Сарина Боуэн - Он

От неожиданности я закашливаюсь.

— Знаете?

— Сынок, мы тщательно проверяем всех наших будущих игроков. Клубу не нужны сюрпризы в виде списка правонарушений с милю длиной, или пристрастия к таблеткам, или еще каких-нибудь скелетов в шкафу, которые негативно скажутся на имидже лиги.

Иисусе. Так они знали о том, что я гей, еще до того, как задрафтовали меня? Но откуда?

Я озвучиваю эту тревожную мысль.

— Как вы узнали?

Он фыркает.

— А что, ты пытался сохранить это в тайне? Судя по нашим сведениям, в колледже об этом были прекрасно осведомлены и твои тренеры, и товарищи по команде.

Я… ошарашен.

— Это мой тренер вам рассказал?

Он пожимает плечами, будто в этом нет ничего такого.

— Твой тренер не хотел, чтобы ты попал в команду, которая будет плохо с тобой обращаться. Он сделал тебе доброе дело. Как я уже говорил, ты произвел на Хэла сильное впечатление — и не только уровнем своего мастерства. Ты умный, рассудительный и с головой на плечах. Это все, что имеет значение — для него и для нас.

— То есть… — я пытаюсь обрести обратно свой голос, — клуб не возражает, что у меня связь с мужчиной?

— Нисколько. — Он складывает ладони в замок. — На самом деле, я уже написал пресс-релиз на случай утечки, где клуб выражает тебе безоговорочную поддержку. Мы готовы.

Я просто сижу и молчу. В голове крутятся мысли. Что-то в разговоре не сходится. Такое ощущение, словно они почти надеются на повод опубликовать этот пресс-релиз.

— Ради чего? — выпаливаю я.

Он усмехается.

— Чтобы поддержать одного из наших парней?

— Чушь. Какая вам с этого выгода?

Фрэнк смиренно разводит руками.

— В прошлом году мы отдали Кима в Анахайм, а Оуэнса в Майами. Потому что у нас образовалось…

— …слишком много праворуких защитников, — договариваю я.

Фрэнк кивает.

— Вот только Ким был американским корейцем, а Оуэнс… — Вспоминая, он поднимает глаза к потолку. — Забыл. Но один чудо-журналист поднял шумиху на тему того, что мы якобы не хотим неоднородного состава в команде. Потом кто-то подал петицию против нас, и вышло так, что она собрала двадцать пять тысяч подписей.

Я не верю своим ушам.

— И тогда вы задрафтовали педика.

Фрэнк закатывает глаза.

— Я бы попросил тебя не употреблять это нехорошее слово, сынок.

Мой стон отражается эхом от стен кабинета.

— Пожалуйста, скажите, что вы не станете раскрывать мою ориентацию, когда очередному козлу покажется, что в «Торонто» существует дискриминация. У меня нет желания быть вашей пешкой.

Он усмехается.

— Мы не заинтересованы в том, чтобы превращать тебя в спортивную гей-икону. Нам не нужно приглашать в город цирк — рано или поздно он появится сам, но мы не станем отправлять тебя размахивать перед камерами радужным флагом или просить давать сенсационные интервью с позиции «первого в истории НХЛ открытого гея».

Последние слова он, снова хмыкая, заключает в воздушные кавычки, и я понимаю, что они много над этим думали. Пока я каждую свободную минуту с момента, как они задрафтовали меня, волновался о том, как же сохранить свою тайну.

— Однако я должен сказать тебе вот что. Если ты скажешь, что у вас серьезные отношения, то я на радостях даже спляшу. Потому что, когда информация о тебе просочится в газеты, мне предпочтительно, чтобы это была не фотография из дешевой сауны на Джарвис-стрит, а снимок, где ты и твой бойфренд сидите на романтическом ужине при свечах.

Я открываю было рот, чтобы оспорить этот цинизм, но потом обнаруживаю в себе отсутствие желания вступать в этот спор. «Торонто» оставят меня, даже если о нас с Джейми узнают. А остальное не имеет значения, говорю себе я. Человеку напротив платят за то, чтобы он мыслил, как циник, точно так же, как мне платят за то, чтобы на льду я рассуждал, как убийца.

— Ты хочешь обсудить что-то еще, Райан, или же это все?

Я моргаю.

— М-м… нет. Это все.

Фрэнк отодвигает кресло назад и встает.

— Тогда, если ты не против, мы закончим наш разговор. Мне еще надо побеседовать с Хэлом перед тем, как поехать к жене и детям домой.

На подкашивающихся ногах я иду за ним следом до двери, где он останавливается и хлопает меня по плечу.

— Приходи как-нибудь к нам на ужин. И бойфренда своего приводи.

Я снова моргаю. Блин. На какой планете я сейчас нахожусь?

