Ольга Дрёмова - Столичная штучка

— Вот теперь поймай меня, если сможешь, старая одноногая ковыляка! — Федор отвернулся от погасшего экрана и, хрустнув суставами, с чувством потянулся. — Да, закрутили они все хвостики хорошо, нечего сказать, счетов у этого самого пескоструйчика — тьма, а может, и того больше, богатый дядька.

— Что ты узнал? — беспокойно проговорил Володя.

— Есть у него два счета, с которых можно денежки увести почти безнаказанно, оба в Москве, в частных банках. Лезть на остальные счета — себе дороже, — сказал Федор, закрывая крышку чемоданчика и проводя ладонью по голове электронного умницы. — Разорить нам его не под силу, да и ни к чему, а вот пощипать перышки получится.

— И какие у тебя мысли? — спросил Анатолий.

— Первое, что мы сделаем, — это снимем с московских счетов часть денег Козлова и отправим их на счет какой-нибудь благотворительной организации, желательно государственной, — добавил он.

— Почему именно государственной? — поинтересовался Володя. — По-моему, лучше завязаться с частными фирмами.

— Это только по-твоему, — чиркнув спичкой о коробок, вступила в разговор старая леди. — Любая организация государственного порядка берет деньги с удовольствием, иногда даже особенно не вникая в подробности дела, а вот снять у них хоть копейку назад — пустой номер, так что мальчик предложил дело.

— Для операции мы должны открыть несколько виртуальных фирм, которые, выступая посредниками, предоставят для подобного перевода свои счета.

— Ты знаешь людей, которые согласятся на это пойти, пускай и за приличные проценты? — с сомнением в голосе произнес Анатолий. — Ты же сам говорил, что Козлов — дядька богатый, я сомневаюсь, чтобы кто-то захотел иметь его своим врагом.

— Иметь его своим врагом — это не просто опасный вариант, это великое несчастье, — подтвердил Федор, — и чисто по-человечески мне жаль вашу Оксану и ее подружку, но теория вселенского всепрощения к данному случаю не применима, они хотели веселой жизни в столице — они ее получат. Первый счет будет зарегистрирован на Бубнову. Сев на хвост этой красотке, люди пескоструйчика быстренько сообразят, откуда ноги растут, потому что место прописки вашей жены, — Федор коротко взглянул на Анатолия, — совпадет с координатами Риммы. Ухватив эту ниточку, раскрутить весь клубок для них не составит труда, и тогда обе пожалеют, что родились на свет.

— Тогда все складывается как нельзя лучше, — под устремленными со всех сторон взглядами Анатолий чувствовал себя не совсем уютно, ощущение того, что его слова оцениваются всеми с особой тщательностью, было неприятным. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь, вся эта отвратительная история заварилась из-за его бездумного поступка, женитьбы, и пришло время расплачиваться по счетам.

— Хорошо-то хорошо, — нарастяг протянул Федор, — но есть одна деталь, которую мы с вами не предусмотрели. Перебрасывая деньги со счета на счет, мы срежем проценты, которые осядут на этих двух номерах мертвым грузом.

— Я не очень разбираюсь во всех этих компьютерных махинациях, но, насколько я могу судить, нам нужен еще кто-то, кто смог бы снять эти деньги в банке? — вопрос Евы Юрьевны прозвучал неожиданно. Выпустив острую струю сигаретного дыма, она поднялась с дивана и, протянув руку, щелкнула выключателем. Затем, обогнув стол, задернула гардины.

— Для того чтобы снять деньги, у нас будет не больше получаса, потому что потом счет заблокируют и мы не получим ни гроша, — подтвердил Федор. — С документами я все утрясу, данные на Козлову и Бубнову у меня уже есть, но снять деньги по этим бумажкам мы сможем только в том случае, если за ними придет молодая красивая женщина, внешне загримированная под любую из подруг.

В комнате повисло неловкое молчание, нарушаемое только мерным позвякиванием старинных часов. Сцепив руки в замок, Анатолий опустил голову; Володя сосредоточенно искал выход из создавшегося положения, а Федор и старая леди, обменявшись взглядами, поняли друг друга без слов.

— Я полагаю, кандидатура помощницы обсуждению не подлежит, — сухо проскрипела она.

Дернувшись, Анатолий посмотрел на мать.

— Неужели ты говоришь о Светлане? — одними губами прошептал он.

— Мне не хотелось бы в эту историю вмешивать маму, — поддержал отца Володя.

— Значит, вот что я вам хочу сказать, господа мои хорошие, — тон старой леди стал резче, — разбираться, чего вам хочется, а чего — нет, я не намерена. Если присутствие Светланы необходимо, для того чтобы получить деньги обратно, я позвоню ей лично. За здорово живешь Володю ни одна другая женщина выручать из беды не станет, да и негоже из семьи выносить сор. Попрошу не забывать, что я взяла на себя огромный долг, и человек, который дал мне денег, заслуживает того, чтобы их ему вернули. — В голосе старой леди зазвучали властные нотки. Расправив плечи, она подняла подбородок, и сетка морщин на ее шее почти исчезла. — Сейчас вы трое пойдете ужинать, а я позвоню снохе.

— Бывшей снохе, — эхом поправил Анатолий и виновато отвел глаза.

— Бывшими бывают только мужья и жены, — четко артикулируя, отрезала Ева Юрьевна. — Светлана — мать моих внуков, а внуки никогда не бывают бывшими. — Разломав окурок о край пепельницы, старая леди подошла к сыну вплотную, и тому невольно пришлось встать. — Хоть ты и не заслуживаешь, судьба в который раз делает тебе подарок. — Посмотрев в глаза сыну долгим взглядом, она коснулась его руки. — Я думаю, это твой последний шанс, сынок, больше не будет, так что не упусти.

Вернувшись домой, Светлана скинула туфли, повесила куртку на вешалку и без сил рухнула на диван. Безумно хотелось пить, но для того чтобы поставить чайник, нужно было, как минимум, встать, а значит, это отменялось полностью. Представив себе чашечку темно-вишневого горячего чая, она прикрыла глаза и усмехнулась: все составляющие ее организма существовали сами по себе, отдельно друг от друга, не подчиняясь никаким разумным командам и не укладываясь в систему.

Новая работа ей нравилась: растягивая границы суток, бесконечная творческая круговерть увлекала, заставляя забывать о времени и усталости, но по вечерам она все чаще вспоминала, что ей, к сожалению, далеко не двадцать и что годы, как ни старайся, все равно возьмут свое.

Свет за окном потихоньку мерк, и на город опускались поздние сумерки. Стертые очертания предметов растворялись в блеклом апрельском воздухе, удлиняя тени и ретушируя силуэты тонких березовых нитей. Тяжелое влажное небо сырыми комками ложилось на шиферные листы крыш, делая их грубее и толще, а светлый пергамент березовых стволов потихоньку перекрашивался в шершавую папиросную бумагу, потемневшую от времени и похожую на скомканный исчерченный лист. Залипая в вязкой сумеречной полумгле, тонули звуки колес автомашин, в воздухе висел еле уловимый запах простывшей за зиму земли, потихоньку впитывавшей в себя короткими весенними днями жалкие крохи робких лучиков тепла.