Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

этим Яриком было бы всё серьёзно, ты не дрожала бы в моих руках десять минут назад. Ты бы не смущалась в ресторане от простого поцелуя в ладонь, и не целовалась со мной на стоянке Астории.

На этом моменте я уже буквально выпала в осадок. Неужели Арс воспринял мое согласие с ним выпить кофе и поговорить о жизни за желание возобновить отношения?

С какого рожна, спрашивается?

— Да я бы вообще никуда с тобой не пошла, если бы знала, что ты на меня, как дикарь набросишься. — вспыхнула я. — Я не собиралась с тобой целоваться! Ты руки свои сам распустил!

— Руки, значит, я распустил? — рычание.

— Да! Ты у меня разрешения на поцелуй не спрашивал. А если бы спросил — был бы послан пешим ходом на северный полюс.

— И тебе не понравилось?

— Нет! Это было… Умм…

Я не успела понять, в какой момент наша с Харламовым перепалка вышла из-под контроля.

Один миг — и всё. Я оказываюсь прижатой к столешнице, а горячие губы бывшего мужа накрывают мои.

Арс целует жестко, требовательно, дерзко. Демонстрируя, что у меня нет права на отказ.

Воспользовавшись моим замешательством, проникает внутрь и начинает творить яркое непотребство своим языком.

А я вспыхиваю от этого, как подожжённая петарда.

Злость, раздражение и неожиданно острое желание раздирают сознание на части.

Мне хочется рвать и метать, крушить всё на своем пути. И свои эмоции я стравливаю на виновника всего этого беспредела.

Мстительно кусаю Арса сначала за язык, а потом за нижнюю губу. Вынуждая прервать поцелуй.

— Моя сердитая маленькая кошечка, — ухмыляется он, вытирая кровь с губы.

— Сам ты кошак. — шиплю в ответ. — Драный и облезлый. Да еще и блудливый сверх всякой меры. Еще раз тронешь меня — без зубов останешься. Понял?

— А давай проверим, милая, м? Я готов рискнуть сразу всеми.

— Псих!

То, что происходит дальше, иначе, чем помешательством назвать нельзя.

Арс окончательно слетает с тормозов и снова меня целует. И этот поцелуй ведет меня к погибели.

Он наполнен терпким вкусом вина, сладостью белкового крема и металлическим привкусом крови.

Он доводит меня до безумия.

Толкает к самому краю пропасти, откуда так легко сорваться вниз, на беспощадно острые камни.

Хотя нет, это не просто поцелуй. Это какой-то поединок. Противостояние, которое заканчивается моим поражением.

Больше всего это похоже на то, как волны бьются о скалы. Они налетают на острые края, разбиваются на клочья пены и откатываются назад.

Чтобы через минуту повторить свой то ли натиск, то ли ласку.

Вот и меня накрывает с головой неудержимым штормом эмоций. И уносит непонятно куда.

Горечь и обида, желание и страсть, тоска и безнадега — все это смешивается в один убойный коктейль, ударивший нам в головы.

Я сама не замечаю, в какой момент прекращаю сопротивление и сама тянусь к Арсу.

Прижимаюсь к нему ближе, затягиваюсь, как наркоманка, знакомым ароматом его тела.

Дергаю ворот рубашки и вонзаю ногти в загривок. Целую Харламова с такой же страстью, как и он меня.

Мы сплетаемся в жарких объятиях, начисто забыв о том, где находимся. В этот момент попрано все: правила приличия, гордость, обиды и нормы морали.

Реакция запущена, и ее уже не остановить. Дело должно закончиться взрывом.

Впрочем, плевать. Мне хочется кричать во весь голос слова старой песни:

Давай на раз-два-три взорвем весь этот мир

Иллюзии любви меж нами

Пусть горит всё синим пламенем. — мелькает в мозгу лихорадочная мысль, и безумие продолжается.

Мы продолжаем терзать друг друга жаркими, глубокими, жалящими поцелуями.

Лишь ненадолго отстраняемся, заполняя легкие крохами воздуха, а потом снова присасываемся к губам друг друга.

Воздух вокруг нас бешено резонирует. Под прикрытыми веками вспыхивают искры.

Арс довольно урчит и порыкивает, а потом поднимает меня под попу и усаживает на столешницу.

Начинает лихорадочно целовать шею, попутно освобождая грудь из тисков лифа.

Мыслей о сопротивлении в голове нет от слова совсем. Напротив, я лишь выгибаюсь сильнее, подставляя тело жадным мужским губам.

Стон вырывается сам собой, когда Арс сжимает ладонью одну грудь, а сосок второй начинает ласкать языком и прикусывать зубами.

Копившееся так долго напряжение стягивается внизу живота. Там формируется болезненный пульсирующий шар, заставляющий меня дрожать от возбуждения и предвкушения.

По телу проходят короткие, но мощные электрические разряды.

О боже. Вот-вот… Еще совсем чуть-чуть… Почти…

О да…

Я намертво вцепляюсь в плечи бывшего мужа и стоит ему в очередной раз куснуть мой сосочек и немного надавить на ластовицу трусиков, не выдерживаю…

С мучительным стоном срываюсь в пропасть и начинаю содрогаться в сладко-болезненных судорогах…

Как же хорошо… Невыносимо просто. Я уже и забыла, что такое нормальный оргазм.

— Марусь? — Арс, кажется, потрясен моей реакцией. Настолько, что забывает о собственном стояке, уже готовом порвать брюки и устремиться в стратосферу. — Ты что, кончила? Уже?

Я пару минут смотрю на бывшего осоловелыми глазами, пытаясь собрать мозги в кучку.

Увы, сделать это тяжело. Телу сейчас хорошо, и оно против того, чтобы мозги начинали работать и портили ему кайф.

Словно наказывает меня за годы целибата.

Благо в этот момент кто-то снаружи дергает за ручку двери, и это срабатывает как ведро холодной воды, вылитое на голову.

— Ну извини, — резко отпихнув Харламова, спрыгиваю со столешницы и начинаю запихивать грудь в вырез платья. — Шесть лет без секса дают о себе знать.

Ляпнула это неосознанно, да.

И только по хриплому мужскому выдоху поняла, что выдала себя со всеми потрохами.

Язык мой — враг мой, как говорится.

В дверь снова начали долбить, но мне на это было наплевать в тот момент. Меня больше волновал бывший муж, который выглядел так, будто сорвал самый крупный в мире джекпот.

— То есть я был прав Машка, да? — восхищенно тянет. — Ты не только с этим типом не спала, но и вообще ни с кем?

И лицо довольное-довольное…. Счастливое такое. Почти одухотворенное. Аж бесит.

— Моя Машка...Ты до сих пор моя… Я так и знал. — бормочет как заведенный, словно хочет довести меня до белого каления. — Моя сладкая девочка. Только моя…

— Перетопчешься. Свое право на меня ты давно потерял. И вообще, уйди уже, а? В дверь ломятся, не слышишь?

— Уже никто не ломится. — и нагло так тянет ко мне руки…

— Ну уж нет, — психую я, отпихивая наглые конечности. — Тебе ничего не обломится. И так позволил себе лишнее. Уйди, сказала. Мне себя нужно привести в порядок.

Смотрю в зеркало и вздыхаю. Выгляжу я и правда не очень. Растрепанная, покрасневшая,