Клятва ненависти - Лайла Джеймс

с длинным разрезом вдоль правой ноги. На Грейслин было такое же платье, но изумрудного оттенка, с вырезом в виде сердца и длинными рукавами.

— Потому что я верю, что все получится.

Я засунула руку в карман платья, сжав пальцы в кулак. Я просто не могла остановить дрожь. 

— Ты слишком оптимистична.

Грейслин закатила глаза. 

— А ты слишком цинична. Всегда была.

— Нет, не была. — Парировала я, обороняясь.

— Так и есть.

— Не правда.

— Вы двое прекратите болтовню? — Вмешался низкий голос Саймона. Он сидел на переднем пассажирском сиденье. Он покачал головой. — Иногда вы ведете себя как дети.

— А мы и не ведем, — проворчали мы с Грейслин вместе.

— Сестры, — пробормотал он. — Ради всего святого.

— Это было оскорблением? — сказала моя сестра сквозь стиснутые зубы.

Саймон поднял руки в притворной защите. 

— Нет, миледи. Я бы не посмел.

Он поймал взгляд Грейслин через зеркало заднего вида. Он тайно усмехнулся, прежде чем подмигнуть.

Моя сестра покраснела и высунула язык, прежде чем откинуться на заднее сиденье.

Через десять минут машина медленно остановилась. Водитель прочистил горло. 

— Приехали.

— Думаю, я предпочитаю оставаться в машине, — пробормотала я.

Грейслин ударила меня по руке и сверкнула взглядом. 

 

— Соберись. — Она наклонилась ближе и прошептала тихим голосом, чтобы водитель не услышал. — Ты собираешься выйти замуж за Киллиана Спенсера. Ты больше не можешь прятаться, сестра. Ты должна быть той женщиной, которая нужна ему. Равной ему. Ты нужна ему сильной и свирепой. Львица. Он защищает тебя. Ты защищаешь его.

— Я не знаю, как быть…

— Знаешь, — вмешалась моя сестра. — Ты сильная женщина. Поверь в это.

Смиренный вздох вырвался из моей груди, и я кивнула. 

— Давай сделаем это.

Саймон открыл нам дверь, и мы вылезли из машины. Помолвка проходила в одном из пятизвездочных отелей моего отца, и сам вход был величественным.

В тот момент, когда мы вышли из машины, было несколько вспышек и несколько быстрых щелчков. 

— Дерьмо, — выругалась я себе под нос, прежде чем изобразить улыбку на лице.

Грейслин сделала то же самое. Мы позволили фотографам сделать несколько наших фотографий, прежде чем Саймон быстро проводил нас внутрь.

— Я не ожидала, что они так набросятся на нас.

— Чего ты ожидала? — сказала я дрожащим голосом. — Это наше первое публичное выступление. А я… ну, ты помолвлена с Киллианом Спенсером.

Именно в этот момент я поняла, почему Киллиан так ненавидит папарацци и таблоиды.

Его мать была известной актрисой, поэтому его фотографировали с детства. А затем его отец баллотировался в президенты два срока подряд, что привлекло к Киллиану еще больше внимания. Наверное, было утомительно расти и взрослеть в такой среде.

Мы прошли мимо двустворчатой двери, ведущей в банкетный зал отеля. Мы с Грейслин остановились у входа, когда все медленно обернулись, их взгляды остановились на нас.

Моя сестра чувствовала себя более комфортно в окружении людей и внимания к себе. А я? Не очень. Как мне стоять? Куда мне деть руки?

Боже, у меня была гипервентиляция.

Мой взгляд метался по банкетному залу, и когда я встретила знакомые темные глаза, я замерла. Киллиан стоял высокий и гордый среди моря людей в черном смокинге. Он всегда выглядел таким грациозным и сдержанным. И этот самоуверенный мужчина… принадлежал мне.

Его взгляд был прикован к моему, его губы дернулись в полуулыбке.

Отец подошел ко мне и моей сестре.

— Вы двое опоздали, — прошептал он с натянутой улыбкой на лице.

— Извини, — извинилась Грейслин. — У меня была проблема с моей одеждой.

Чего наш отец не знал, так это того, что мы намеренно опоздали. Наш план состоял в том, чтобы войти и выйти быстро. Чем меньше времени мы проведем на этой помолвке, тем легче нам будет следовать нашей уловке.

Отец повел нас на середину комнаты. Киллиан стоял справа от него, и отец держал его за плечо. 

— Дамы и господа, я уверен, вы уже знаете, почему мы собрались здесь сегодня вечером. Но я все же хочу сделать это объявление публичным. Я с огромной гордостью приветствую Киллиана в семье Романо в качестве моего зятя. Моя старшая дочь Грейслин и Киллиан должны пожениться через четыре месяца.

Отец одной рукой указал на нас с Грейслин. Мы практически прилипли к бедру, и обе улыбнулись. Для гостей Грейслин была моей сестрой.

Для Киллиана я была Грейс.

Мое сердце сжалось, когда Киллиан одарил меня своей фирменной ухмылкой, выглядя декадентски грешным. Я ненавидела то, как невинно он любил меня… в то время как я обманывала его с самого начала.

Мои секреты превратили нашу историю любви во что-то уродливое.

Это было несправедливо и жестоко по отношению к человеку, которого я любила. Вина за это была слишком тяжела, чтобы терпеть. Чем дольше я тянула эту ложь, тем труднее мне становилось смотреть Киллиану в глаза и делать вид, что все в порядке и идеально.

Я должна была сказать ему правду.

Я должна была.

Следующие тридцать минут прошли в тумане. Мы с Грейслин остались вместе, улыбаясь гостям и разговаривая, когда от нас ожидали. Поздравлений было больше сотни, и у меня начали болеть щеки от натянутой улыбки, приклеившейся к моему лицу.

Время от времени я украдкой поглядывала на своего жениха. Киллиан был в другом конце комнаты и разговаривал с группой джентльменов. Однажды наши взгляды встретились, и что-то было в его темных глазах. Что-то сродни озорству и нужде.

Пока он даже не сказал мне ни слова сегодня вечером, я знала, чего он хочет. Чего он ждал.

Мы оба жаждали побыть наедине вместе, в присутствии друг друга. Вдали от толпы. Вдали от осуждающих глаз этих людей.

Когда оркестр заиграл что-то другое, мелодию вальса, мои глаза расширились, и я схватилась за локоть Грейслин. Она тоже напряглась, когда мы увидели, как несколько человек двинулись к центру комнаты для парного танца.

Боковым зрением я видела, как Киллиан шагает ко мне и Грейслин.

— Он идет, — прошипела я сестре. — Я думаю, он собирается пригласить меня на танец. Сделай что-нибудь!

Уильям Спенсер и мой отец внимательно наблюдали за нами, в их глазах светилась гордость. Теперь к нам было приковано больше внимания, когда гости заметили Киллиана, идущего к сестрам Романо.

Когда Киллиан приблизился к нам, направляясь ко мне, Грейслин быстро уступила ему дорогу, остановив его. Она улыбнулась, ее рука трепетала на его груди. 

— Думаю, ты должен мне танец, Киллиан.

— Да? — пробормотал Киллиан сдавленным голосом.

Ее глаза расширились от притворной невинности, и даже я почти поверила, что ее улыбка была настоящей. 

— Конечно, должен. — Ее голос смягчился до тихого шепота, достаточно громкого только для нас с Киллианом. — Если ты думаешь, что сможешь