Рокко (ЛП) - Кастиль Сара

— Мой любимый момент, когда ты пнула парня, который назвал тебя уродиной, — продолжил он. — И сказала ему, что важно то, что внутри.

— Это кошмар эпических масштабов. — Она провела руками по лицу. — Дино должен был встретиться со мной и действовать как телохранитель, а не нападать на тебя с пятью своими друзьями и пытаться убить тебя. По крайней мере, теперь он не захочет жениться на мне.

— Вау. Тпру. Что? — Рокко подскочил на скамейке. — Жениться на тебе? Какого хрена?

— Папина идея, — вздохнула она. — Очевидно, ему нужен союз, иначе семья будет уничтожена. Я всегда думала, что он шутит, когда знакомил меня с сыновьями своих друзей. Или это было просто принятие желаемого за действительное с его стороны. Но нет. Вчера в больнице он сказал мне, что собирался женить меня на Бенито до того, как Бенито был убит, и теперь я должна выйти замуж за его брата, Дино.

— Он собирается принудить тебя к браку? — Руки Рокко сжались в кулаки.

— Не физически. Он значительно намекнул, что семья будет разрушена, если мы не заключим союз, и люди будут умирать. Он говорит, что, конечно, я захочу защитить свою семью, и вот как это сделать.

Тишина.

— Разве ты не собираешься спросить меня, что я собираюсь делать?

— Нет. — Он откинулся назад, слегка отодвинувшись от неё. — Ты сделаешь то, что должна делать.

— Ты не будешь сражаться за меня? — Она знала, что спрашивать глупо, но после разговора с отцом ей нужно было знать, как она относится к нему и действительно ли Чезаре имеет над ним ту власть, о которой думал её отец.

— Если ты чувствуешь, что должна выйти замуж за этого testa di cazzo (*урода, итал., прим. перев.), тогда я не буду тебе мешать. — Он поёрзал на скамейке, опустив руки в наручниках между ног.

— Действительно? — шумно выдохнула она. — Ты просто будешь стоять в стороне и смотреть, как я выхожу замуж за грёбаного Дино Форзани? Ты справишься с этим? После всего, что было между нами?

— Ты не ругаешься. — Рокко бросил на неё настороженный взгляд.

— Я, блядь, буду ругаться сколько угодно, если ты будешь вести себя как мудак. — Она не знала, почему вдруг так разозлилась, но мысль о том, что он так легко откажется от неё, что, возможно, он не испытывает к ней тех же чувств, что и она к нему, зажгла в ней огонь. Может быть, ей стоит просто задать вопрос, который вертелся у неё на кончике языка. Если ему было всё равно, то что она пыталась спасти?

— Грейс. — Страдальческое выражение появилось на его лице. — Есть вещи, которых ты не знаешь, вещи, которые я сделал с тех пор, как мы расстались. Ты не смогла принять это в прошлый раз…

— Я только что пнула мужика по яйцам и заставила его кричать, Рокко, — огрызнулась она. — Я чуть не застрелила кое-кого. Я устроила здесь свою жизнь, когда мне было всего восемнадцать. Я кажусь тебе той же девчонкой, какой была в Нью-Йорке?

— Да. Внутри ты такая же, — тихо сказал он. — Красивая и храбрая. Ты просто никогда не видела того, что видел я.

— Вот что я получаю за примирение с моим отцом, — пробормотала она, поворачиваясь, чтобы он не видел, как у неё на глазах выступили слёзы. — Я открыла дверь в мир мафии, и теперь я прикована наручниками к скамейке посреди полицейского участка, собираюсь отправиться в тюрьму, или, если я выйду, меня принудят к браку с мужчиной, которого я не люблю, и человек, о котором я забочусь, собирается просто отпустить меня.

— У тебя есть выбор, Грейси. Всегда был.

— Ты имеешь в виду сбежать? — фыркнула она. — Я больше не тот человек. Думаю, я поняла это сегодня вечером в переулке. Я боец. И на самом деле меня беспокоит не насилие. Это насилие ради насилия. Насилие, от которого страдают невинные люди. Но если вы защищаете кого-то, кого любите или о ком заботитесь, или защищаете себя, тогда это простительно. Есть серая область, которую я не могла видеть после смерти мамы. — После смерти её матери она не хотела иметь ничего общего с насилием — никаких игровых драк, никаких жестоких видеоигр, никаких драк с игрушечным оружием с Томом. Она не могла смотреть шоу с оружием или кровопролитием, и то, что её отец был членом жестокой преступной организации — той же организации, которая была ответственна за смерть её матери, — опустошило её. А потом она узнала, что Рокко был воплощением всего, что она отвергала в своей жизни.

