Извращенная преданность - Кора Рейли

Римо вытащил из кармана маленький прозрачный пакетик с двумя кубиками метамфетамина и позволил ему болтаться на кончиках пальцев. Мать Леоны резко вдохнула, скрежещущим звуком. Ее тело напряглось, глаза стали острыми и нетерпеливыми. Для него это было ничто. Наш склад был полон метамфетамина, героина и экстази, а также денег.

Она шагнула к нему, облизнула потрескавшиеся губы.

— Ты хочешь этого, да? — спросил он, понизив голос.

Она отрывисто кивнула.

— Что бы ты сделала, чтобы его получить?

— Все, что угодно, — быстро ответила она. — Я отсосу тебе, и ты получишь мою задницу. Без презерватива.

Как будто Римо придется довольствоваться кем-то вроде нее. Он был в Лас-Вегасе. У него мог быть кто угодно. Римо с отвращением поджал губы.

— В мире не хватит моющего средства, чтобы вымыть тебя.

— Тогда, может быть, он? — она кивнула в мою сторону.

Римо повернулся ко мне.

— Я думаю, он предпочитает более молодую версию тебя. Не настолько потасканная.

Леона ни в коем случае не была потасканной. Она была чиста и невинна. Она была моей.

Наконец мать Леоны посмотрела на Сото. Даже Сото, похоже, не был в восторге от перспективы трахнуть ее. Обычно он не выбирал, куда сунуть свой уродливый член, но эта женщина была слишком даже для него.

— Я в порядке, босс, — сказал он, отмахиваясь от нее, как назойливая муха.

Римо сомкнул пальцы на сумке.

— Возможно, ты можешь предложить нам что-то еще. Или, может быть, кого то другого? — он наклонил голову с опасной улыбкой.

— Может быть, твоя дочь возьмет его в задницу вместо тебя. Возможно, она даже стоит пять тысяч долларов.

Мои пальцы дернулись за пистолетом, но я замер. Это безумие. Я поклялся в верности Римо и Каморре. Дело было не в той женщине перед нами. Римо испытывал меня, и то, что он чувствовал необходимость сделать это, выбивало меня из колеи. Леона была отвлекающим маневром. Она не представляла никакой угрозы для Каморры.

— Она не такая. Не прикасайся к ней, — яростно сказала мать Леоны.

Я снова посмотрел на нее. От нее мало что осталось. У нее не было ни гордости, ни чести, ничего, но, несмотря на то, что ей нужен был пакетик в руках Римо, часть ее, которая заботилась о дочери, независимо от того, как мало от нее осталось, победила. Этого нельзя было сказать об отце Леоны.

Римо бросил пакетик на землю.

— Ты не стоишь моего времени.

Она бросилась вперед и взяла пакетик, баюкая его, как ребенка.

— Ты моя собственность, пока должна мне деньги. Работай на улицах. Ты слишком убогая для наших борделей.

Она не слушала. Она рылась в сумочке. Наконец ее рука появилась со шприцем, покрытым запекшейся кровью.

Лицо Римо исказилось от гнева.

— Не здесь!

Она отпрянула. Я подошел к ней, схватил за руку и поднял на ноги. Я вытащил ее, глаза Римо жгли мне спину.

— Пять тысяч плюс проценты, Фабиано. Леоне тоже скажи.

Я запихнул мать Леоны на заднее сиденье своего «мерседеса» и сел за руль.

— Даже не думай колоться в моей машине, — прорычал я. Злюсь на нее, на Леону и больше всего на себя.

Мать Леоны съежилась на сиденье. Она не двигалась всю поездку, за исключением ее глаз, которые смотрели на меня, как будто я набросился на нее. Она уже была сломлена.

Я вздохнул и оставил ее в машине, направляясь к «Арене Роджера». Увидев меня, Леона бросила все и направилась ко мне.

— Я нашел ее. Она в моей машине.

Глаза Леона расширились, и она обняла меня. Обняла меня посреди «Арены Роджера», на глазах у десятков клиентов. Я схватил ее за руки и оттолкнул.

ЛЕОНА

Я опустила руки, осознав, что сделала. Фабиано выглядел взбешенным. И я поняла. Он не только должен был соблюдать приличия, но и люди не должны были знать о нас.

— Как она? — спросила я, выходя вслед за ним. Я едва поспевала за ним. Казалось, он отчаянно хочет уйти.

Он распахнул дверь, и мама, спотыкаясь, вышла. Она выглядела так, словно ее не вовремя нашли и у нее не было времени привести себя в порядок.

Я видела ее в худшем состоянии, поэтому я подошла и обняла ее. Она обняла меня в ответ, затем опустила руки, дрожа. Когда я увидела шприц и пакетик в ее левой руке, я поняла почему.

— Мне нужно… — прошептала она.

Я кивнула. Я знала, что ей нужен укол. Я отступила назад, и она упала на колени, нервно возясь с пакетиком.

Фабиано стоял у меня за спиной. Я чувствовала его присутствие, как тень неодобрения. Запах тающего хрусталя заполнил мой нос, когда мама держала ложку над зажигалкой. Она тихо застонала, когда игла наконец пронзила ее ушибленную кожу.

Я бросила взгляд через плечо. Лицо Фабиано окаменело. Жесткий, неумолимый, холодный.

— Спасибо тебе.

Голубые глаза сузились.

— Пять тысяч вот сколько Римо заплатил за нее. Пока она не расплатится, она принадлежит Каморре.

— Это слишком большие деньги. Она никогда не сможет расплатиться. Раньше она едва могла заплатить за метамфетамин и еду.

Он отвернулся и направился к водительскому месту.

— Она годами продавала свое тело, и ей придется продолжать это делать. Мы пошлем ей клиентов, у которых нет денег на бордели, и она даст им то, что они хотят.

Я смотрела ему в спину, потому что он не показывал мне своего лица.

— Но эти люди всегда хуже всех. Они любят бить и унижать.

Положив руку на дверцу машины, он остановился. Его плечи вздрогнули. Его глаза были холодны, как ледяное озеро, когда он повернул голову.

— Я ничего не могу сделать. Я и так уже сделал слишком много. Ты не знаешь, как сильно я рискую ради тебя. Твоя мать потеряна, Леона. Уже в течение длительного времени. Спаси себя и позволь ей справиться с ее дерьмом.

— Не могу, — ответила я. Он сел в машину и уехал, не сказав больше ни слова.

Ты не знаешь, как сильно я рискую ради тебя.

Почему?

— Почему ты так рискуешь? — хотела спросить я, но он ушел и все равно не ответил бы.

Мама свернулась калачиком, выражение ее лица было блаженным.

— Кто это?

Голос Шерил заставил меня вздрогнуть. Она появилась рядом со мной.

— Моя мать, — призналась я.

Шерил ничего не сказала, пока мы обе смотрели, как моя мать теряется в наркотическом тумане.