Эффект бывшего парня - Карла Соренсен

утром. Я бы сказала семье, что он заболел, и мы с тобой могли бы сами разобраться со своими проблемами в будущем.

Я медленно кивнул, но внутри меня ярость переросла в нечто совершенно иное. Я знал, почему Логан появился. Он сказал мне. Она была женщиной, к которой у него были чувства, женщиной, которая, как он знал, встречалась с кем-то другим, и он отказался упустить свой шанс.

Что он ей сказал?

Как он с ней обращался?

Прикасался к ней?

Флиртовал с ней?

Позволила ли она ему?

— Мэтью, пожалуйста, скажи что-нибудь, — взмолилась Ава, делая неуверенный шаг ко мне. — Ты вообще слышишь, что я говорю? Да, было глупо не сказать тебе, и мне жаль, но в тот момент это казалось таким незначительным.

Мое лицо было каменным. В желудке скапливалась кислота. Кожа горела огнем.

Это была та вещь, о которой никто не предупреждал, о том, что тебе лгут, о мелочах, о том, что собирается в снежный ком, что растет и множится, пока одна невинная ложь не превратится в гигантскую ледяную стену. Это должно быть холодно. Почувствуй холод.

Но разрушение гордости было жарким и огненным, медленно тлеющий шлейф светящейся оранжевой магмы, который ты не мог остановить, и он оставлял за собой шлейф пепла, вкус которого ты мог ощущать во рту гораздо дольше, чем хотелось бы.

Я наклонился к Аве и почувствовал крошечный эгоистичный укол удовлетворения от того, что она отстранилась от того, что увидела на моем лице.

— Для меня это было бы важно. Вот что ты упускаешь. Дело не только в тебе, и не только в том, что ты чувствуешь, чего хочешь, к чему готова или что мне кажется необходимым знать.

Ава поджала губы и наблюдала за мной, ее грудь вздымалась от неглубоких вдохов. Каким-то образом ей удалось сдержать слезы, но они были там, угрожая пролиться по щекам. Как будто она знала, что если я увижу, как она плачет, то смягчусь, подойду к ней, а сейчас я был слишком зол и чувствовал себя преданным, чтобы позволить этому случиться.

— Ты общалась с Логаном об этом после того первого раза?

Когда она не ответила, когда ее нефритово-зеленые глаза оторвались от меня, у меня перехватило дыхание. Потому что это был ответ.

— Сколько раз?

Ава судорожно сглотнула.

— Дважды. После того первого раза.

Я кивнул, глядя на свою спортивную сумку. Ту, которую собрал, думая, что мы сможем спрятаться в номере, когда она не будет нужна своей семье. Это было глупо. Глупо было нанимать самолет, чтобы опередить ее здесь. Глупо было подкупать портье билетами, чтобы удивить свою девушку в ее номере. Приехать сюда, чтобы сказать, что я влюблен в нее, было самой глупой идеей из всех.

Потому что я думал, что могу предсказать все, что она сделает, скажет и как отреагирует. Предполагалось, что она бросится в мои объятия, осыплет мое лицо поцелуями и поблагодарит за то, что я здесь, с ней. Даже если я и не смог прийти на церемонию, она бы сказала, что любит меня в ответ.

Вместо этого она вошла в номер с другим мужчиной.

— Я ухожу, — тихо сказал я. — Я не могу сделать это прямо сейчас. Не здесь.

— Мэтью, пожалуйста, — взмолилась Ава, наконец-то преодолев расстояние между нами и положив ладони мне на плечи. — Я понимаю, почему ты злишься, правда. Но, перестань, ты мог бы поговорить со мной о желании приехать сюда.

— Поговорить с тобой? — недоверчиво переспросил я. — Поговорить с тобой.

Ава моргнула, услышав резкий тон моего голоса.

— Это означало бы, что ты действительно хочешь поговорить со мной о своей семье. Ты хоть представляешь, как я был расстроен, Ава? Я уже несколько недель хотел поговорить с тобой об этом, а ты всячески избегала этого.

Ава не стала спорить, но я заметил растущее разочарование по тому, как она повела плечами и сжала губы.

— Ты можешь винить меня за то, что я не хочу вести этот разговор? — спросила она, указывая на нас.

— Нет, — честно ответил я, и она отстранилась в явном удивлении. — Я понимаю. Понимаю, что в жизни есть вещи, о которых трудно говорить, с которыми трудно справиться. Я понимаю, почему ты не хотела говорить. Но я думал, что между нами было что-то такое, что делало это терпимым. Что у нас были такие отношения, в которых ты позволила бы мне взять на себя часть этого бремени вместо тебя, Ава.

— У нас действительно есть это, — поспешно сказала она, снова подходя ко мне. — Мэтью, мы делаем, я просто...

Я поднял руку, и она замерла. Может быть, это несправедливо. Может быть, это жестоко. Но в тот момент я не мог найти более подходящей правды или разумного объяснения тому, почему она меня так ошеломила.

— Я не могу сделать это прямо сейчас, Ава, — тихо сказал я, затем поднял свою сумку, и отошел от нее.

Я распахнул дверь и резко остановился.

С поднятой в воздух рукой стояла мама Авы, а чуть позади нее — ее отец, уставившийся в свой телефон со скучающим выражением на лице.

Мы оба замерли, ее глаза расширились, когда она поняла, кто я такой.

— М-Мэтью Хокинс? — прошипела она. — Ава, что, черт возьми, происходит?

Мое сердце замерло в груди. Прежде чем кто-либо успел среагировать, мама Авы втолкнула меня обратно в комнату и шепотом приказала своему мужу зайти в номер и закрыть дверь.

— Эй, — возмущенно воскликнул я, наполовину шокированный тем, что она вообще смогла втолкнуть меня обратно.

— Мама, папа, — заикаясь, произнесла Ава. — Что вы здесь делаете?

Доктор Бейкер переводил взгляд с дочери на меня и обратно, его лицо залилось краской. Его жена уставилась на меня, разинув рот, как рыба.

— Ты не пришла выпить, поэтому мы пришли за тобой и... — Его голос оборвался, когда он заметил грозное выражение моего лица. Он прочистил горло.

— Что он здесь делает? — спросила мама Авы.

— У меня есть имя, — холодно напомнил я ей.

Она перевела взгляд на меня, затем снова на свою дочь. Я был готов к тому, что меня прогонят. Я облизнул язык и крепче сжал ручку спортивной сумки.

— Мам, — начала Ава, — произошло огромное недоразумение.

— Это что, какая-то дурацкая шутка? — прервала она.

Ава медленно покачала головой.

— Что ты имеешь в виду?

— Из-за этого ты испортила день своей сестре? — обвинила она, прижимая руку к груди. — Ава Мари, если ты привела его сюда, чтобы создавать проблемы...

— Что? — Ава ахнула.

— Ты что, издеваешься? — проревел я,