Но после того, как она сбежала в последний раз, её лицо было покрыто шрамами, а сердце разбито, она не сдалась. Она научилась защищаться. Она закончила колледж, применила свой дар пения и помирилась со своим отцом. Возможно, она не сделала последних шагов к тому, чтобы устроиться на работу или стать профессиональной певицей, и она ясно дала понять своему отцу, что никогда не станет частью мафии, но она чего-то добилась. Она не плыла по течению, как думала. Она была на перепутье в своей жизни. Серая зона. Ей просто нужно было решить, какой путь выбрать.

— Предполагается, что я психолог, — сказала она, всё ещё обдумывая свои мысли. — Очевидно, что это не очень хорошо, если мне потребовалось так много времени, чтобы понять, в чём моя проблема. Я начинаю понимать, что это не моё истинное призвание.

Он рассмеялся глубоким, насыщенным, красивым смехом, от которого у неё по телу побежали мурашки. Она никогда раньше не слышала, чтобы он по-настоящему смеялся. За все годы, что они были вместе, он никогда полностью не терял бдительности.

— Я рада, что ты можешь смеяться, когда мы собираемся отправиться в тюрьму. — Она сжала его руку, вспомнив, где они были. Полицейский участок представлял собой нескончаемый поток активности — офицеры в форме приходили и уходили. Скамейки были заполнены людьми всех возрастов в наручниках или прикованных цепями, некоторые хмурились, некоторые были пьяны, некоторые напуганные, как она. Люди кричали, хлопали дверями, гремели ключами… и это был звук металлической двери?

— Ты не попадёшь в тюрьму. — Он поцеловал её в покрытую шрамами щеку, и она почувствовала, как внутри неё разлилось тепло. Обычно она ничего не чувствовала, когда что-то касалось её шрама, просто ощущала давление на кожу. — Мы скоро уедем отсюда.

— Ты говоришь так уверенно.

— Я обещал защищать тебя, и я это сделаю. — Он прижался губами к её уху и прошептал: — Консильери Нико адвокат. У него в кармане все, от окружного прокурора до начальника полиции, судей и доброй горстки копов. Он специализируется на том, чтобы выкапывать компромат на людей, находящихся у власти, и обменивает его на услуги.

— Ты уверен? — Её сердце пропустило удар. — Я имею в виду, что ты не Тоскани. Нико поможет тебе?

— Да. Он так и сделает. Если бы я так не думал, я бы никогда не позволил им надеть на тебя эти наручники. — Его голос стал хриплым и низким. — Хотя они подкидывают мне некоторые идеи…

Щеки Грейс вспыхнули, и Рокко издал низкий одобрительный рык.

— Тебе это нравится.

— Не тогда, когда я сижу в полицейском участке.

— Когда мы вернёмся домой.

Она придвинулась ближе к нему, преодолела расстояние, которое он создал между ними, прислонила голову к его плечу.

— Жаль, что нас не арестовали той ночью в Нью-Йорке. Может быть, если бы нас приковали наручниками к полицейской скамье, мы бы всё обсудили, и я бы не сбежала.

— Это бы ничего не изменило. Не тогда. Не те люди, которыми мы были. Мы не были готовы.

— Я чувствовала, что подвела тебя, — тихо сказала она. — С того дня, как мы встретились, я чувствовала твою боль. Я знала, что Чезаре что-то с тобой делает. Каждую неделю ты становился немного другим, немного более отстраненным, более печальным, как будто тебя разрывали на части. Я знала, что у тебя внутри всё болит, и хотела тебя вылечить. Я была счастлива, что смогу заставить тебя улыбнуться. Я думала, что смогу спасти тебя так, как не смогла спасти маму.

— Ты действительно спасла меня, bella (*красавица, итал., прим. перев.). Во всех отношениях человек может быть спасён.

— Де Лукки и Мантини. — Полицейский остановился перед ними и позвенел связкой ключей. — Вы можете идти.