Из развода с любовью - Каролина Шевцова

Прямо… вот это правдоруба я себе на радость родила. Чтобы не опозориться еще больше, нужно как можно скорее закончить их диалог.

- Миш, пойдем обедать, дядя Виталик уже уходит.

- Ты перебила нас, Яна, - Игнатов полоснул по мне острым взглядом. Он предупреждающе качнул головой, давая понять, что мне не стоить лезть в мужские разборки. Даже не смотря на то, что проходят они в разных весовых и возрастных категориях! – Пожалуйста, поставь чайник, я бы с радостью выпил чай.

- Угу, - ответила я, но не сдвинулась с места. Я понимала, что картавый пытается выпроводить меня из комнаты, чтобы не подслушивала их разговор. Поэтому вжалась в стенку и прикинулась ветошью, лишь бы не привлекать к себе внимание.

- Миша, - осторожно начал Игнатов, - я приложу все усилия, чтобы никогда не обижать твою маму. Я не могу дать тебе абсолютные гарантии, потому что не все вещи зависят от меня, но я буду стараться, чтобы она радовалась чаще чем грустила.

- Обещаете, - пробурчал сын.

- Обещаю.

- Отлично, - судя по изменившемуся тону голоса, Миша тотчас повеселел, - но предупреждаю, я занимаюсь дзюдо.

- Это угроза? – улыбнулся Виталик. Я заметила, как его взгляд загорелся мальчишеским азартом, когда он спросил: - Хочешь меня побить?

- Я ребенок, но не кретин, - Миша с достоинством задрал нос, - мне всего семь, и я никак не могу вас побить, - и когда я решила, что самое постыдное уже прозвучало, мой мальчик добавил: - Но вот мой тренер Роман Абрамович, он наверняка сможет. Если я попрошу.

После обеда Миша принялся окучивать своего нового друга, усадил того за компьютер и показал новую игру. Эти двое слились с монитором и не мигая следили как какой-то синий пушистик бегает по лабиринту. Я же, старой заброшенной колошей сидела на кресле, никому не нужная, всеми позабытая.

Я уткнулась лбом в еловую ветку, надеясь насладиться хвойным ароматом, но напрасно. Пластик ничем не пах. Моя белобрысая подружка, перемотанная гирляндой как вареная колбаса жгутиками, все еще стояла в квартире, как последний оплот новогодних праздников.

- Если хаги-ваги тебя догонит, мы проиграем, - сказал Миша.

- А если сипл-дипл тебя укусит, то мы превратимся в поп-ит, - передразнила я сына. Но слишком тихо, чтобы хоть кто-то отреагировал.

Эти двое по-настоящему спелись и меня даже пугало такое единодушие. Миша очень чувствительный и быстро привязывается к людям. А Виталик явно не из тех, кто может и готов тратить свое время на посторонних детей. Он и на меня-то его тратить не готов, потому что работает круглосуточно. А тут дети. Пускай и самые лучшие в мире.

Но если не придираться, то мне даже нравилось, как Игнатов смотрелся в моей квартире и моей семье. Хорошо так, органично, как куст на клумбе – всю жизнь тут рос. Я снова посмотрела на них: две макушки согнулись над монитором и о чем-то договаривались. И было в этой картинке что-то правильное, настоящее, отчего у меня снова защемило сердце.

- А ты на выходных придешь? – деловито спросил сын.

- Да, приду.

- А на восьмое марта придешь? Мама, наверное, праздник устроит.

«Угу», - пронеслось у меня в голове, - «ведь мама всю жизнь мечтала восьмого марта праздники устраивать и посуду часами намывать».

- Нет, Миш. Восьмого меня не будет в городе.

- Обидно, - вздохнул сын.

- Не расстраивайся, - Игнатов дернул джойстик на себя, уходя от захвата какой-то синей дряни. Он был полностью сосредоточен на игре и потому говорил прямо, без дипломатии: - я думаю съехаться с твоей мамой, тогда мы бы могли проводить чуть больше времени. Но это пока на этапе переговоров, детали нужно обсудить все вместе, с твоей мамой и тобой.

- Чего?! – я как укушенная за жопу лань подскочила со своего кресла. В глазах рябило, то ли от новогодней гирлянды, то ли начались световые галлюцинации. Поймав фокус на мужской спине в белой рубашке, я убедилась, что все это не мираж. А значит, влипла я по настоящему.

- Детали нужно обсудить вместе я тобой и Мишей, - флегматично повторил Виталик и, наконец, посмотрел на меня. В его взгляде ни тени раскаяния, и кажется он правда не понимал, что сказал лишнее.

- Миша, зайка, иди в свою комнату, подготовь все для уроков, и начти делать чтение, я подойду через десять минут.

- Ну, мааам, - заканючил сын, но увидев выражение моего лица, быстро соскочил со стула и направился в сторону двери.

На прощанье он оглянулся, посмотрел на меня, потом на Виталика и обреченно спросил:

- А вы останетесь? Мы еще поиграем сегодня?

- Не думаю, Миша, - ответил Игнатов, буравя меня взглядом, - я сейчас поеду по своим делам. Но мы договорились встретиться на выходных, помнишь?

Сын удовлетворенно хмыкнул, и испарился из комнаты. Вот так. И теперь мы с Игнатовым остались наедине. Замерли напротив друг друга как черный конь и белая пешка в какой-то извращенной шахматной партии. Я начала первой:

- Не делай так.

- Не делать как?

- Не прикидывайся, ты понимаешь, о чем я.

- Нет, Яна, изволь объяснить, - он вальяжно откинулся в том самом кресле, где еще минуту назад сидела я, и поправил запонки на рукавах рубашки. Денди гребанный. Приходит в своем вылизанном костюмчике в чужие квартиры и навешивает чужим детям какие-то обещания. А потом, когда почапает обратно в свой стеклянный дворец с новеньким ремонтом и галерей из биде, я останусь одна и буду объяснять Мише, почему же наследный принц картавых земель пропал без вести. Плавали, знаем. Но вот Виталик, судя по незамутненному взгляду и расслабленной позе, вообще не понимал, что натворил и не думал извиняться.

- Для начала ты сказал Михаилу, - показалось, что полное имя придаст моей речи строгости, - что мы съедемся.

- А разве мы это не делаем? – искренне удивился паршивец. – Тогда не понимаю, зачем все это.

- Что это?

- Все, что происходит. Ты, я, звонки и встречи, совместные обеды…

- Мы работаем вместе, - смущенно произнесла я, теряясь от пронзительных глаз, которые будто выжигали на мне клеймо.

- Ах, просто работаем? И со многими своим коллегами ты спишь? – процедил Игнатов.

- Брось.

- Нет, это ты брось. Я с самого начала очертил