Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

Гера тоже сидел, уткнувшись в телефон, подперев подбородок кулаком, и, улыбаясь, разводил какую-то очередную девушку.

Юра еще раз посмотрел на своего друга и вдруг подумал, что тот был совсем не красавец. Нос с горбинкой, кустистые брови, тонкие губы, впалые щеки, испещренные мелкими ямками – шрамами от подростковых угрей. Волосы у него были жесткими и постоянно торчали в разные стороны, чтобы он с ними не делал. Тем не менее его обаянию мог бы позавидовать сам Казанова. Юра ни разу не видел, чтобы Гера мог не добиться своего и тайно им гордился. Его харизма открывала все дороги, и не только ему.

– …на республиканском конкурсе культоргом будет Савелий, – донеслось до них, отчего они удивленно переглянулись и уставились на напряженную спину друга, который вдруг весь выпрямился и натянулся, как струна.

Обычно такой роли удостаивалась Лера, из года в год побеждающая в номинации «Лучший культорг», а Савелий становился ее заместителем. Однако сейчас все поменялось. Тот сам находился в шоке и вместо того, чтобы радоваться, обеспокоенно сверлил Леру взглядом.

– Что изменилось? – все же поинтересовался он. Директор департамента по молодежной политике университета, которая как раз и занималась проведением собрания, кинула взгляд на Леру, как бы давая той возможность все самой объяснить.

– У меня свадьба через месяц. Я не потяну организацию ее и концерта, поэтому я сама передаю тебе свои полномочия. Знаю, что ты справишься. Но я, конечно же, буду тебе помогать, так что не расслабляй булки, Савелий, – подмигнула она, а ее белый хвост в этот момент скатился с плеча.

– У-у-у, кажется, накрылась моя свиданка с головой на ближайшие две недели, – резюмировал Герман, блокируя телефон и растирая виски. – Он нас с тобой сожрет.

Юра был такому исходу только рад, потому что устал брать ночные подработки. Он снова пытался зарыться от собственных чувств в работу, а так Буров его загрузит по полной, что он даже собственного имени помнить не будет, не то что ее.

Правда крылась в том, что скорее он забудет себя, чем Воронцову, но ему нравилось обманываться.

Теперь они с Герой внимательно ловили каждое слово директора, которая расписывала им все техническое задание.

Культорги и их заместители, переговариваясь, покидали коворкинг, а Савелий продолжал ссутулившись сидеть на стуле, опершись локтями в колени и запустив пальцы в волосы.

Герман ушел вместе с другими, чтобы собрать списки участвующих коллективов, а Юра замялся, не понимая, почему его друг такой поникший, когда он стремился к этой должности почти четыре года.

Он подошел ближе и внимательно уставился на притихшего Савелия. Сейчас он словно стал другим, не собой. Уставшим, осунувшимся, немного бледным, а под глазами были заметны синяки.

– Сав, ты чего? Надо радоваться! Ты ведь – культорг университета! Ты так долго к этому шел, так мечтал.

Он хмыкнул и принялся потерянно сминать бумажку, на которой до этого все тщательно конспектировал.

– Не об этом я мечтал, не об этом.

– Да брось, ты что, расстроился, что Лера сама уступила тебе свой пост и ты не был выбран решением деканата?

Савелий снова покачал головой.

– Она замуж выходит, – тихо произнес, словно боялся, что как только слова пронзят пространство, их уже будет не вернуть. – Понимаешь?

Юра не понимал. Точнее он уже все понял, но не мог как-то все это уместить в голове.

– Постой. Но как же… Ты… она… Ася? – У него получались лишь отдельные обрывистые фразы, которые никак не хотели складываться в предложение.

– Я предлагал ей встречаться на первом курсе, даже не раз, но она все время отказывала мне. Я взъелся и как-то так вышло, что решил доказать, какой я на самом деле. Утешить свою задетую гордость, вот что я хотел. Показать ей, кого она потеряла. А потом, когда Лера бы поняла, то, может быть, все и получилось бы… Это сейчас глупо звучит, тогда я был настроен очень решительно.

– Почему я об этом не знал? – Пальцы неприятно похолодели.

– У тебя была Олеся, и я тебе завидовал, если честно. У тебя получилось добиться девушки, а у меня – нет. Мне было стыдно в этом признаться, и я предпочел это от всех скрыть.

– Но как же Ася? Ты ее не любишь?

Савелий поднял на него тоскливый взгляд, как у побитой собаки, и немного улыбнулся, при этом глаза его так и оставались грустными.

– Я к ней привязался.

– И все?

– И все. Просто понимаю, что без нее мне будет тяжело. У нас все так внезапно закрутилось, а сейчас я уже и не представляю, каково это – быть не с ней. Три года, Юра.

– Ты думаешь, это честно по отношению к ней? Ты представляешь на ее месте другую? Или как это вообще происходит? – Он начал злиться, потому что не понимал друга и не хотел понимать. Отказывался вообще верить в происходящее. А еще обида за Асю тяжелым камнем легла на сердце. – Это ведь сродни измене. Или ты ей и так изменял? Чего ты молчишь?! – Юра зачем-то потряс спинку его стула, будто это помогло бы быстрее выбить ответы.

– Ты мне и слова сказать не даешь, – резонно и все еще спокойно заметил Савелий. – Поэтому я тебе и не рассказывал, знал, как ты отреагируешь. А я боюсь потерять тебя. Мы с тобой почти восемнадцать лет не разлей вода. Пойми…

– Не хочу я понимать! – Юра с грохотом поставил стул перед ним и уселся, скрестив руки на груди.

Они погрузились в тягостное молчание, пока Савелий разрывал скомканный листочек.

– Я так устал от самого себя. Постоянно бегу-бегу-бегу, потому что боюсь остановиться, оглянуться, посмотреть на свою жизнь и поступки, задуматься о том, что я вообще творю. Разочароваться в себе в край.

Юра ему не ответил, и он снова замолчал. Скрытый смысл многих слов начинал доходить до него. Друг постоянно намекал, а он так погряз в собственных проблемах, что не заметил рядом еще одного утопающего.

– Поэтому тебе и надо поговорить с Ярой. Один разговор так многое может решить. Вдруг она несчастна в тех отношениях. Просто мы все неидеальные, совершаем ошибки, потому что постоянно стоим перед выбором, и зачастую не можем знать наверняка, правильный ли делаем. Я сделал неверный, теперь расхлебываю. А вот у тебя еще есть шанс исправить положение. Я же видел, как она на тебя смотрит.

Они не обсуждали произошедшее с Ярославой с той самой злополучной ночи в клубе.

Вряд ли у него был