Табита Сузума - Запретное

По вечерам я разыскиваю ее, как только Тиффин с Уиллой оказываются в постели, еще слишком рано для безопасности. Она отворачивается от своего стола, ее волосы скользят по страницам учебника, и многозначительно показывает на дверь позади меня, чтобы дать мне понять, что малыши еще не спят. Но когда это происходит, по дому начинает бродить Кит в поисках еды или смотреть телевизор. И к тому времени, когда он, наконец, идет спать, Майя засыпает у себя.

Короткие каникулы приносят небольшую передышку. Всю неделю льет дождь, и, находясь взаперти без денег на прогулки или даже кино, Тиффин с Уиллоу постоянно пререкаются, а Кит целыми днями спит и потом исчезает со своими друзьями до самого утра. Однажды поздно вечером тревожный и разгоряченный непрекращающимся беспокойством я надеваю кроссовки и покидаю спящий дом, а потом бегу до парка Эшмор, перебираюсь через ограду под светом звезд и бегу дальше по залитой лунным светом траве. Спотыкаясь в темном лесу, я, наконец, нахожу Майин оазис покоя, но он мне его не приносит. Я падаю на колени перед стволом огромного дуба и, сжав кулак, вожу по шершавой, зазубренной, суровой коре костяшками пальцев вверх-вниз, пока они не содраны и не начинают кровоточить.

— Лочи нужен пластырь, — на следующий день Уилла сообщает Майе, первой медицинской помощи в нашей семье, когда та вымотанная заходит в дверь. — Большой.

Майя роняет на пол сумку и пиджак и устало улыбается.

— Трудный день? — спрашиваю я.

— Три контрольные. — Она закатывает глаза. — И физкультура под градом.

— Я помогаю Лочи готовить ужин, — гордо возвещает Уилла, стоя на коленях на кухонном табурете и раскладывая замороженные дольки картофеля в узоры на противне. — Хочешь помочь, Майя?

— Думаю, мы прекрасно справляемся и вдвоем, — быстро замечаю я, когда Мая плюхается на стул, ее галстук перекошен, и убирает с лица выбившиеся пряди волос, посылая мне осторожный поцелуй.

— Майя, смотри! Я выложила свое имя большими дольками! — вскрикивает Уилла, замечая, что мы обмениваемся взглядами, и, стремясь тоже поучаствовать.

— Умница. — Майя поднимается и усаживает Уиллу к себе на колени прежде, чем ус троиться с ней и, наклонившись над подносом, попытаться выложить свое собственное имя. Минуту я наблюдаю за ними. Длинные руки Майи обхватывают более короткие ручки Уиллы. Она тараторит о сегодняшнем дне, пока Майя внимательно слушает, задавая нужны вопросы. Их головы наклонены, длинные прямые волосы переплетаются: темно-рыжие Майи и золотистые Уиллы. У них обеих тонкая бледная кожа, такие же чистые голубые глаза, одинаковая улыбка. У нее на коленях сидит Уилла, счастливая и веселая, полная жизни и смеха. Мая же наоборот выглядит более утонченной, более хрупкой и легкой. В ее глазах грусть и усталость, которая в действительности никогда не покидает ее. Детство для Майи закончилось много лет назад. Когда она сидит с Уиллой на коленях, я думаю: “Сестра и сестра. Мать и дитя”.

— Ты можешь сделать “М” вот так, — важно заявляет Уилла.

— У тебя хорошо получается, Уилла, — говорит ей Майя. — А теперь что ты там говорила о том, что Лочену нужен пластырь?

Я понимаю, что резал один и тот же пучок зеленого лука с тех пор, как вошла Майя. Доска передо мной полна зеленых и белых конфетти.

— Лочи поранил руку, — замечает Уилла, будто это само собой разумеющийся факт, глаза ее при этом все еще сосредоточены на дольках.

— Ножом? — Майя резко оглядывается на меня, ее глаза выражают тревогу.

— Нет, это всего лишь царапина, — уверяю я, пренебрежительно встряхивая головой и снисходительно улыбаясь Уилле.

Уилла оборачивается, чтобы посмотреть на Майю.

— Он врет, — заговорщически театральным шепотом говорит она.

— Можно посмотреть? — спрашивает Майя.

Я показываю ей тыльную сторону ладони.

Она вздрагивает и тут же делает движение, чтобы встать, но из-за сидящей у нее на коленях Уиллы она вынуждена снова сесть. Она протягивает руку.

— Подойди ко мне.

— Я не хочу на это смотреть! — Уилла опускает голову на противень. — Там все в крови и липкое. Фу, гадость, мерзость!

Я позволяю Майе взять меня за руку, полный удовольствия от одного лишь ее прикосновения.

— Ничего страшного.

Она проводит пальцами по внутренней стороне моей руки.

— Господи, что случилось? Это же не драка…?

— Конечно, нет. Я просто споткнулся и оцарапал ее о стену на площадке.

Недоверчивым взглядом она смотрит на меня.

— Нам нужно тщательно ее промыть, — настаивает она.

— Я уже промыл.

Игнорируя мое последнее замечание, она аккуратно снимает Уиллу с колен.

— Я поднимусь наверх, чтобы перевязать Лочену руку, — говорит она. — Вернусь через минуту.

В небольшой ванной я роюсь в аптечке в поисках антисептика.

— Я ценю твою заботу, но тебе не кажется, что вы, девчонки, — немного параноики?

Не обращая на меня внимания, Майя присаживается на край ванны и тянется ко мне.

— Это потому, что мы тебя так сильно любим. Подойди сюда.

Я подчиняюсь и, наклонившись, на мгновение закрываю глаза, наслаждаясь прикосновением, вкусом ее мягких губ. Она нежно тянет меня ближе к себе, и я отворачиваюсь, размахивая в воздухе бутылочкой с антисептиком.

— Я думал, ты хочешь поиграть в медсестру!

Она смотрит на меня со смесью неуверенности и удивления, будто пытаясь определить, пошутил я или нет.

— Как бы мне ни нравилось вытирать кровь, это не идет в сравнение с тем редким моментом поцелуя с парнем, которого я люблю.

Я выдавливаю смешок.

— То есть ты хочешь сказать, что лучше позволишь мне истечь кровью до смерти?

Она делает вид, что на мгновение задумывается.

— Ах, что ж, это будет трудно.

Я начинаю откручивать крышку бутылочки.

— Давай. Пора заканчивать с этим.

Нежно проводя пальцами по моему запястью, она отводит мою руку в сторону, осматривая содранные, окровавленные суставы, ободранную кожу — зубчатый белый прямоугольник вокруг влажных, темно-красных ран. Она вздрагивает.

— Боже, Лочен. Ты так поранился, упав на стену? Выглядит так, будто ты прошелся рукой по терке.

Она осторожно промокает мой истерзанный кулак. Я глубоко вздыхаю и смотрю на ее лицо: глаза сужены от сосредоточенности, прикосновения очень нежные. Я мучительно сглатываю.

Перевязав мне руку бинтом и сложив все на свои места, она снова садится на край ванной и целует меня, а я отстраняюсь, потирая руку с неуверенной улыбкой на лице.

— Что, действительно так больно?