Украденная ложь (ЛП) - Джей Монти

— Как всегда, если вы участвуете в гонках, то уже должны ждать в одной из ям. Пожалуйста не ходите по трассе во время соревнований, сегодня вечером у меня нет никакого желания соскребать с асфальта мозги, — объявляет кто-то шутливым тоном, от чего толпа аплодирует еще громче.

Это должно всех напугать, но только еще больше раззадоривает.

Первые машины с жаром заводят свои двигатели, моторы урчат. Первые тридцать минут мы, аплодируя, смотрим, как по трассе проносятся автомобили от Мустангов до Феррари. Мы даже не в курсе, за кого болеем, но знаем, что это весело.

Я бы соврала, сказав, что в перерывах между гонками не ищу Алистера. Его фирменной кожаной куртки нигде не видно, как и его друзей, по крайней мере, пока.

Мое любопытство не позволяет мне оставить все как есть. Оставить его в покое.

Я явилась к нему в общежитие с планом. Поблагодарить его за то, что он не убил мою крысу и вернул ее целой и невредимой, на самом деле она показалась мне даже более упитанной, что означало, что он ее слишком много кормил, но я подумала, что это было довольно мило.

Я вернула кольцо, и мы разошлись в разные стороны.

Он знал, что я не причастна к смерти Роуз, убедился в том, что я не буду болтать о Крисе, и мы сняли нараставшее между нами сексуальное напряжение. У нас не было причин поддерживать связь.

Мне нужно было с ним покончить.

Затем он сделал то, что Алистеру удается лучше всего. Он меня подстегнул. Заманил.

Мой мозг не хотел иметь с ним ничего общего. Он знал, что Алистер своими действиями не принесет мне ничего, кроме неприятностей и боли. Но мое любопытство, мое тело — хотели большего.

Втайне мне также хотелось узнать, что они задумали. Понять, почему они так тщательно расследовали смерть Роуз и как это привело их в офис мистера Уэста. И если они не собирались ничего рассказывать, я бы рассказала, потому что, кроме Роуз, явно пропало еще много девушек, и мы не могли позволить вот так просто их продать.

Я вижу, что у входа на стадион появляется Тэтчер; его светлые волосы блестят в лунном свете. В ногу с ним идет Сайлас, впервые за все это время, опустив капюшон.

Девушки сразу же обращают на это внимание, как и я.

Серая шапочка в сочетании с тонким колечком в носу, которое я только что заметила, зажатая в губах сигарета, и облегающая, не скрывающая ничего белая тренировочная майка.

Я думаю о том видео, о том, как ужасна, должно быть, затаенная в нем боль. И хотя у меня нет повода их жалеть, даже несмотря на то, что они сущий ад, Сайласа мне жаль.

Им требуется минута, чтобы оглядеть толпу, как я думаю, в поисках мест, где бы сесть, и тут взгляд Тэтчера останавливается на мне.

Мне потребовалось бы много усилий, чтобы ему посочувствовать. Даже из вежливости перед Алистером я не могу терпеть Тэтчера Пирсона. Может, это из-за его отца, может, потому что на нем так сказывается его репутация. Как будто тот факт, что его отец отнимает у людей жизни, никак его не волнует.

И хотя он не знает, кто для него Лира, я все равно ненавижу то, как он на нее смотрит.

Он поднимается по лестнице, направляясь прямо в нашу сторону. Я напрягаю спину, готовясь к неизбежной надвигающейся на меня войне оскорблений.

— Дамы — воркует Тэтч, проскользнув в ряд позади нас и потирая от нетерпения руки. — Кто готов к небольшой кровавой бане?

— Думаю, тебе не повезло, Дамер16. С тех пор, как я сюда приехала, что-то не заметила тут много крови, — усмехаюсь я, оглянувшись через плечо и одарив его саркастической улыбкой.

Тэтч возвращает мне похожую гримасу:

— Это просто потому, что еще не дрался Алистер. Когда он выходит на ринг, всегда льется кровь.

Сайлас молча сидит рядом с ним, попыхивая коричневым концом сигареты, а я смотрю на него дольше, чем хотелось бы. Мы сидим и смотрим друг на друга, но тут он лезет в карман, достает пачку раковых палочек и протягивает их мне.

Думаю, он решил, что я поэтому сверлила его взглядом.

Я качаю головой:

— Я не курю, хотя спасибо.

