Ольга Дрёмова - Столичная штучка

— Это здесь, — голос Володи вернул Анатолия в реальность.

Они стояли перед вывеской маленького подвальчика, от самого верха которого спускалась узкая крутая лестница. Стены кабачка напоминали гнутые дубовые доски прокопченного бочонка, а призывно распахнутые двери — половинки его днища. Над самым входом красовалась тяжелая доска, болтающаяся на крепких громоздких звеньях цепи и извещающая всех проходящих о пышном названии убогого подземелья: «Сети Атлантики».

— Ну что ж, сынок, — стряхивая с себя оцепенение, уверенно проговорил Анатолий, — начнем, пожалуй?

Переглянувшись, Нестеровы понимающе кивнули друг другу и спустились в глубокую разинутую пасть темноты.

Через четверть часа все было окончено: новенькие хрустящие пачки купюр перекочевали из рук Анатолия в карманы голубоглазого Игоряши, а в обмен на них Нестеровы получили расписку, удостоверяющую, что долг Володи полностью погашен и никаких претензий к нему не имеется.

— Правду говорят — дуракам всегда везет, — пересчитав деньги, удивленно протянул Игорек. — Это хорошо, что ты упираться не надумал, — душевно похвалил он, — а то наш таких вещей не терпит. Это правильно, раз должен — отдай и не греши, к чему искать себе лишние неприятности, правда? — посмотрев на Володю по-дружески, Игоряша улыбнулся, и его глаза, хищно блеснув, снова приобрели по-детски незащищенное, почти наивное выражение. — Может, сыгранем? — глуповато щурясь и разыгрывая из себя наивного рубаху-парня, предложил он.

— Спасибо, я уже наигрался.

Анатолий услышал, как в голосе сына зазвучала паника. Посмотрев Володе в глаза, он слегка дрогнул ресницами и улыбнулся одними уголками губ.

— Я, пожалуй, пойду, сыграем как-нибудь в другой раз, — почувствовав поддержку отца, Володя взял себя в руки и, непринужденно улыбнувшись, двинулся к выходу.

— Ну, как знаешь, — тоном добродушного хозяина произнес Игоряша, — если надумаешь — я тебе всегда составлю компанию.

Удаляющиеся фигуры Нестеровых мелькнули на верхних ступенях кабака и исчезли в блеклой мути апрельских сумерек. Сняв с пояса мобильный, он набрал номер и, терпеливо ожидая соединения, отправился за столик, стоящий в самом углу. Свет абажуров, подвешенных над бильярдным столом, выхватывал ровные яркие полукружия, пересекавшиеся между собой и заливавшие зелень сукна изжелта-белым маревом, но за гранью этого пятна он рассеивался, теряя силу и накал, постепенно переходя в плотную завесу полумрака.

— Юрий Макарович! — спина Игоряши подобострастно согнулась, а сам он приник ухом к телефонной трубке, напряженно вслушиваясь в каждое слово говорящего на том конце. — Этот мальчонка, Нестеров, только что заходил со своим предком, папаней, и принес должок.

Голоса собеседника слышно не было, но по тому, с каким тщанием Игоряша прислушивался, можно было решить, что в трубке говорят очень тихо. Облизнув губы и почесав указательным пальцем у себя под носом, он вытянул шею и, слегка наклонив голову набок, широко распахнул свои наивные голубые глаза.

— Как на духу, — проговорил он, стараясь вложить в свои слова максимальную убедительность. — Все, до единой копейки, как с куста, все семьдесят штук.

Голос его звучал так искренне, как в давно забытой радиопередаче советских времен «Пионерская зорька», да и сам он, с распахнутыми восторженными голубыми озерами наивных глаз, напоминал фотографию передовицы газеты «Правда». Внезапно его глаза беспокойно забегали и, заерзав на стуле, Игоряша виновато сжался.

— Юрий Макарович, я не стал спрашивать, откуда, какая разница, ведь деньги все на месте, — кляня себя за свою несообразительность, с жаром зашептал он. По всей видимости, хозяин был чем-то недоволен, потому что, нервно сглотнув, Игоряша замолк и его голова стала постепенно уходить в виновато поднимавшиеся плечи. — Но вы же не говорили об этом, вы приказали только взять деньги и тут же перезвонить, — оправдывался он. Рука, державшая трубку мобильника, вспотела, а лицо провинившегося бильярдиста застыло. Склонившись вместе с аппаратом почти вдвое, он боялся громко вздохнуть, а от воспоминания о пустых, рыбьих глазах босса Игоряшу бросало то в жар, то в холод.

— Хорошо, Юрий Макарович, ровно через полчаса деньги будут на счету, номер я знаю, — видимо, острый момент миновал, потому что щеки незадачливого вышибалы слегка порозовели и спина начала потихоньку принимать свое нормальное положение. — Да, я все сделаю, как вы сказали, можете не волно…

В трубке стало тихо, и Игоряша выдохнул. Обернувшись по сторонам и поняв, что его никто не услышит, он раздраженно скрипнул зубами и зло бросил:

— Чтоб тебе, паразитина, подавиться собственными тапочками!

А в это время Римма уже набирала номер Ксюхи. Новость, подслушанная ею под дверями кабинета мужа, была настолько потрясающей, что, схватив телефонную трубку, она юркнула к себе в комнату и, не медля ни минуты, торопливо нажала на нужные кнопки.

— Да? — мурлыкающий тембр Ксюхи прерывался шумом булькающей воды, из чего Римма безошибочно заключила, что в данный момент та нежится в ванной.

— Ксю, это я, — от переполнявшего нетерпения Римма готова была выложить все одним махом, но вместе с шумом воды из трубки донеслись звуки музыки и звон стекла, звякнувшего о край.

— Это кто?

Счастливое пофыркивание Бубновой, не расслышавшей ответа Риммы, произвело эффект катализатора, и, мгновенно вскипев, Козлова гаркнула в трубку:

— Кто-кто, вошь в пальто! Переключи кран, водоплавающее, и перестань греметь стаканом!

От неожиданности Ксюха вздрогнула, и гладкая стеклянная посудина, выскользнув из ее мокрых пальцев, пошла ко дну. Глядя на расплывавшееся в воде пятно бывшего коньяка, Бубнова с сожалением вздохнула и, переключив кран на душ, лежащий на дне ванны, потянулась к кнопке магнитофона. Ванну с коньячным экстрактом она еще не принимала никогда и, потянув ноздрями аромат винных паров, смешавшихся с густой шапкой пены, Ксюха рассудила, что до подобной экстравагантности сама бы она не додумалась. Щелкнув кнопкой, она достала со дна ванны стакан и, стряхнув с него мыльные хлопья, поставила на табурет.

— Ты чего кричишь, словно потерпевшая при пожаре? — укоризненно проговорила она. — Я когда-нибудь из-за тебя начну заикаться.

— Заикаться ты начнешь не когда-нибудь, а прямо сейчас, — донеслось из трубки, и от звона в мембране Ксюху снова передернуло.

— Перестань орать, как дурная! — возмутилась она. — Что у тебя случилось? Тебя что, муж на работу выгоняет?

— Это не у меня случилось, а у тебя, алкоголик ты недоделанный! — с новой силой завелась Римма, и от раздражения ее глаза навыкате сделались больше обыкновенного. — Твой нюня отдал моему пескоструйчику все деньги, все, до последнего гроша, — прикрывая на всякий случай трубку рукой, проговорила она.