Странник... мой? - Юлия Резник

– Это одно и то же. Ты же знаешь, – вздохнула я, возвращаясь взглядом к окну.

– Ты совсем в нем растворилась.

– Да, – не стала отрицать очевидного. В конце концов, у меня реально не осталось какой-то своей отдельной жизни. Был Архип, были его дела, администрирование которых он со временем передал нам с Ириной. Был наш дом, в котором я обожала наводить уют. Была подросшая Зойка с ее юношескими заскоками. И наш практически идеальный сынок… Еще были мои кулинарные эксперименты, пешие походы и, конечно, рисование. Так, ничего особенного. Или ценного. То ли дело работы Архипа… Но мне нравилось рисовать, а для признания меня как автора было достаточно того, что мои пейзажи покупались туристами. Ну и редкой похвалы от мужа:

– Хорошо, Даш…

Ну, где же он?! Его самолет сел почти пять часов назад. До нашего медвежьего угла, конечно, неблизко, но за это время Архип должен был добраться. И лучше бы ему поспешить, потому что власти предупредили о надвигающейся снежной буре. Еще не хватало, чтобы он где-нибудь застрял!

– Тебя не смущает то, что ты для него будешь всегда на вторых ролях?

Увязнув в своих переживаниях, я не сразу вникла в смысл сказанного.

– Почему на вторых? – свела брови.

– Ну… Его главная страсть – это все же искусство.

Я пожала плечами:

– Ты, наверное, права. С другой стороны – много ли ты знаешь мужчин, у которых на первом месте находится его женщина? Обычно же как? Сначала он сам, потом друзья, машина…

– Точно, – рассмеялась Ирина. – Или, прости господи, насвай, как у отца Сани.

– Вот-вот. Если бы я была второй, после насвая или пивка под рыбку, я бы задумалась, а так… Меня все более чем устраивает.

– А знаешь, я и не сомневаюсь. Ты вся аж светишься!

– Ну, да…

– Вот тебе крест! Я же тебя давно знаю, Дашка. Ты раньше такая… как бы это сказать? Дерганая была. А сейчас успокоилась, расцвела… Ну, что ты все в окно глядишь? Не проедет мимо твой милый!

– Да пора бы уже вернуться. Вон, уже снег срывается. Обещали Армагеддон.

– Серьезно? Я, наверное, упустила эсэмэску. Тогда мы, наверное, пойдем. Саня! Зой… Давайте, прощайтесь.

В гостиную заглянул вытянувшийся за последний год как каланча Ирин сын. Вот не зря она переехала. За три года здесь мальчишка полностью оклемался и так окреп, что в нем невозможно было узнать того болезненного доходягу, каким он в этих краях появился.

– Теть Ир, а можно Саша останется? Я потом его провожу.

– Нет, Зой. Там метель страшную обещают. Тут хоть бы вообще успеть добраться без приключений до дома. В другой раз… хм… поиграете.

Дети переглянулись и синхронно закатили глаза. Ну, да… К четырнадцатилетним подросткам слово «поиграете», наверное, уже неприменимо. Особенно когда они так явно влюблены.

– Я звякну, – криво улыбнулся Саня, неловко обняв Зойку на прощание.

– Ага, – зарделась та.

– Что ага? – буркнул. – Звук включи. А то к тебе фиг дозвонишься.

– Один раз пропустила! Мне что, и в туалет с телефоном ходить, по-твоему?! – возмутилась Зойка, ткнув парня в бок. Я только головой покачала, проходя мимо этой парочки, чтобы забрать у Ирины сына.

– Милые бранятся – только тешатся, – со смехом прокомментировала та.

– Больно надо! – фыркнула Зойка, задрав нос. – Куртку застегни! Ты чего нараспашку?!

Смотрела на них и не могла налюбоваться. Даже если в конечном счете у ребят ничего не получится, я нарадоваться не могу, что у них останутся такие светлые воспоминания о своих первых чувствах.

– Ох, Саш, быстрей. Мурат уже звонит. Видать, замучился папка с наследницей…

Лицо моей помощницы просветлело. С местным лесничим Ирина познакомилась в первый день своего приезда. Почти сразу же у них закрутилось… Я тогда спросила у нее, насколько все серьезно – потому как знала, что, обжегшись на муже, Ира не подпускала к себе мужчин. А она сверкнула глазами:

– Абсолютно несерьёзно, ты что! На кой ему разведенка с прицепом? Тем более таким проблемным…

– А он тебе тогда на кой? – задала я, как мне кажется, справедливый вопрос.

– У него знаешь какой… – Ира сжала кулак, согнув в локте руку. – А я по этому, оказывается, истосковалась.

Ну-у-у, тут я ее, конечно, как никто понимала. Другое дело, что вышло совсем не так, как Ира загадывала. Залетела она практически сразу же. Хотела даже аборт делать, дурында. Мурат не дал. Бахнул по столу кулаком. И за шкирку отволок ни во что особо не верящую Ирину жениться. Три года с тех пор прошло. Хорошая из них вышла пара. И как отец не только Элинке, но и Сане, Мурат оказался хорош. Только зря, выходит, Ирина себя накручивала, бормоча какую-то глупость про то, что он младше.

Пока гости были, я еще как-то держалась. В опустевшем доме делать это было сложнее. Чувствуя мою тревогу, закапризничал и всегда спокойный Иван.

– Проголодался? Мамочкино солнышко… Сейчас. Сейчас, мой хороший. – Я расстегнула кофточку, лифчик и сунула потемневший сосок в рот сынишке. Это успокоило. И его. И меня, чего уж. Сидя в кресле-качалке, я лениво отталкивалась ногой от пола и поглаживала рукой нежные как пух волосики сына.

– Скоро папочка приедет. Ты скучал, да? Понимаю…

– Мама! – нарушая блаженную тишину, в кухню влетела Зойка.

– Тш-ш-ш!

– Ой, прости. Просто хотела сказать, что Ледневы добрались до дома. Мне Саня отзвонился.

– Хорошо, – кивнула я. – Сделаешь нам чая?

– Ага. Папа не звонил?

– Нет.

– Ты не переживай, он здешнюю дорогу как свои пять пальцев знает.

Я кивнула. Что еще мне оставалось? Ну не нагнетать же!

Зойка, гремя посудой, заварила нам чаю. Достала кусок пирога с брусникой, который я испекла.

– Когда-нибудь мы с тобой растолстеем, – вздохнула я. Зойка фыркнула.

– Тетя Ира далеко не худая. А Мурат ее все равно любит!

Я кивнула для порядка и снова перевела взгляд к окну. Снег срывался лохматыми хлопьями и кружил в свете фонарей.

Наконец, из-за поворота проступили бледные лучи фар.

– Ну, вот и папа. Я же говорила, что все будет хорошо, – занудствовала Зойка в мою удаляющуюся спину. – Мам, ну ты как пес его встречаешь, ей богу…

– Ничего ты не