— Это, похоже, единственное, что у нас общего, — добавляет Тэтчер.

— Ты не куришь? — спрашивает Тэтчера Лира, заводя разговор с волком в овечьей шкуре, как будто он не из тех самых устрашающих красавцев, которыми были все успешные серийные убийцы.

Тэтчер смотрит на нее, наклонив голову, словно любуясь ребенком, и я машинально к ней прислоняюсь. Чувствуя необходимость защитить ее от него.

— Лира, дорогая, я не верю в медленное самоубийство. Серьезно, если ты соберёшься это сделать, — он проводит большим пальцем по горлу, облизывая клыки, потому что мысль о крови, видимо, разжигает в нем аппетит. — Делай это быстро.

— Сын весь в отца, — резким, как бритва, тоном говорю я.

Тэтч переводит взгляд с Лиры на меня. Как будто его убивает то, что ему приходится от нее отвлекается. У каждого из них есть свое слабое место, что-то, что заставило их переступить черту, и у Тэтчера это его отец.

Ледяной взгляд пронзает моё каменное выражение лица, и на мгновение мне кажется, что он может меня убить. Губы Тэтча превращаются в злобную улыбку, схожую с улыбкой Хита Леджера в «Темном рыцаре», и у меня холодеет кровь.

Тэтч внушает мне страх, потому что я знаю, на что он способен за воротами Холлоу Хайтс. Он закончит здесь школу, унаследует компанию, женится на скучной, симпатичной женщине и заведет троих детей. Он будет жить нормальной жизнью, с богатыми друзьями, гольфом по субботам и поздним завтраком по воскресеньям. Только вот по ночам у себя в подвале, где, по мнению его жены, он работает над мелкими проектами, Тэтч будет пытать невинных людей. Его никогда не заподозрят, это всеми обожаемый человек, но у него есть мерзкая черта характера.

Его никогда не поймают. Потому что он сногсшибательный, но в два раза круче.

— Нет, милая. У моего отца не было определенных предпочтений, ему просто хотелось оборвать как можно больше женских жизней. Ну, знаешь, проблемы с мамочкой и все такое, — шутит он.

Тэтч наклоняется ко мне, его лицо совсем близко к моему. Мое сердце колотится в груди, снова и снова, а он поднимает указательный палец и наматывает на него прядь моих золотистых волос. Меня начинает мутить.

— Мне нравятся брюнетки, и я предпочитаю с ними не торопиться. Медленно пускать им кровь, резать их. Расчленёнка просто, — он судорожно и глубоко вдыхает. — Меня заводит.

На этом расстоянии я чувствую его терпкий аромат, как в лесу после дождя.

Глаза Тэтча темнеют, и он так сильно наматывает себе на палец мои волосы, что у меня начинает жечь кожу головы.

— Я терплю твои безвкусные, идиотские комментарии, только потому что Алистеру нравится с тобой возиться, и он ясно дал понять, что никто другой к тебе не прикоснется, но, если ты встанешь у меня на пути, я убью тебя, а после перекрашу тебе волосы.

Под заглушающий все вокруг рев мотоцикла Тэтч откидывается на сиденье, и у меня от волнения пересыхает в горле. Мне требуются все мои силы, чтобы сглотнуть. Похоже, Тэтчеру надоел наш балаган, я перешла с ним слишком много границ.

Я разворачиваюсь лицом к дорожке, чувствуя себя неуютно из-за того, что он у меня за спиной. Я понятия не имею, что он там делает. Планирует подстричь меня ножницами, порезать мне спину.

— Ван Дорену лучше не проигрывать. Я поставил на этого ублюдка, — жалуется своей девушке какой-то стоящий перед нами парень, а я смотрю в сторону выстроившихся гонщиков.

Оба они сидят на спортивных мотоциклах в ожидании зеленого сигнала, их ноги твердо стоят на земле. Я почти сразу узнаю черный мотоцикл Рука. Каждое утро, сидя на занятиях, я слышала, как он въезжает на школьную парковку, а потом, посмотрев в окно, видела, как он опаздывает.

— Как Рук вообще видит в этой штуке? — спрашивает меня Лира, рассматривая его: черные джинсы, черная толстовка с оранжевым пламенем на рукавах. Его шлем матовый, лицевой щиток отражается в ночи, и не уверена, что через этот козырек вообще проникает свет.