В ответ на мое замешательство он усмехается.

— Ты не так давно в городе и, наверное, мало с кем успел познакомиться, а моя жена обожает принимать членов команды. Если ты придешь, она будет в восторге.

— О. Да, конечно. Спасибо за приглашение.

В лобби мы расходимся в разные стороны. На ватных ногах я выхожу на улицу и двигаю к станции метро. С моих плеч словно сняли тяжеленный груз, и я не знаю, как справиться с оставшимся после него ощущением. Я чувствую легкость, головокружение. Облегчение.

Мне не терпится поскорей рассказать обо всем этом Джейми.

Глава 39

Джейми

Сегодня не день, а одна долгая тренировка.

В конце лагеря Пат устроил интенсив на две недели, и у нас заняты все места. Поскольку общежитие забито под завязку, новоприбывшим детям приходится селиться вместе с родителями. Наше время на льду и рабочие часы увеличиваются до максимума.

Тяжело, но мне это нравится.

Хотя сегодня я весь день как на иголках, потому что у Веса встреча с пиарщиком. Так что, едва заканчивается последнее занятие, я со всех ног бегу в общежитие. Утром я нарочно не взял с собой телефон, чтобы весь день не дергаться, проверяя его.

У моей двери что-то лежит. Посылка FedEx. Легкая, словно внутри ничего, понимаю я, когда беру ее в руки.

Я открываю дверь и захожу в свою полупустую комнату. Тренеров у Пата по-прежнему не хватает, а значит я правильно поступил, когда вернулся, чтобы помочь ему.

Первым делом я хватаюсь за телефон. Но голосовых сообщений нет, а единственное новое письмо оповещает о распродаже солнцезащитных очков. И потому я переключаю свое внимание на посылку. Отрываю полоску на крае и открываю конверт.

Оттуда вываливается коробка — та самая, которую не так давно я наполнял горой фиолетовых скиттлз. Сдернув крышку, я нахожу внутри лист бумаги и ухмыляюсь, увидев, что сверху к нему прилеплена скотчем одна фиолетовая конфета.

Это последние результаты анализов мр-а Райана Э. Весли-младшего. Здесь перечислены все известные человечеству ЗППП, и напротив каждого стоит «отрицательно».

Внизу он кое-что приписал: Я собирался наполнить коробку фиолетовыми презервативами, но потом у меня возникла идея получше.

Иии… теперь я возбужден и весь в нетерпении.

И продолжаю метаться по комнате.

Когда через несколько минут телефон у меня в кармане пищит, сообщая о новом письме, я достаю его, но оказывается, что написал мне не Вес.

Дорогой тренер Каннинг,

Я не могу поверить, что мне не дали закончить смену у вас. Я до сих пор не разговариваю с отцом. Работать с вами было лучшим летом моей жизни, и меня бесит то, что оно закончилось на такой горькой ноте.

В этом году я буду в команде «Сторм Шаркс» U18. Вот ссылка на случай, если вам когда-нибудь станет интересно проверить мою статистику. Думаю, она начнет улучшаться — и все благодаря вам.

С уважением, Марк Килфитер-младший

Я перечитываю письмо дважды. Потом читаю его еще раз. О нас с Весом там не говорится ни слова, как нет и никаких оскорбительных замечаний. Это письмо от пацана, который хочет играть в хоккей, и знает, что людей, которые пытались тебе помочь, необходимо благодарить.

Черт, я горжусь этим письмом. И чувствую себя чуть более оптимистично, чем пару минут назад.

Чтобы не забыть потом, я быстро набираю ответ.

Килфитер, ты великолепный вратарь, и мне было очень приятно работать с тобой этим летом. Конечно, я буду следить за твоей зимней статистикой. Тебя ждет ударный сезон.

Искренне твой, Джейми Каннинг

Затем я возвращаюсь к своему хождению из угла в угол и беспокойству о Весе. Вдруг ему укажут на дверь, а меня даже не будет рядом, чтоб его поддержать?

И где в Лейк-Плэсиде можно сделать анализ крови — типа прямо завтра с утра?

Когда мой телефон начинает звонить, я подпрыгиваю на фут, а потом спешу скорее ответить.

— Бэби, привет! Все хорошо? Что случилось?

— Да, все нормально. — Его хрипловатый голос проскальзывает мне в ухо и обволакивает мое сердце. Я слышу, что он где-то на улице, и думаю о том, что же он сможет мне рассказать. — Черт, как же хочется, чтобы ты был сейчас рядом, — говорит он.

Я мысленно подготавливаю себя к плохим новостям.

— Я бы отвел тебя в итальянский ресторан на Куин-стрит, который любят ребята в команде, и пересказал от первого до последнего слова тот психоделический разговор, который у меня только что был.