Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская

хулиганы опять натворили? – шутливо спрашиваю у воспитателя, а у самой душа не на месте. Рука дрожит с зажатой в ней трубкой, и я никак не могу успокоиться.

- Виктория Егоровна, ваша Виолетта в медпункте. На прогулке ей стало плохо, появилась сильная отдышка. В данный момент с ней находится медсестра, на всякий случай вызвали скорую, - чеканит она встревоженно, пока я медленно умираю. - Скажите, у двойняшек какие-то проблемы с сердцем? В новой российской карте мы не нашли никакой информации, а данные из Германии вы нам не оставили.

- Я скоро приеду, - сипло хриплю, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

Глава 30

Гордей

Отпускаю пациента – и взгляд мечется на дисплей телефона. Вика так и не перезвонила, хотя она ответственная и всегда выполняет обещания. Не хочу думать о плохом, но мрачные мысли упрямо проникают в голову и терзают душу.

«Котята», - усмехаюсь тихо, прокручивая в сознании наш недавний разговор.

Щелчок – и улыбка слетает с лица. Хватаю телефон, чтобы позвонить ей, и небрежно отодвигаю от себя стопку историй и документов, которые мне непрерывно носят на подпись.

Проклятие, а не работа! Вместе с новым назначением я обрел лишний геморрой. Мне это на хрен не надо было – я согласился стать заведующим только ради того, чтобы закрепиться в больнице и быть рядом с Викой. Теперь времени не хватает ни на собственную клинику, ни на… мою большую многодетную семью. Да, я считаю их всех своими, пусть это пока не так. Даже если они не простят меня, все равно от них не откажусь.

- Вика? – зову с надеждой в тот момент, когда мне кажется, что гудки в трубке прекратились. Однако на том конце линии – тишина, а секунду спустя звонок обрывается.

Тревога нарастает, нехорошее предчувствие пульсирует в солнечном сплетении. Нервничаю без видимого повода.

- Гордей Витальевич, - заглядывает в кабинет медсестра. – А…

- Не сейчас, я занят, - поднимаю ладонь и жестом прошу ее уйти. – Мне надо отлучиться. Для всех я в главном корпусе у шефа, - встаю, скидывая халат и бросая его на спинке кресла.

На автопилоте добираюсь до детского отделения. Дорога между зданиями занимает минут пять на машине, но они кажутся мне вечностью. Влетаю в приемную и целенаправленно шагаю к Викиному кабинету. Каким же идиотом я себя почувствую, если ворвусь, а она всего лишь ведет прием и поэтому не могла ответить.

Но в данный момент мне плевать – стучусь в дверь и яростно дергаю за ручку.

Закрыто… Какого черта!

- Виктория Егоровна отпросилась, - сообщает одна из молодых медсестричек, проходя мимо. Впервые меня видит и общается, как с пациентом. – Вместо нее вас может принять Ирина Николаевна или…

- Нет, спасибо, я по личному вопросу, - перебиваю ее. – Не знаете, куда она уехала?

- Если не ошибаюсь, в детский сад. Что-то с ребенком случилось, - пожимает плечами и невозмутимо уходит, оставляя меня под кабинетом в растрепанных чувствах.

Несколько секунд мне нужно, чтобы справиться с накатившими эмоциями и первобытным страхом, - и я срываюсь с места. Не замечаю, как оказываюсь в машине, но… понятия не имею, куда ехать.

Выруливаю к трассе, а попутно не прекращаю набирать один и тот же номер. В момент, когда кажется, что телефон воспламенится от моей настойчивости, я наконец-то слышу щелчок соединения.

- Вика, скажи, где вы? Я приеду, - выпаливаю, не скрывая волнения.

- Гордей? – удивленно шепчет она спустя короткую, но мучительную паузу. Ее голос дрожит.

- Что случилось? – настаиваю, барабаня пальцами по коробке передач. Притормаживаю на перекрестке.

- Сама толком не знаю, - сдавленно всхлипывает Вика, и у меня в груди все сжимается от этого звука. Ее паника передается мне на расстоянии. Заражает, разносится по организму, заражая кровь. – Я только еду в сад… Гордей, мне страшно, - на миг сдавшись, жалуется мне, как родному человеку.

Сердце рвется.

Моя бедная маленькая девочка. И я, как никто другой, разделяю ее страх.

Руки подрагивают на руле, а нога слетает с педали, из-за чего автомобить предательски глохнет. Старый кусок железа тоже против меня.

- Адрес, - бросаю коротко и требовательно, вновь заводя двигатель под звуковое сопровождение сигналов других машин. В сердцах добавляю: - Я хочу помочь. Ты же мне доверяешь?

Идиотский вопрос. И самая провальная попытка манипуляции. Как можно доверять детей мужчине, который подписал направление на аборт?

Однако Вика неожиданно произносит сиплое «Да», от которого жидкий огонь растекается по венам, а потом диктует координаты и название садика.

Подъезжаю к яркому ограждению, украшенному металлическими фигурками животных и сказочных героев. Снаружи так тихо, пусто и спокойно, будто ничего не произошло. Однако сердце колотится в унисон с мотором и рвется внутрь. К ним. Отцовский инстинкт выступает на первый план, захватывает разум и тело, движет мной, требуя скорее помочь своим детям. Жизнь за них отдать, если потребуется.

Но… приходится остановиться перед закрытыми воротами, а дальше меня не пускают. Небрежный отказ охранника действует на меня, как ледяной душ.

Я не родитель. Никто.

На территории сада мигает огнями скорая, от вида которой нервы скручиваются в морской узел, а за грудиной безжалостно давит. Я готов наплевать на правила и снести проклятый забор, отделяющий меня от самого ценного в жизни, но вовремя замечаю машину Вики, брошенную с открытой водительской дверью. А затем и ее саму. Спешит к крыльцу, суматошно перебирая каблуками, спотыкается на ступеньках и едва не подворачивает ногу.

Рядом! Я обязан быть рядом!

- Вика! – беспокойно окликаю ее.

Мгновенно оборачивается, словно почувствовала меня еще до того, как я ее позвал. Глаза заплаканные, руки трясутся, пальцы теребят лямку сумочки, губы искусаны докрасна и слегка дергаются, когда мы встречаемся взглядами. На мрачном, измученном лице мелькает слабая тень надежды.

- Пропустите, пожалуйста, - кивает охраннику, сопровождая свои слова жестами на случай, если он не услышит на расстоянии. – Он со мной.

- Надо оформить пропуск, - лениво ворчит седовласый мужчина, однако я нагло отталкиваю