Escape навынос (СИ) - Колмогорова Анастасия Владимировна

— Сиди здесь.

И ушёл. Я вздрагивала каждый раз, как раздавались его одиночные выстрелы. Третий, четвёртый, пятый. Сколько у него патронов в магазине? А что если не хватит? Что если его снова ранят? Они убьют его! Боже. Я прижалась к дальней стене, стараясь успокоиться, и твердила себе, что не должна вмешиваться. Данил знает что делать. Подобная ситуация не впервой в его жизни. У него подготовка и горячие точки. Но мне всё равно страшно.

Неожиданная тишина напугала ещё сильнее. Секунды шли, а за дверью не было даже шороха. Данил. Я кинулась к двери, но она сама распахнулась, и на меня чуть не упал Климов. Схватив за плечи, он потащил меня в сторону выхода, но плохо держался на ногах. Он передвигался по стенке, оставляя за собой кровь. Боже.

Я подхватила его под руку, хоть у самой ноги дрожали от страха, и помогла ему идти, но он облокотился спиной о стену и покачал головой.

— Пальто и рюкзак. Нужны.

Я осмотрелась и ахнула. В разных частях комнаты лежало три трупа с автоматами в руках. И он их убил? Один? Теперь я понимаю почему отец так гонялся за Климовым. Нужное нашлось быстро. Подхватив вещи, кинулась снова к парню. Помогла ему одеть пальто, а лямку сумки перекинула через плечо себе. Снова юркнув Даниле под руку, помогла ему идти дальше.

— О чём ты только думал! — бурчала я по дороге. — Ты мог погибнуть, идиот! Что у тебя с ранами? Серьёзно? В больницу нужно?

— Помолчи.

Я ткнула его кулаком в живот. Я не могла не говорить. Мы проходили по залитому кровью полу, и в некоторых номерах также были мёртвые. И всё из-за меня. Невинные люди погибли из-за меня.

Мы спустились по лестнице. Климову было больно идти, но он молчал. Я пару раз спрашивала его нужно ли остановиться, но он стискивал зубы и качал головой. Мужики. Их гордость не имеет границ. Показаться слабым в такой момент нормально. Хотя, может, он прав? С минуту на минуту нагрянут копы и нужно уносить ноги, пока ещё при памяти и без наручников.

— Куда дальше идти? — спросила я, когда мы преодолели пустое фойе.

— На парковку.

Парковку. Мы вышли из обстрелянного отеля, и я повела его в сторону. На разрисованной линиями площадке было всего два джипа, и рядом с каждым снова трупы. Одну из машин я узнала по номерам. Это была отцовская. Значит, теперь он знает, что я жива, но почему открыли пальбу? Дура. Догадался старик, что мы не просто так спрятались, а люди Захарова только подтвердили догадку.

Захаров. Точно.

— Надо позвонить Антону, предупредить.

— Потом. Садись. Ты проведёшь.

Я кивнула и помогла ему дойти до ближайшего авто, но потом он подтолкнул вперёд. Я забралась на сидение и чуть не заорала от радости. Ключи в зажигании! Я рванула с места, что есть мочи в коняшке и еле вырулила на дорогу.

— Куда?

— В центр.

Кинула взгляд на Климова и губу закусила. Снял пальто, кофту и пытался стянуть футболку, а я вцепилась в руль и уставилась только вперёд. Я помнила его тело. Помнила какое оно красивое. А сейчас могла из-за этого врезаться. Лишь краем глаза следила за тем что делает, упорно стараясь не терять из виду дорогу.

Данил осмотрел рану на боку, но мне её не было видно, а потом полез в бардачок. Пошарился там выкидывая вещи под ноги, нашёл пистолет, проверил обоиму, сунул оружее за пояс и достал, наконец, аптечку. Снова сдавленный стон, когда он полил рану чем-то вонючим, приложил к ней толстый слой бинтов и зафиксировал его лейкопластырем.

Когда он откинулся на спинку сидения, я на мгновение забылась, любуясь его профилем, как выступает кадык на шее и вздымается грудь от частого дыхания. Низ живота приятно заныл от его близости, и я отвернулась опять. Было больно снова. Так хотелось снова ощутить его руки на себе. Чтобы прижал к себе и обнял, сказал, что всё будет хорошо, чтобы я не волновалась…

— Милана… никому не звони.

Я посмотрела на него. Руки расслаблены и лежат на коленях, а голос звучал так слабо.

