Довод для измены - Ария Тес

чувствую по-другому то тогда? Будто она — это все, чего я искал…

— Хочешь кушать? — тихо спрашивает, и меня снова прошибает.

Я слегка улыбаюсь. Хочу, но больше хочу другого.

— Я бы лучше сходил в душ. Ехал сюда с Карелии…

Глаза малышки расширяются, и она наспех кивает, оттаскивая псину в комнату.

— Ой, ничего себе! Влад, не стоило так срываться и…конечно, пойдем, я покажу, где ванна.

Иду, даже если бы она сказала, что покажет, где эшафот.

Черт, Довод, тебе башню снесло окончательно, и уже глупо притворяться, что это не так. Еще как. Ты же одурел в конец…

— Вот здесь полотенце, — Женя касается слегка стопки белых полотенец, — Гель для душа найдешь и…

Стоп, ты куда собралась?! Беру ее за руку, делаю на нее шаг, чтобы прижать аппетитной попкой к стиральной машинке и убираю волосы с личика.

— Ты мне лучше покажешь…

Ты мне покажешь в любом случае. Лучше? Хуже? Ты мне покажешь, малышка. Я же сказал, что никуда тебя не отпущу.

Не могу.

Женя на мгновение краснеет. Мне нравится ее реакция, ее смущение, как пища для моего эго и для собственного возбуждения. Его я усиливаю, медленно снимая с нее маячку.

Девочка, я так по тебе скучал…

Тонкое тело, узкая талия, мои родные родинки над пупком, как пояс Ориона — а ты среди всего многообразия звезд самая яркая. Поверь мне.

Она продолжает меня провоцировать, когда сводит ручки вместе, чтобы прикрыть свою грудь, но потом отважно задирает нос и плавно их отпускает.

О черт.

Как же я тебя хочу…

Шумно выдыхаю. Я касаюсь ее нежной кожи, а как будто иначе не могу! Меня так ведет. Хуже наркомана, хотя я всегда старался избегать запрещенных веществ — они мешают сосредоточиться и думать. Мне всегда хотелось быть человеком разумным и умеющим думать, а как сложилось, да? Подсел на самый опасный кайф — на женщину. Чтобы было понятно, я в таком состоянии впервые в жизни. Даже с Евой не так было. Меня от нее вело, но все в пределах нормы. Ладно, немного выше. С Женей? Показатели бьют все рекорды.

Я завороженно наблюдаю, как она медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке. Черт…она все уже знает. Знает, как я ненавижу спешку, как сделать так, чтобы я волком выл. Мне нравится выть волком, чтобы было понятно. Я люблю стоять на грани. Испытывать терпение. Мучать себя. Так секс приобретает иные оттенки — он сумасшедший, как в последний раз, и ощущения намного острее.

Да. Она это знает. Я ее всему научил. Показал, как надо. Как мне надо! И пусть это эгоистично, но ее глаза горят, а это лучшая подсказка, что я все сделал правильно. Потому что ей тоже нравится.

Она медленно водит руками по моей груди, распределяя пену. Она не торопится, когда ее смывает, как будто у нас в запасе все время мира. Я бы очень хотел сказать, что так и есть, но не могу, а в этот момент забываю. И что бежать мне надо будет с утра, и что дел много, и что мне вечно не хватает двадцати четырех часов в сутках! Для таких, как я, время — все. И мне нравится, что я могу забыть с ней о всех трех стрелках на моих Ролексах.

Затягивай. Сильнее. Вот так.

Когда Женя наконец-то касается моей груди губами, я уже на взводе, будто каждый миллиметр кожи — это нервное окончание. Или пианино. Я люблю слушать оркестры, часто хожу в Мариинский театр, и женщин из сферы искусства у меня тоже было больше остальных. Они умеют чувствовать чувства — играть на тебя, как на клавишах? Или струнах? Или танцевать на твоем теле, выписывая такие батманы, что дух захватывает?

Она лучше их всех.

Ее свобода. Ее огонь в глазах. Ее…влюбленность. Для меня, словно глоток свежего воздуха — искренность, оказывается, самое ценное, что нельзя купить ни за какие деньги. Когда ее нет нигде, ты начинаешь сильнее ценить. Так со всем: и с деньгами, со здоровьем, с сексом. Простой пример: вам сказали, что огурцы стоят, как квартира в центре Питера, и вдруг захотелось пойти и нарезать себе дольками один или пару сотен? Вот так и со мной. Я хочу эту искренность полностью — она моя.

Я наблюдаю за тем, как столь желанные губы скользят ниже, и сжимаю руки в кулаки. Да. Вот оно. Больше всего на свете мне хочется схватить ее за волосы и грубо поставить на колени, но нет. Во-первых, с ней моя грубость исчезает и грубо трахать ее рот даже воображение не поднимается, ни то, что рука или член. Во-вторых, так пытка будет неинтересной. Получая столько желанный кайф раньше времени, смысл этого кайфа будет неполным, а я жадный.

Давай. Толкни меня за границы возможного, девочка. Я хочу кончить так, как кончаю только с тобой.

Да-вай.

Она медленно встает на колени. В горле пересыхает моментально, как будто это продолжение пустыни Сахары по меньшей мере. Аж глаза закатывает, когда она берет мой член в руку.

О черт. Сорвусь. Нет! Еще не дошел. Терпи.

Чувствую себя мальчишкой и слегка улыбаюсь, ласково убирая волосы с ее лица.

Шум воды глушит мое дыхание. Это хорошо, потому что оно хриплое, тяжелое и животное, а я все-таки не готов пока открыть ей карты полностью. Мне страшно. Если честно, то я просто в ужасе! Что она поймет, какую власть надо мной имеет, как когда-то поняла Ева, и станет Евой номер два. Мне не нужна вторая жена, от одной воротит. Я боюсь, что моя девочка изменится…

Страх, как и все мысли уходит разом, когда она медленно проводит языком по всему стволу и возвращается к головке. Я теснее сжимаю зубы, хмурюсь, а потом ударяюсь затылком о кафель, когда попадаю во влажный, горячий, тесный плен ее губ.

О боже!

Издаю приглушенный стон. Женя скользит по моему члену так медленно, как это только возможно. С каждым качком ее головы, краски становятся ярче, а когда она обходит головку языком — перед глазами бьют круги. Я так хочу ускориться, но это, опять же, испорченный кайф — и я терплю. Только позволяю себе иногда податься бедрами вперед. Это против воли. Это я себя сдержать не могу, черт бы меня побрал.

Бля-а-адь…

Если бы женщины только знали, как они прекрасны в этот момент. Если бы они знали, какой