Елена Холодная - Ночной принц и я

Любимый бросил несколько зеленых купюр на столик, явно превышающую сумму заказа, усадил вновь меня на стул, сам же оделся, набросил на меня куртку и подхватил на руки. Таким образом мы и вышли из кафе, а через полчаса езды уже были дома.

Увидев ставшие родными стены, я потащила было Лекса на третий этаж, однако он остановил меня за две двери до нашей.

— Ну, пойдем, я хочу в люлю!!! — заныла на такую несправедливость. — Видишь, я устала, меня вымотали уроки, потом ты меня накормил и теперь хочу СПАТЬ!

— Тшш! — Лекс прижал палец к моим губам. — Не так громко! Разбудишь!

— Кого? — нахмурилась я.

— Пойдем, покажу.

Жених открыл дверь, и я оказалась в абсолютно розовой комнате с морем мягких игрушек. Посередине стояла детская колыбелька с воздушным белым пологом и вертящейся каруселькой. Сон мигом слетел. Я осторожно ступая, чтобы не встать на очередную игрушку, добралась до кроватки. В ней спал младенец, одетый в белое платьишко. Светлые локоны разметались по простынке. В полнейшем восторге я замерла около колыбели.

— Кто это? — шепотом спросила у подошедшего жениха.

— Ребенок. Девочка.

— Я понимаю, что ребенок, — малышка зашевелила ручками, и мне пришлось говорить тише. — Но что он делает в нашем доме?

— Живет, — пожал плечами Лекс. — Уже дня четыре как.

— А где его мама? Папа?

— Здесь.

— У тебя кто-то из охранников привел жену?

— Нет. Алиса, дорогая, это НАШ ребенок.

— НАШ??? — подавилась я криком. — Как наш?

— Твой и мой. Помнишь, перед похоронами ты мне сказала, что если бы ребенок Максима был жив, ты бы позаботилась о нем.

— Помню, — кивнула я.

— Заботься.

— Девочка Максима сейчас лежит в могиле, — прошипела в ответ. — Ты разве сам не помнишь?

— Нет. Там лежит мертворожденный ребенок, а Настенька сейчас спит в этой колыбели. Теперь Настя твоя законная дочь.

— Дочь, но почему?

— За этим ребенком пошла бы охота, если бы я не предпринял кое-какие меры. И скорей всего сейчас она была бы уже мертва.

— Но как, Лекс?

— А вот как.

Он вытащил из кармана пиджака свидетельство о рождении. В графе мать была написана я, а в графе отце стояла фамилия Лекса.

— Алиса, познакомься, это — Воронцова Анастасия Александровна. Наша дочка.

В шоке я уставилась на ребенка, а потом на лице расплылась блаженная улыбка.

Глава 12. Приключения молодой мамочки

Мама — первое слово,

Главное слово в каждой судьбе.

Мама жизнь подарила,

Мир подарила мне и тебе.

"Мама"

Через два с половиной месяца после описанных событий в предыдущей главе

Вы знаете, никогда бы не подумала, что дети могут доставлять столько проблем. Мы уже живем два с половиной месяца с Настей, а я полностью вымоталась. А все начиналось так культурно…

Когда прошел шок после увиденного мною ребенка, я осторожно прикоснулась к ручке сжатой в кулачок, ощутив гладкость и нежную бархатистость её кожи. Настя заерзала и открыла глазки, а потом… раздался крик.

— Уааа, — заорало во всю мощь легких чадо.

От такого ультразвука я отступила на пару шагов от колыбельки, протирая уши. Да, оглушить она может неслабо.

— Что мне с ней делать? — захлопала ресницами, в совершеннейшем ужасе смотря на Лекса. Тот пожал плечами.

— Можешь ждать, пока придет Николя, а можешь сама что-нибудь придумать. В вас, женщинах, это кажется, заложено природой, — и он, зажав уши, позорно смылся с места битвы. Дверь хлопнула, заставив повиснуть в воздухе его последние слова. — Материнский инстинкт называется.

— Вот гад! — в сердцах выругалась Мое Высочество. Ребенок вроде утих, и я решила рискнуть подойти к колыбельке.

Девочка смотрела на меня большими синими глазенками, видимо, пытаясь сообразить, что тут за тетка около её кроватки топчется. Вот так мы и разглядывали друг друга в течение, наверное, минут пяти.

— Ты же не будешь плакать? — со страхом спросила я у Насти. — Ага, молчание — знак согласия. Значит, не будешь. Ну, тогда давай… познакомимся, что ли? Я — Алиса и, кажется, твоя мама. Только я тебя толком не знаю и не ведаю как с тобой обращаться. Хм, может, проведем аналогию со щенком? Он писает, какает, спит и ест.

Дитя, не выдержав моих рассуждений, решило вновь заявить о себе громким криком.

— Боже мой! Боже мой! — я заметалась по спаленке в поисках бутылочки, надеясь, что малышке хочется кушать. — А вдруг тебе грудное молоко надо?

Остановившись на секунду, я задумалась. А что ещё ей требуется помимо грудного молока? В дверь неожиданно постучали. Я обернулась и подошла к колыбели, взяла малышку на руки и, стараясь хоть как-то укачать, открыла дверь. За ней стояла Мигуми с несколькими бутылочками в руках, наполненных мутноватым молоком.

— Госпожа, — поклонилась девушка. — Господин сказал передать Вам вот это.

Мигуми протянула мне поднос, но я отрицательно покачала головой, кивнув на столик, стоявший в углу. Девушка кивнула и поставила молоко на него, ещё раз поклонилась напоследок и вышла. Я осталась одна с орущим на руках дитем. Настя никак не хотела успокаиваться, кряхтела, плакала, но бутылочку брать в рот не желала. После получасовых уговоров мне пришло на ум, что дитятко, возможно, хочет не кушать, а что-то другое. Тяжело вздохнув, я кое-как выдвинула полочку, сделав комод ещё и пеленальным столиком. Да, и не удивляйтесь так, мы же не в каменном веке живем, и у меня есть кое-какие познания насчет детской мебели. Положив на гладкую поверхность одеяло, а затем и ребенка, я задумалась. Не стоит ли мне подождать Николя? Он же наверняка просвещен в области ухода вот за такими орущими чадами. В дверь опять постучали.

— Мать Вашу, да входите уже! Только ребенка нервируете, — а то с каждым новым стуком малышка поднимала тональность.

В комнату просунулась голова Эрлен.

— Приветики! О, вижу, свыкаешься с ролью мамочки? — улыбнулась подруга. — А ты чего мне не сказала, что вы с Лексом хотите ребенка удочерить?

Эрлен открыла дверь и сразу же прошла к орущему младенцу. Следом за ней, зажимая уши, в комнату проследовал и Гришка, с ужасом взирая на это недоразумение с ультразвуковой сиреной внутри.

— Так-так-так, — поцокала языком Лена. — Гриш, иди-ка ты пока на кухню, хорошо, милый? Там где есть две женщины и ребенок, мужчинам места нет. Так, что кыш, кыш, кыш!

Она замахала на парня рукой, а тому, как мне кажется, только и нужен был предлог, чтобы побыстрее уйти из детской.