Неподходящая - Юлия Резник

на десять старше. Не завидую я его жене. Такого как прокормить? Это же ужас! Хотя, скорее всего, у них свой персональный повар. И судя по всему, стилист, фитнес-тренер и диетолог. Зарплата у моего шефа, поди, о-го-го – может себе позволить.

То, что Адам Байсаров женат, сомнений не вызывает. Его отец, например, женился, когда ему самому едва стукнуло двадцать, а невесте, кажется, и вовсе семнадцать лет было. В те времена это считалось нормой, да и сейчас, пусть границы неизбежно отодвигаются под напором современных тенденций, все не слишком-то изменилось. Максимум на что может рассчитывать девушка, так это на то, что перед свадьбой ей разрешат доучиться. И тут я себе никак не могу простить, что, глядя на мой пример, многие семьи просто побоятся отпускать своих дочерей в город. Сама того не желая, для большинства я стала живым аргументом против… Против женского выбора. Против свободы. Против возможности самой решать, кого любить и за кого выходить замуж.

Я превратилась в пугало. В ту, о которой шепчутся на кухнях: «Вот отпустили, и чем всё закончилось?», «Замуж вышла – и посрамила», «Сбежала, а теперь приползла».

И хуже всего то, что они правы. Я виновата! Да… Но не перед ними. И не в том. Я виновата перед собой. Потому что это был действительно только мой выбор. Сначала сбежать. А потом – терпеть, ведь чертова гордость не давала вернуться обратно. Стыдно было расписаться в собственном поражении. Вы просто не представляете, как стыдно!

И всё же… Не все потеряно. Я не упущу такой шанс! Как бы сложно не было – я справлюсь. Ради себя. Ради Ками. И чтобы не дать недоброжелателям повода вновь сказать: «Ну да. Чего и следовало ожидать». Ни за что я больше не дам повода мыть мне кости.

Поначалу кажется правильным забрать Камилу пораньше из сада, раз уж у меня освободилось столько времени. Но все взвесив, я решаю провести его с пользой. Забегаю в магазин – покупаю торт. Можем себе позволить! Несусь домой, снимаю злосчастные шторки, которые так и не нашла в себе сил постирать, включаю машинку и принимаюсь за грандиозную уборку. Меняю постельное, глажу тюль. Энергии во мне – как в атомном реакторе.

В квартире пахнет кондиционером для белья и томящимся в духовке мясом. На балконе сохнет накрахмаленный до скрипа офисный костюм. Он выглядит немного скучноватым, но уж какой есть. Я собираюсь работать, а не нравиться.

Переделав все дела, которые так долго откладывала, несусь за дочерью в сад. Она встречает меня с сосредоточенно-серьёзным лицом. В одной руке неразлучный с ней заяц, в другой – пакет.

– Это что? – интересуюсь я, поглаживая по головке прижавшуюся щекой к моей ноге дочь. Ками задирает ко мне лицо и недоуменно сводит темные бровки. Она чувствует – я какая-то не такая. Возбуждённая. Взвинченная. И не знает, как на это реагировать.

– Мои мокрые трусики.

– Ты облилась? – изумляюсь я. Камила отводит взгляд.

– Описалась.

Ей неловко – ведь таких эксцессов с моей девочкой не случалось тысячу лет. И её, наверное, стыдили. На секунду я поджимаю губы. Злясь не на дочь, а на воспитателей.

– Ну, ничего. Постираем. С кем не бывает, правда?

Ками кивает. И я, наконец, вижу, что она расслабляется.

По дороге домой дочь без умолку болтает. Рассказывает, кто кого толкнул, кто с кем помирился, и почему у Сони теперь три заколки вместо двух. Я поддакиваю. Не всегда понимаю, о чём речь, но это мне и не нужно. Моей малышке просто нужно выговориться – я даю ей эту возможность.

Мы практически подходим к дому, когда замечаем красивые клумбы и столики на месте, где еще недавно было пусто и шел ремонт.

– О! Это же Вишня, мам!

Ками не умеет читать. Кофейню из сети, которую открыла Амина Байсарова – жена главного акционера порта и по совместительству мать моего непосредственного начальника, дочь узнает по дизайну вывески и оформлению витрин. Среди обилия такого рода заведений Амине Байсаровой удалось выделиться и занять свою нишу на рынке. И это после всего, что с ней произошло, достойно всяческого восхищения!

Впрочем, какими бы классными не были кафешки этой сетки, бывать в них я не люблю. Знаю, что шанс встретиться с их владелицей – минимальный, но все равно боюсь этого. В памяти еще свежи воспоминания о нашей последней встрече. Я тогда умоляла ее вернуться к мужу. Чтобы он, а не я, разорвал нашу помолвку. До сих пор неловко от этого разговора. Хотя впоследствии оказалось, что она прислушалась к моей просьбе. А ведь если бы не это, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому. Но я была ослеплена Никитой. И получила ровно то, что и заслуживала.

– Зайдем? Пожалуйста! Пожалуйста, мамочка! – Ками молитвенно складывает ручки на груди.

– В другой раз обязательно. А сегодня тебя ждет сюрприз дома.

– Правда?! Тогда бежим!

«Безим». Точней – это прозвучало так.

Ками пулей срывается с места, я, хохоча, устремляюсь за ней. Успев краем глаза заметить мелькнувшую в окне шикарную женщину, но не уверенная в том, что это была Амина. М-да, вот это денек!

Вечер проходит замечательно. Торт приходится Ками по душе. Хулиганя, мы даже задуваем свечи, решив не ждать дня рождения, чтобы загадать желание. Моя малышка смеется – звонко, до икоты. А я едва сдерживаю слезы, потому что давно не видела ее такой.

Спать ложимся пораньше. Эмоции, даже если они положительные, изматывают.

Утром я просыпаюсь раньше будильника. Ками ещё спит, поджав под себя коленки и прижав к груди зайца. Я смотрю на неё и чувствую, как в груди тяжелеет. В этой тяжести все – моя любовь, мой страх… Что если я не справлюсь? Убеждаю себя, что все будет хорошо. В конце концов, на мне лежит такая ответственность, что отступать просто некуда.

На кухне вскипает чайник. Я пью кофе, по привычке всыпав две ложки молотого в чашку. Никакого молока и сахара. Напиток горький, как моя жизнь. Может быть, в скором времени все изменится, и я перейду на капучино с каким-нибудь сладким топингом.

Как в броню, одеваюсь в тот самый костюм. За ночь он не стал менее скучным. Но сидит идеально. В нём я не та, что была с Никитой. Не та, что сбежала. Не та, что плакала на заднем сиденье родительской машины. В нём я – даже для самой себя