— Данил? Данил, не отключайся! Данил, твою мать!

— Не матерись.

— Тебя забыла спросить, идиот!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Последний раз, кнопка. И пожалеешь.

— Не называй меня так!

Я специально истерила, чтобы он был в сознании, но это прозвище. Раньше он меня так называл, но теперь не «раньше». Теперь всё иначе. Он предал меня. Он целовал другую. Он трахал другую!

— Ненавижу тебя, Климов!

— Я знаю.

Я посмотрела в зеркала заднего вида, чтобы убедиться, что за нами не едут. И, о чудо, никого не было. Неужели смылись вовремя?

— Надо позвонить Антону, — не унималась я, — он скажет что делать дальше…

— Я сам знаю что делать! Веди машину!

Его крик больше удивил, чем напугал. Ещё ни разу он не повышал на меня голос. Может, всё дело в ранении?

— В аптеку заехать?

— Нет. Едь, Милана. Просто едь.

Всего пару секунд я молчала, соображая что ещё сказать или спросить, помня, что он может отключится, а что делать дальше я не знала. Поэтому решила с очевидного.

— Отец знает, что мы живы. Он будет охотиться.

— Пусть. Это ничего не изменит.

— Почему ты его предал? Ты же хотел работать на него.

Он усмехнулся, а я вырулила в поток машин на главной улице.

— У меня не было выбора, Милана. Не всё в жизни просто.

— Значит, он всё-таки угрожал тебе. Не важно. Мы в центре. Дальше куда?

— Остановись в каком-нибудь дворе.

Я свернула между домов и проехала глубже, чем, наверное, следовало. Выключив мотор, посмотрела на Климова. Зря. Его идеальное тело было изуродовано шрамами. Следы от ножей и пулевые отверстия. Раньше ничего этого не было.

— Дальше?

— Пешком.

— Ты издеваешься? — взвилась я. — Ты себя в зеркало видел? Ты руками еле шевелишь!

— Ошибаешься.

Он вдруг усмехнулся, положил ладонь мне на бедро и начал двигать ею выше. Я скинула её с себя. Вернее попыталась, потому что он только сильнее ухватился.

— Руки убери, придурок!

Янтарные глаза сузились, и он подался ко мне, в то время как правая рука ухватила меня за затылок и потянула к себе. Я ахнула, а Климов накрыл мои губы своими. Нежно. Это настолько шокировало меня, что я опешила, а потом тело откликнулось на этот поцелуй. Внизу всё горело и в узел скручивало, а пальцы зудели от желания прикоснуться к нему. Я так хотела его сейчас. Раненного, в крови. Так хотела…

— Меня подстрелили, не спорю, но я не слаб, Милана. — прошептал он, не отстраняясь от меня. — И вилок тут нет.

Ах ты ублюдок! Да ты… ты… Я отпихнула его от себя и выскочила наружу, попутно отбиваясь от его рук. Сволочь! Он это специально! Специально мурыжил мне голову своей слабостью, что вот-вот потеряет сознание…

Я развернулась к нему и наткнулась на ухмыляющуюся рожу. Такой красивый. И такой придурок.

— Не прикасайся ко мне, Климов. Ты мне противен, кретин!

Усмешка сменилась злостью. Он вдруг резко нырнул вглубь, вышел из салона и обогнул машину. Я инстинктивно попятилась назад, но бежать от него было точно глупо. Взяв меня за плечи, он прижал меня к задней двери и навис, пугая до чертиков.

— Слушай меня внимательно, Милана. Нам придется провести полгода под одной крышей. И если не хочешь превратить эти полгода в сплошную ругань, научись держать язык за зубами. Я отлично знаю как ты ко мне относишься и отлично знаю что ты обо мне думаешь, но если ты считаешь, что я собираюсь с этим мириться, то ты круто ошибаешься. Ты моя, Милана. Я буду целовать тебя когда захочу и трахать когда захочу. Ты поняла меня?

— Лучше я сдохну!

Я снова выводила его. Снова нарывалась на поцелуй, потому что не могу признаться, что хочу этого. Но вместо этого он ударил ладонью по стеклу и выматерился, а потом наклонился к самому уху, прижался щекой к моей щеке и тихо сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Когда-то ты была другой. Прости меня. Это всё моя вина. Прости что оставил одну. — он сильнее прижался ко мне, обнимая за плечи и зарываясь носом в волосы, а меня всю скручивало от боли. — Прости, что обманул тебя, но только так я мог тебя защитить.