Как во сне - Юлия Резник

сделай – все каким-то пиздецом оборачивается.

– Не ругайся! – строго оборвал мои стенания Калоев, недовольно сведя брови над переносицей.

– Так ведь это же правда!

– Да… Но лишь потому, что мы действительно не с того начали.

– Не начнись все так, мы бы просто прошли мимо друг друга, – пожала плечами я. – Ты бы, вероятно, погряз в депрессии, я…

– Что ты? Договаривай.

– Никогда бы не узнала, как это – быть с тобой. – Провела пальчиками по его заросшим щекам. – Нашла бы другого парня, стала бы с ним встречаться и наверняка бы думала, что мне повезло.

– Я тебе нашел бы! И думать о них забудь.

– Так я и не думаю, – фыркнула, теснее прижимаясь к Калоеву. – Ты спросил – я представила, как это могло бы быть.

– Не могло.

– Думаешь?

– Определенно. Я не такой дурак, чтобы упустить свое счастье.

– Ты вообще не дурак. Ты мой самый лучший.

– Нет. Но против таких заблуждений я не возражаю. Обманывайся на здоровье.

Глава 25

– Вот еще. Бутербродики… Давай, включай.

– Уверена, что оно тебе надо?

– Конечно! Это же твое интервью, – возмутилась я, расставляя на журнальном столике закуски. – Подвинься, развалился, как султан в стане наложниц…

– У тебя очень маленький диван.

– Вообще-то у нас, – фыркнула, ткнув Эльбруса в бок. – Не нравится – купи другой. Должен же быть какой-то толк от того, что я захомутала богатенького.

– Хочешь с меня поиметь? – добродушно оскалился Калоев.

– Хочу тебя поиметь, – провокационно облизалась я, надеясь, что это выглядит сексуально. – Ну и с тебя… Чего нет-то?

– Врешь ты все, плевать тебе на мои деньги. – Калоев заложил руки за голову и, улыбаясь, уставился в потолок. Я залипла, как голодная кошка, облизывая взглядом его ярко обозначившиеся мышцы.

– Ладно. Ты меня раскусил. Прибавишь кондиционер?

– Зачем? Тебе жарко? – скосил на меня хитренький взгляд Эльбрус и тут же подгреб меня под бок, будто невзначай прихватывая сосок пальцами.

– Ну-ка перестань, – просипела я.

– Чего это?

– Того! Сначала интервью, – я легонько стукнула мужа по загребущей лапище, – потом все остальное.

Да-да. Я не оговорилась. Мы расписались с Эльбрусом пару дней назад. Были только я и он. Родители и близкие узнали о нашей свадьбе уже по факту. А чтобы им было не так обидно, мы пообещали устроить праздник после венчания, которое планировали на сентябрь. Ну как планировали? На этом настаивал Калоев. Я убеждала его, что будет лучше подождать хотя бы до первой годовщины со смерти Риммы, но Эльбрус возразил, что как раз это и было бы лицемерием. В конце концов, мы признались и сами себе, и обществу, которого по большому счету наша частная жизнь вообще не касалась, что любим друг друга. Ну и какой смысл был откладывать на потом то, что хотелось сделать уже сейчас? Оглядываться на то, что траур формально еще не закончился? Ведь у нас изначально с ним не задалось. Так вышло… Мы этим не гордились, ни в коем случае. Просто не разбрасывались подарками, что преподнесла нам судьба, потому что такие дары были почти бесценными.

Собственно, Эльбрус и это интервью дал, чтобы как-то минимизировать поток хейта.

– Не крутись, а то фиг посмотришь…

Я невольно поерзала, ощущая попкой его стояк. Эльбрус сильнее надавил широкой ладонью мне на живот, дескать, да угомонишься ты когда-нибудь или нет?! Я бы, конечно, с радостью, но это было не так-то просто. Когда он лежал так близко, я сходила по нему с ума каждый раз.

– Все. Включаю.

Сердце разогналось еще на превью. Какой же он был… солидный, степенный, размеренный. И в классическом костюме, и в спортивном – снимали пару дней, в разных локациях.

– Если ты не успокоишься, я вырублю телик нафиг. И спрячу шнур.

– А ведь меня предупреждали, что ты – абьюзер, – мстительно ткнула Калоева в бок.

– Кто посмел? – фыркнул тот.

– Проще перечислить, кто этого не сделал.

– Серьезно?

– Да шучу, конечно. Мама, по-моему, вообще в тебя влюбилась. Все! Тихо, давай смотреть.

– Интересно?

– Ага…

Просто не могла на него насмотреться! Наслушаться… Эльбрус очень располагал к себе в диалоге. И так рассказывал о проблемах спорта (формально интервью было именно про спорт), что я, проникаясь его рассказом и обаянием, невольно забывала о своих тревогах. В первой части Калоев отвечал преимущественно на вопросы о своей спортивной карьере, во второй – о работе в федерации и проблемах, с которыми он столкнулся, заняв эту должность, следом поговорили о молодняке и перспективных спортсменах, а потом разговор плавно и очень органично перешел на меня. Рассказывая о турнире, который мы придумали и организовали, Эльбрус будто вскользь упомянул, что без моего участия тот не состоялся бы, по-стариковски посетовал, что лишился ценного кадра, подчеркнув, что это произошло в связи с моим повышением, ну а дальше журналист, берущий у него интервью, не мог не спросить Калоева об аварии.

– Да, это была полная жесть. Я как раз только-только попросил Улиной руки…

– Как? Ты сделал ей предложение? – у парня загорелись глаза. Эльбрус покивал, откручивая крышечку с бутылки воды.

– Мы были в гостях у родителей Ульяны и как раз ехали от них, когда это случилось.

– Ну, ты быстрый, слушай…

– У нас так принято – девушка понравилась, значит, просишь ее руки. Вольности не приветствуются, если ты понимаешь, о чем я.

– Безусловно. Это дань традициям. Просто… В твоей ситуации женитьба – довольно смелый шаг, – вздернул брови интервьюер. – Знаешь ведь, какие про вас ходили сплетни после того концерта.

– Людям только дай почесать языки. Особенно когда у них столько лет не было для этого повода.

– А ведь и правда. Твое имя не было замешано ни в одном скандале, что для суперзвезды твоего уровня – нонсенс.

– Да какие скандалы, когда я двадцать лет прожил с любимой женщиной?

Я перестала дышать. И вовсе не потому, что ревновала. Знала ведь, насколько сложно Эльбрусу рассказывать о самом сокровенном. Выставлять напоказ свою жизнь постфактум, лишь бы защитить от злых языков наши хрупкие отношения. Вряд ли бы его волновали сплетни, будь он один.

– Люди скажут, что