Folie a Deux (СИ) - Шишина Ксения

— Это не то же самое, но родители нас часто фотографировали и хранят немалое количество альбомов.

— Ты думаешь, они мне их покажут?

— Мы не узнаем, пока не войдём. Я только скажу водителю, что пока он может быть свободен.

Райан ненадолго подходит к машине прежде, чем возвращается ко мне и жестом руки показывает, чтобы я поднималась первой. Она касается моей спины будто на тот случай, если я потеряю концентрацию и оступлюсь или споткнусь, и мне спокойно от ощущения физической поддержки. Он не убирает ладонь даже тогда, когда мы поднимаемся на крыльцо. Нежные поглаживания поверх пуховика приятны и эмоционально необходимы.

— У тебя есть ключи?

— Есть. Но сейчас я предпочитаю позвонить, — сразу после нажатия на соответствующую кнопку в доме раздаётся отчётливый звук. Райан прижимает меня к себе, пока мы ждём, но за дверью я слышу тишину. И его дыхание. И затем слова: — Я люблю тебя, Моника. Примут они нас или нет, я всё равно буду любить тебя и нашего сына или дочь, и вместе мы станем прекрасными мамой и папой. Ты выглядишь замечательно, любимая.

— Не толстой? Я не хочу, чтобы они заподозрили что-то столь рано.

— Нисколько. Ты красивая.

Я прижимаюсь к человеку, которого люблю, обхватывая его левую руку и склоняя голову к плечу. Мы стоим так, думаю, не более секунды, когда входная дверь открывается, и по ту сторону порога моему взгляду предстают довольно моложавые на вид светловолосый мужчина с короткой стрижкой и женщина с густыми и ухоженными волосами медного оттенка. Теперь я понимаю, от кого Райан унаследовал подобный цвет с примесью бронзы и охры на собственной голове. Но глаза… глаза отцовские.

— Райан, дорогой.

— Сын.

— Мама, папа, познакомьтесь, это Моника. Моника, это мама и папа, Клэр и Оливер.

Клэр опускает взгляд на левую руку своего сына, на которой больше нет обручального кольца. Может быть, она и раньше видела его отсутствие, но до недавних пор ни о чём не спрашивала и ничего не знала. Теперь же точно знает. И Оливер тоже. Но они оба выглядят милыми. Добродушными. Желающими впустить меня в свой дом. Возможно, это лишь маска. Нежелание портить отношения с единственным сыном. Хотела бы я выяснить их истинные мысли обо мне или нет?

— Не стойте на холоде. Проходите и раздевайтесь. Стол уже накрыт, — Клэр приветлива, и, кажется, я вижу улыбку на её губах. Не натянутую и не вымученную, а вполне естественную. Я смелею и переступаю через порог, наклоняясь, чтобы расстегнуть сапоги. В отделке повсюду светлые и натуральные материалы. А ещё в доме приятно пахнет. Может быть, благовониями, но, скорее всего, это его обычный аромат. Сладкий и тёплый. Исходящий, на мой взгляд, от выпечки. От пирога или печенья.

— Нравится? — спрашивает Оливер, от которого не укрывается то, как я осматриваюсь. Я не ожидала такого уюта и столько дерева. Думала, что здесь будет как бы холодно и мрачно. Мрамор, дорогостоящие вещи, роскошь на каждом углу. Но всё оказалось совсем не так.

— Да, у вас красивый дом.

— Полагаю, что Райан покажет вам всё остальное, а мы с женой пока закончим приготовление ужина. Когда закончите, поднимайтесь наверх. Для большинства это непривычно, но кухня и столовая у нас тоже там.

Мистер и миссис Андерсон поднимаются на второй этаж. Что-то шепча, он берёт её за руку спустя столько лет брака так, будто они лишь недавно поженились, и мне хочется понять, как им это удалось. Пронести чувства и преданность через все эти годы, не возжелав никого другого, и не растратить нежности, которой я только что стала свидетелем. У моих родителей стаж немногим меньше, но, тем не менее, у них всё иначе. Они уже давно не держатся за руки.

— О чём задумалась?

— О том, что ваши с Грейс родители кажутся до сих пор влюблёнными друг в друга.

Райан вздыхает и, сделав шаг ко мне, обнимает меня за шею. Я взаимно подаюсь навстречу и осознаю, что двигаюсь вперёд.

— Я кое-что тебе покажу.

— Хорошо.

