Отшельник - Мишель Хёрд

Видя, как в его глаза закрадывается усталость, я подтягиваю его к себе, чтобы он прислонился ко мне. — Просто отдохни, пока мы не доберемся до дома Сантьяго. —

Евинка что-то подписывает, а Доминик говорит: — Я знаю, как работает сотрясение мозга. Оно у меня не первое. —

Мы помолчали немного, потом я спросил: — Что случилось, когда вы попали на фабрику? —

Доминик сонно отвечает: — Много стрельбы. Взрывались бомбы. Люди погибали. — Он прочищает горло. — Обычное дерьмо. —

Я качаю головой и бормочу: — Только ты можешь назвать все это обычным. —

Когда мы следуем за Сантьяго через хорошо охраняемый вход, я оглядываю огромную территорию, которая больше похожа на курорт, вокруг которого есть своя маленькая деревня.

— Это дом Сантьяго? — пробормотал я. — Это безумие. —

— Как и владелец, — усмехается Доминик. — Но здесь слишком много людей, как по мне. —

— Мы останемся здесь только до тех пор, пока врач не разрешит вам путешествовать, — говорю я ему.

Мы останавливаемся у главного входа в особняк, и, когда мы выходим, Сантьяго широко улыбается и говорит: — Добро пожаловать в мою скромную обитель. —

— Скромняга, блин, — пробормотал Энцо. — Ты ведь не веришь в то, что нужно держаться в тени, верно? —

— Нет. — В его обычно игривом выражении промелькнула злоба. — Здесь не правят, прячась в тени. — В следующую секунду злобное выражение исчезает, и он улыбается. — Пойдемте, поедим и выпьем, пока я пошлю за доктором.

Когда мы входим в дом Сантьяго, он оказывается полной противоположностью нашему дому в горах. Каждая комната утопает в роскоши, демонстрируя его богатство.

— Как я и говорил, скромная задница, — пробормотал Энзо позади нас.

— Когда мы нападем на Родиона Никитина? — рявкает Ильяс.

Доминик мотнул головой в сторону старика. — Серьезно. Ты хочешь убрать главу Братвы? —

— Да! Этот ублюдок послал своих людей напасть на нас. —

— Ты что, с ума сошел, старик? — Лео огрызается. — Никитин в России. —

— И что? — Илиас бросает на Лео угрожающий взгляд. — Как глава альянса, я требую, чтобы мы перенесли войну к нему. —

Доминик подходит к Илиасу, заставляя старика откинуть голову назад. В его голосе звучит лишь безжалостное рычание: — Ты всего лишь член созданного мной альянса. Если ты не хочешь бросить мне вызов, чтобы занять место во главе стола, советую тебе научиться закрывать рот, или я закрою его за тебя. —

Илиас смотрит на него слишком долго, и в следующую секунду кулак Доминика врезается в челюсть старика, повалив его на пол.

— Хорошо. Раз Ильяс не пострадал, мы можем продолжать, — говорит Сантьяго. — Сегодня прекрасный день. Давайте посидим на веранде. —

Кассия обходит отца, не спуская с него глаз, и спрашивает: — Здесь есть уборная, где я могу освежиться? —

— Вон через ту дверь. — Сантьяго указывает на другую сторону большого фойе.

Когда мы выходим на веранду, в бассейне находятся пять женщин. Сантьяго дважды хлопает в ладоши, и женщины выбегают из воды и быстро исчезают в особняке.

— Пять, Сантьяго? — спрашивает Лео. — Я едва справляюсь с одним. —

— Они принадлежат моим мужчинам. А я берегу себя для своей единственной настоящей любви. —

Все хихикают, быстро привыкая к тому, как говорит Сантьяго.

Как раз в тот момент, когда Доминик опускается в шезлонг, на веранду выбегает мужчина.

— Антонио, спасибо, что поспешил. — Сантьяго жестом показывает на Доминика. — Проверьте моего друга. —

Антонио идет к нам, спрашивая Сантьяго: — Ты в порядке? Я должен проверить и тебя. —

— Позже. —

Когда мужчина, который, как я предполагаю, является доктором, пытается дотянуться до головы Доминика, Доминик отмахивается от его руки, бросая на него мрачный взгляд.

— Доминик, — огрызаюсь я. — Ты будешь сидеть спокойно и позволишь доктору делать свою работу. — Я кладу руку ему на плечо. — Пожалуйста. Ради меня. —

— Отлично, — ворчит он, кивая доктору Антонио.

Пока Доминик осматривает голову и бока, я чувствую, как он напряжен, и держу руку на его плече.

— Мне нужно только промыть рану на боку и рану на голове. Без соответствующего медицинского оборудования я не могу определить степень ваших повреждений. У вас определенно сотрясение мозга от удара по голове. —

— Просто очистите раны и покончите с этим, — прорычал Доминик.

Бедный доктор быстро приступает к работе. К тому времени как он заканчивает накладывать клейкую повязку на рану на боку Доминика, мой муж выглядит так, будто находится в секунде от того, чтобы кого-то убить.

— Сантьяго, есть ли у нас спальня, где Доминик мог бы отдохнуть? —

— Конечно. Следуйте за мной. —

Доминик поднимается на ноги, и я быстро бросаю взгляд на доктора. — Большое спасибо. Мы ценим вашу помощь. —

Мы следуем за Сантьяго в дом и по коридору. Когда он открывает дверь, я практически заталкиваю Доминика внутрь и благодарно улыбаюсь нашему хозяину.

Я закрываю за собой дверь и спешу к своему отшельнику, который явно достиг своего предела.

Обхватив его руками, я говорю: — Дышите глубже. —

Он крепко прижимает меня к своей груди, выпуская резкий вздох.

— Это только мы. Шшшш... — Я пытаюсь успокоить его, прижимаясь поцелуями к его шее.

Проходит некоторое время, прежде чем я чувствую, как расслабляются его мышцы. Я отстраняюсь и говорю: — Приляг ненадолго. —

Он качает головой, но, по крайней мере, присаживается на край кровати.

Я сажусь рядом с ним и смотрю на разноцветный ковер на полу.

Доминик берет меня за руку и, соединив наши пальцы, говорит: — Спасибо, моя Ласка. Я был в секунде от того, чтобы убить доктора. —

— Я знаю, — шепчу я, склоняя голову ему на плечо.

Глава 26

ДОМИНИК

Проходит немало времени, прежде чем я снова чувствую себя спокойным, но из-за головной боли, пульсирующей за глазами, все, чего я хочу, — это спать.

— Мне не следовало выходить из себя и бить Илиаса, — говорю я. — Удивительно, что он еще не ворвался сюда, чтобы начать со мной войну. —

— Он заслужил это, — отвечает Грейс.

— Если бы не Альянс и не Кассия, спасшая мне жизнь, я бы задушил его нахрен, — признаюсь я.

— Я знаю. —

Я вздохнул и пробормотал: — Нам нужно вернуться и закончить этот день, чтобы мы могли отправиться домой. —

— Вы уверены? Мы можем оставаться здесь еще час или около того, — говорит Грейс, ее