Обручимся? Влюблен без памяти - Вероника Лесневская

самолет. Поднимаюсь с места, оставляя на столике нетронутый чай, беру небольшую сумку с вещами и, безразлично осмотрев многолюдный терминал, лениво бреду через толпу.

Пассажиры торопятся, толкаются и без умолку переговариваются между собой. Суета утомляет, а голос диспетчера тонет в окружающем шуме. Впрочем, он и правда звучит непрофессионально и тихо, словно женщина не номер рейса объявляет, а с кем-то перешептывается.

- Бардак, - вздыхаю шумно.

Остановившись, тянусь в сумочку за посадочным талоном. С ресниц предательски срываются соленые капли, падают на зажатый в дрожащих пальцах листок, и время вылета плывет перед глазами.

Домой, Слава! Прямиком туда, где тебя не ждут. Откуда ты так панически бежала когда-то, собрав вещи и прихватив брата. И куда бы ты не вернулась ни при каких обстоятельствах. Но все изменилось по щелчку пальцев босса. Так что теперь… пора домой…

Это полная и безоговорочная капитуляция.

Я готова порадовать маму своим фееричным провалом – лишь бы не оставаться рядом с отцом моего ребенка. Среди двух зол выбираю меньшее, иначе сердце не выдержит.

- Мстислава Салтыкова, просьба вернуться к стойке регистрации. Вас там будут ожидать, - неожиданно вызывает меня женский голос на весь аэропорт.

- Что? Бред какой-то, - бубню себе под нос, покосившись в сторону своего гейта, где потихоньку скапливается народ. Медленно перевожу взгляд на выход из терминала. – И кому я вдруг понадобилась?

Пожимаю плечами и, встряхнув головой, собираюсь пройти на посадку, проигнорировав вызов. Замыкаюсь в стальной кокон, убеждая себя, что это ошибка. Мстислава Владимировна не желает никого видеть, а доверчивая девочка Слава мнением большинства была лишена права голоса. Вот такая антикризисная демократия…

- Мсти.… - вновь раздается над головой и эхом прокатывается по залу. Обрывается на полуслове.

Вместо объявления доносятся постукивания и странные шорохи, будто в диспетчерской мыши завелись. Судя по тому что я слышу дальше, туда проник один очень хитрый и наглый хомяк.

- Тц, ну, что это за унылое г… - конец фразы теряется в шелесте бумаг. – Дайте я сам…

- Меня уволят, - шипит в ответ.

- Я заплачу вам двойной оклад. – Пауза и удивленный вздох: - Тройной? Ладно, чёрт с вами, - быстро соглашается, напоминая, как торговался со мной, чтобы я стала его «очень личной помощницей».

- Ар-рс? – рычу тихонько, украдкой ущипнув себя, чтобы убедиться, что не сплю. – Вот чокнутый.

- Дайте сюда эту штуку…. - Характерный грохот заставляет меня невольно поморщиться и пригнуться, будто в меня что-то прилететь может. – Приём, - звучит громко, словно над самым ухом. Мурашки по коже от родного баритона. – Слава…

Я забываю, как дышать. Стою посередине терминала, мимо снуют люди, которым плевать на то, что происходит сверху. Все спешат на посадку, а я как парализованная. Может, у меня слуховые галлюцинации?

- Слава, не улетай... пожалуйста, - обращается ко мне Арс умоляющим тоном. – Иначе я заявлюсь к твоим родителям – мне Яр дал адрес, - резко переходит на угрозу. Как же это в его стиле! Нестабильный мужик и отъявленный манипулятор. – Но это, конечно, трындец будет, - бубнит себе под нос.

Он будто спорит сам с собой, а я горько усмехаюсь. Сколько бы личностей в нем ни боролось, все равно в итоге победит козлиная сущность. Мне пора прекратить вестись на его уловки – ничем хорошим это не закачивается.

Я беременная брошенная дура, а продолжаю верить в сказки ветреного босса.

Мстислава Владимировна, прием! Неужели и ты поплыла?

Нельзя слушать бабника, который отправил нас на аборт!

- Вы все? – диспетчер предпринимает слабую попытку отобрать микрофон у неадекватного «артиста», но терпит крах. Шоу не закончилось.

- Слава! – рявкает он так неожиданно и сурово, что проходящие мимо пассажиры задирают головы, чуть не спотыкаясь. – Булочка, я… - продолжает контрастно тихо, закашливается. – Я это.… кажется… того….

Давно, Арс, и неизлечимо!

- Я люблю тебя, - выпаливает на одном дыхании.

Сердце обрывается, легкие сковывает тисками, будто из них выкачали весь кислород, а я хватаю ртом воздух.

Всё ясно… Это точно галлюцинация.

Поздравляю, Мстислава Владимировна, мы сошли с ума.

- Влюблен без памяти, - добавляет громче и тверже.

Вдох... Кислород застревает в легких, выжигая их изнутри. Чувствую, как сердце подпрыгивает - и стучит в горле.

Я превращаюсь в подтаявшее мороженое, стремительно растекаясь по полу аэропорта. Пытаюсь собрать себя по каплям и снова стать ледышкой, но терплю поражение, когда напоследок в хрипящих динамиках тихо шелестит:

- Прости меня, а?

Хамовато, небрежно и по-свойски. В его привычной манере, но так искренне…

Мягкий, виноватый тон будоражит кровь. Воображение дорисовывает образ раскаявшегося босса – его прищуренные глаза с дьявольскими зелёными всполохами, брови домиком, порочные губы, изогнутые в очаровательной улыбке.

Мороженое закипает, сворачивается в сгущенку. Сейчас мной можно намазывать блинчики.

- Уважаемые пассажиры, минуточку внимания! – тембром Левитана четко произносит Арс. Заставляет меня напрячься, а остальных – с интересом устремить взгляды вверх. - Понимаю, что вы все спешите, но это вопрос жизни и смерти. Остановитесь и осмотритесь вокруг. Возможно, именно рядом с вами находится сейчас красивая блондинка с внешностью Мэрилин Монро.

О боги, это так мило, что я теряю связь с реальностью. Не верю, что наглец Высоцкий стал романтиком. Может, опять амнезия нагрянула?

Почти сдаюсь, но… Следующая его фраза, брошенная циничным тоном, приводит меня в чувство.

- Даю сто тысяч первому, кто приведет ее ко мне на выход. Время пошло. - Микрофон падает, успев поймать звук тяжелых шагов и устало-раздраженное: - И я тоже.

- Какой хитрый засранец! – выдыхаю шокировано.

Пассажиры вокруг заметно оживляются, вытягиваются, как суслики, и начинают крутить головами в поисках Монро. Пока они не растерзали меня за сотку, я обматываюсь шарфом-хомутом и прячу под ним белые кудри. Опустив взгляд в пол, быстрым шагом покидаю терминал.

Я буду первой, Арсений Геннадьевич, кто выполнит ваше задание. Но вы даже не представляете, куда я вам засуну ваши деньги!

- Шут гороховый! Козел! – ругаю его на все лады, уткнувшись носом в шерсть шарфа. – Почему так дешево, в конце концов?

Однако народ моего возмущения не разделяет. Все, кто услышал сообщение Высоцкого, спешат присоединиться к квесту. Сумма их ничуть не смущает, а наоборот, раззадоривает. Вот так легко готовы обменять живого человека на бездушные бумажки.

Заметив нескольких ищеек, я поворачиваюсь к кофейному аппарату и делаю вид, что он сожрал мою купюру. Бью по