Мы проходим через первый этаж к стеклянным окнам от пола до потолка и раздвижным дверям. За ними задний двор. Просторный и летом точно прекрасный. С бассейном и камином на свежем воздухе, но под крышей. Там же близ огня стоит диван с мягкими зелёными и белыми подушками разных размеров, и я представляю, как, должно быть, приятно сидеть там вечером в обнимку с любимой книгой или плавать перед сном в рукотворном водоёме.

— Видишь камин и бассейн? Можешь вообразить то, как по весне деревья покроются сочными свежими листьями, а цветы зацветут?

— Да. Да, могу, — меня крепко-крепко обнимают со спины и шепчут на ухо. Мужские руки вокруг плеч, и это одно из лучших ощущений на свете. Просто стоять здесь вот так, словно весь остальной мир сгинул и перестал существовать, а нам повезло выжить.

— Лет через тридцать шесть, я верю в это, мы будем жить в подобном месте и будем, как мои родители, Моника. Но ещё раньше мы сможем проводить здесь вечера и делать всё, что захочешь. Сидеть у камина на улице или у камина наверху, ужинать вместе с моей семьёй, отдыхать около бассейна. Ты, я и твой прелестный животик. Готова подняться наверх и покормить его?

— Да, готова.

Второй этаж начинается с зоны для готовки и приёма пищи, совмещённой с гостиной. Я догадываюсь, что комнаты и ванная, должно быть, в другом крыле дома, там, куда мне пока нельзя, как бы сильно не хотелось. Но, может быть, однажды.

— Мам, пап, мы пришли.

— Садитесь за стол.

— Могу ли я чем-то вам помочь, миссис Андерсон?

— Нет, Моника. Всё уже готово. И зови меня Клэр. Миссис Андерсон это моя свекровь.

Райан улыбается мне. Он явно очень рад быть здесь со мной. Я тоже рада, пусть и чувствую себя слегка неловко и чужой. Всё это ново для меня, и пока невозможно представить нас, сидящих у одного из каминов или наслаждающихся пребыванием в бассейне и, возможно, остающихся ночевать, если уже поздно, или по случаю особенного праздника. И кто знает, что будет спустя несколько недель, как только появится тот самый животик, не говоря уже о месяцах.

— Как насчёт вина за знакомство? — спрашивает Оливер уже за столом, держа в руках бутылку. Штопор лежит рядом, и на столе стоят четыре фужера, но я бы предпочла, чтобы она осталась закрытой. Так не придётся говорить, что я не пью, тем самым, возможно, формируя впечатление о моём сложном характере или чём-то подобном.

— Извините, но я не употребляю алкоголь. Не подумайте, что я осуждаю тех, кто любит выпить бокал вина за ужином, просто я… стараюсь придерживаться здорового образа жизни. Не уверена, что вам говорил или не говорил Райан, но я работаю моделью.

— Здоровый образ жизни это замечательно, — замечает Клэр, — хотя, должно быть, порой ему трудно и утомительно следовать. Вокруг столько разных искушений. Конфеты, шоколадки, пирожные, тортики, прочие сладости. Я приготовила салат со шпинатом и индейкой, но теперь не уверена, что вы его будете.

— Нет, всё в порядке. Я с удовольствием.

— Надеюсь, из-за меня вам не придётся устраивать себе разгрузочный день.

— Не переживайте, Клэр. Не придётся, — раньше бы, вероятно, пришлось, но не теперь, когда я беременна и нуждаюсь в наборе веса. Индейка то, что нужно, и даже если на десерт предложат калорийную выпечку, я не откажусь.

— Так мне открыть бутылку? Райан? Дорогая?

— Не стоит, Оливер. Не будем смущать Монику.

— Тогда воды.

— Да, спасибо, мистер Андерсон.

— Можно просто Оливер. Так я чувствую себя не таким старым.

— Прекрати, отец. Вы оба дадите фору многим молодым, — говорит Райан прежде, чем откусывает кусочек хлеба и подцепляет вилкой кусочек индейки. — В вас нуждаются пациенты, и к тому же вам ещё нужно дождаться правнуков, сначала вырастив внуков.

— Ну, Лиам и Лукас уже вполне взрослые, а Грейс больше сосредоточена на карьере, поэтому я не думаю, что в ближайшие годы от нас что-то реально потребуется, — замечает Клэр, делая глоток воды, и при этом пристально смотрит на меня, хотя и обращается напрямую к своему сыну, — или ты хочешь ещё детей?