую батарею лекарств – дорогие антибиотики, гомеопатические сиропы замедленного действия и разодранные, видимо, в крайней спешке, коробочки со свечками, которые нужно хранить в холодильнике.

– У вас уже был врач? – оглянулась я на папашу.

– Был! То есть была. Посмотрите, пожалуйста, ребенка! – Папаша нервно дергал в руках какуюто мягкую игрушку, и от каждого его движения раздавался приятный мелодичный звук. Мальчик, глядя на игрушку, съежился еще больше.

– Конечно. – Я села так, чтобы не видеть разгоряченного папашу. – Ну, малыш, расскажи, что у тебя болит?

– Ничего, – тихо ответил мальчик.

– У него есть температура? – спросила я, чуть обернувшись.

– Да, все время высокая температура!

Папаша перебрался к окну, чтобы видеть меня. И я невольно заметила, какие у него стройные и крепкие ноги под просторными серыми штанами. Не заметила бы, если бы он этими ногами нервно не перебирал, как взбудораженный резервный конь, которого подготовили к скачкам, да не пустили. Спортивный, хорошо тренированный папа, очевидно, плохо справлялся с ролью сиделки. Где же мама, интересно? На работе? Я знаю пару таких перевернутых семей…

– Тут вот ему давали лекарство… – продолжил он уже спокойнее. – Вот это и, кажется, еще это. После какогото порошка его затошнило. Я, знаете ли, просто не успел оформить полис в нормальную поликлинику. Поэтому вчера пришлось вызывать из Морозовской, там есть коммерческая неотложка, а сегодня решил попробовать из районной. Может, что скажут дельное…

Я достала спиртовую салфетку, протерла руки, раз папаша не захотел проводить меня в ванную, и после этого посмотрела у мальчика горло, живот, послушала легкие. Все как будто было в порядке.

Папаша стоял рядом и наблюдал, как я осматриваю его сынишку.

– Ничего не ест, пьет елееле…

Я внимательнее взглянула на мужчину. Нормальный вроде человек. Если забыть о классовом барьере, о котором он сам ни на секунду не забывает.

– Он всегда у вас такой худенький, с рождения?

Папаша нервно пожал плечами:

– Нне знаю… Он совершенно здоровый родился, нормальный!

– Да малыш и сейчас нормальный… Ну, хорошо.

Я еще послушала у ребенка сердечко, внимательнее осмотрела его всего. Мне показалось, что мальчик чегото боится.

– Простите, – я взглянула на нервного папашу, за это время успевшего сложить в самолетики и развернуть обратно несколько бумажных салфеток, лежавших на подоконнике. – У вашего сына не было травмы, шока?

Я спросила просто так, можно было начать и с других, обычных вопросов. Папаша отчегото дернулся и отвел глаза.

– А какое это имеет отношение к гриппу?

– Почему вы думаете, что у мальчика грипп? Я не вижу пока никаких признаков. Да и потом, у нас в районе совсем другой грипп, без высокой температуры, с другими симптомами…

– Я не знаю, что у вас в районе!.. – закричал вдруг он. – Меня это не интересует! Район – сам по себе, а мой сын – это мой сын! У него не должно быть коммунальных болезней! Я не для этого вкалываю!.. – Папаша перевел дух. – Но я вижу, что никто из вас не может помочь моему сыну! Ему плохо! Вы, что, не видите?

– Вижу. Не кричите, пожалуйста, и… принесите мне чистую ложку.