На тысячи осколков - Елена Сокол

все-таки поставил телефон на зарядку.

– Хочу уйти из дома пока муттер[6] не вернулась. – Дэни почесал затылок.

– Что ты натворил? – Я слишком хорошо знал своего друга.

– Разбил вазу… Не пугайся, не ту, в которой прах деда! – Дэни заржал, когда мои глаза расширились, как два евро. – Просто не заметил ее любимую вазу. Пойдем к причалу, а?

– Уже темнеет…

– Боишься темноты? – подколол меня друг.

– Боюсь, что это слишком романтично!

Мы так легко рассмеялись, словно у меня не было игр со смертью, а Дэни не разбил винтажную вазу своей мамы. Что, кстати, тоже могло привести его к смерти. Или к мощному подзатыльнику.

А темноты мне очень хотелось. В ней можно спрятаться, если побороть свой страх. Темнота – это безопасность, когда за тобой охотится нечто с косой наперевес.

– Ладно, погнали! – согласился я.

– Тогда я быстро переоденусь и пойдем.

Дэни пошел в свою комнату, а я включил телефон. Хотелось написать Герде что-нибудь приятное. Услышать от нее, что вся эта ерунда закончилась. Но разве мечты так быстро становятся реальностью?

Я знал, что она плачет. Чувствовал. И от этого у меня сжалось сердце. За что ей все это?

Дэни вышел из комнаты в полной решимости избежать гнева своей мамы. А мне теперь нужно придумать убедительную ложь, ведь правда может свести с ума.

– Чувак, тут это… – Я пытался сообразить, что сказать, и, наконец, додумался, что полуправда может быть эффектнее, чем полная ложь. – Мне мама написала. Короче сбежали какие-то заключенные. Опасно выходить.

– Что за бред? И эти заключенные сразу побегут к причалу? Чтобы что? Спрятаться в темноте? – Дэни начинал злиться.

– Вполне похоже на правду. На темном причале легко спрятаться.

– Тогда пойдем в кафе? Я кэш взял.

– У меня нет проблем с деньгами, я тоже захватил. Думал зайти за пластинкой, подарок себе сделать…

– Во! Огонь! Пойдем в магазин.

– Не, чувак. Давай останемся.

– Да что ты как ребенок? Мама услышала какую-то новость, а мы теперь должны бояться и сидеть дома? Тебе десять лет? Слушаешься мамочку?

– Эй! Не зарывайся! Ты тоже пытаешься уйти из дома, чтобы не получить от мамы за вазу.

Дэни вздохнул.

– Ладно, ты прав… Кажется, я просто слегка запаниковал.

– И я бы пошел, мне не страшно, просто мама написала, что отец за мной уже едет, – еще раз соврал я, а сам быстро написал отцу сообщение: «Пап, я у Дэни. Заберешь меня?»

Мы с Дэни вернулись к NBA. Лучше выплеснуть свою агрессию в игре, чем ругаться с лучшим другом.

– Знаешь, я дождусь госпожу Франнсен и скажу, что это я случайно разбил вазу.

– Серьезно?! Бро! Ты мой спаситель!

– Да ладно тебе! – Я покраснел и закинул решающий матч. Я спасу тебя от мамы, но не от поражения в игре.

Герда

15 марта

Вечер

Я не понимала, сколько еще нужно ждать, потому что не знала точно, во сколько произошло нападение, которое мы, как я надеялась, сейчас предотвратили. Даже всезнающий интернет ничего не сообщал об этом. Мне оставалось только ждать каких-нибудь знаков. Хоть чего-нибудь, ведь в этой реальности обязательно должно было что-то измениться.

Я гипнотизировала взглядом часы. Еще немного, и идти в дом к Йессенам будет совсем уж неприлично. Под каким предлогом можно завалиться к соседям в десятом часу вечера? Спросить Кая? А если опять что-то пошло не так?

Спустившись вниз, я застала маму в гостиной.

– Привет, дорогая, – мягко улыбнулась она. – Не хочешь посмотреть со мной телек?

– Да, конечно, только выйду на пару минут… покормлю кошку, – пробормотала я.

– Ты про Снежинку? – Мама махнула в сторону кресла.

Белая кошка спала, мирно свернувшись клубочком.

– Н-нет, я про другую… – пробормотала я, оглядев гостиную в поисках зацепок, затем опустила взгляд на свои руки. Ногти больше не были черными. Да и каким-то чудесным образом балахон превратился в синее платье. – Э-э… я про рыжую с черным хвостом. Прибилась тут, ходит, попрошайничает у соседей. Вынесу ей корм. Я быстро!

И пулей понеслась к выходу. Стала искать пальто, но его нигде не было. Зато на его месте висел бежевый пуховик моего размера. Ладно. Пуховик так пуховик. Надев его и обувшись, я распахнула дверь и замерла, увидев Тину, которая тоже застыла с занесенной в воздухе рукой – видимо, собиралась постучаться.

– Ты! – Я буквально бросилась ей на шею и крепко обняла. – Мы опять дружим?

– Что значит «опять»? – Она нахмурилась, когда я ее отпустила.

– Неважно. А чего ты здесь делаешь? В такой час…

– В смысле? – Тина кивнула в сторону соседского дома. – Я ведь говорила, что зайду вечером к Йессенам, а потом загляну к тебе – списать домашку по химии. Или ты ее не сделала?

Я понятия не имела.

– Так, а… – Мне пришлось прочистить горло. – К моим соседям ты зачем ходила?

– Так завтра у них день памяти. Ты же знаешь, я не люблю крупные сборища, вот и решила проведать их заранее. Тем более утром у меня повторный тест по физике. Не сдам, и привет. Мой балл и так ниже четверки.

– День памяти?

– Ну да. Тот парень, Кай, я говорила. Он умер год назад в эту сумасшедшую грозу, от которой город несколько месяцев не мог оправиться.

– Гроза?.. Что за гроза?

– Что у тебя с памятью, Герда? – нахмурилась Тина.

– Сама не знаю. – Мне становилось нехорошо. – Провалы какие-то. Расскажешь? Как он умер?

Она пожала плечами.

– Гроза всю ночь бушевала и вроде успокоилась под утро. – Тина повернулась к дому Йессенов. – Вот там росло старое дерево, в него ударила молния. Как раз когда Кай утром вышел из дома. И его придавило. Насмерть. – Она зажмурилась и закрыла лицо руками. – До сих пор не могу спокойно об этом говорить.

– Утром? 16 марта?

– Да, 16 марта, – едва слышно ответила она.

У меня словно земля из-под ног ушла. Всё бесполезно. Что бы мы ни делали, Кай будет умирать. Снова и снова. От разных причин. Потому что смерть идет за ним по пятам.

Но ведь этому должно быть какое-то объяснение!

Кай

16 марта

Ночь

Г ерда сказала, что я умру от дерева, которое на меня упадет. Как глупо. Ведь это мое любимое дерево – каштан. Сколько я по нему в детстве