Извращённое чувство (ЛП) - Макинтайер Эмили

Телефон, который мне дала Рия, лежит дома, под грудой моей одежды в ящике комода, а череда текстовых сообщений с Рэнди Газимом ждет, когда я отвечу на них и продолжу разговор.

Он утверждает, что поможет мне, что как только я унаследую «Sultans», он поможет мне официально расторгнуть брак, выступить против Джулиана и обеспечить нам с Эйданом защиту, чтобы мы были в безопасности. Он говорит, что лучше сделать это сейчас, но я хочу быть уверенной, что мой отец не узнает, на что готов пойти его правая рука, чтобы предать его. Он должен быть спокоен, когда покинет этот мир, а не беспокоиться о том, что может произойти после его ухода.

Это нездоровая мысль — ждать, когда умрет мой отец, — от которой чувство вины и печали смешиваются в моей груди и сжимают легкие, пока они не становятся истерзанными и изношенными, но мы ничего не можем сделать, кроме как ждать. Я должна смириться с этим, чтобы быть уверенной, что его наследие, в конце концов, будет защищено.

Рука Джулиана на мгновение касается моей спины, а затем отстраняется, и это возвращает меня в реальность.

Я обратила внимание, что Джулиану нравится, когда я проявляю привязанность к нему на публике или в окружении людей, включая моего отца, которого мы пытаемся убедить в искренности наших отношений, но я не знаю, распространяется ли это на его собственную мать. Можно было бы подумать, что он сам подскажет мне, как себя вести, но большая часть моей вымышленной влюбленности к Джулиану — это выяснение того, что он хочет, как будто я читаю его мысли. Он просто ожидает, что я буду понимать всё по ходу дела. Еще одна его мудацкая черта.

Несмотря на моё волнение, я чувствую некоторое предвкушение от того, что увижу, как он общается с человеком, которого любит, хотя до сих пор неясно, способен ли он на такие чувства.

Когда мы подходим к двери, он не стучит, а просто опускает матово-чёрную ручку и заходит внутрь.

— Ма! — кричит он.

Его голос застаёт меня врасплох, и я едва сдерживаю смех, насколько естественно он звучит. Мы проходим через просторную прихожую, где слева расположена лестница, а справа — открытая столовая, где уже накрыт стол. Запах орегано и аппетитных блюд ударяет мне в нос, заставляя мой желудок благодарно заурчать. Я не ела с утреннего бранча, и нервы от того, что мне придется находиться рядом с Джулианом и его матерью в одно и то же время, немного сдали, так что я умираю от голода, а еда пахнет восхитительно.

Мы проходим мимо гостиной с каменным камином от пола до потолка, в котором потрескивает пламя, а затем направляемся вправо от диванов кремового цвета и попадаем на открытую кухню.

Женщина стоит между маленьким островком и газовой плитой, ее черные волосы с серебристыми прядками собраны в низкий пучок на голове.

Прежде чем она поворачивается, Джулиан внезапно берет меня за руку и сжимает. Сильно.

Мои брови взлетают вверх, когда я смотрю на него, смущенная тем, что он выглядит не в своей тарелке, от него исходит тревожная энергия, которой обычно не бывает. Но когда его мать поворачивается к нам, я меняю выражение лица, широко улыбаюсь и слегка наклоняюсь, чтобы прикоснуться к Джулиану. И потому, что пытаюсь быть убедительной, и потому, что его мать сразу же выводит меня из равновесия. Ее лицо сурово, а глаза холодны как лед. Они сразу же устремляются на наши переплетенные пальцы.

— Ciao, Ma!

— Vita mia, подойди и поцелуй свою маму, — отвечает она.

У неё сильный и нежный голос, и она явно не из Бадура, судя по тому, как она произносит согласные и растягивает «а». Я понимаю, что понятия не имею, откуда Джулиан, и тревога сжимает мои внутренности. Я боюсь, что она задаст мне вопросы, на которые я не смогу ответить. Вопросы, которые должна знать любая супружеская пара.

Без разницы. Не то, чтобы у меня был выбор, и если мы будем выглядеть глупо, я обвиню его, а он пусть разбирается с последствиями.

Мать Джулиана подходит к нам, чтобы обнять Джулиана, держа в левой руке деревянную ложку. При этом ее левая рука резко опускается, заставляя меня выпустить из руки ладонь моего мужа.

Моё сердце подпрыгивает, а пальцы покалывает от этого движения, но я успокаиваю себя мыслью, что она сделала это не специально.

Она отступает от Джулиана, держась за его бицепс, затем гладит его по лицу и поворачивается ко мне.

— А это кто? — спрашивает она.

Джулиан отталкивает её, обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Это Ясмин.

Она задирает подбородок и смотрит на меня свысока.

— Не знала, что мой сын приведёт незнакомку в мой дом, — говорит она.

— Ма, — вздыхает Джулиан.

— Что? — спрашивает она, обращая на него свой взгляд. — Ты привёл сюда девушку, не сказав мне, и теперь мне нельзя задавать вопросы?

Она поворачивается ко мне, поправляя свой безупречный пучок.

— Честно говоря, можно подумать, я удивлена его поведением. Он почти не звонит, никогда не рассказывает о своей жизни, и вот ты здесь. Случайная девушка, которую я никогда не видела, — её губы кривятся. — Может быть, это из-за тебя он был таким отстранённым.

Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами, чувствуя себя крайне неловко и оскорбленно, но в то же время меня это немного веселит. Она разговаривает с Джулианом как с ребенком, а не как с грозным бизнесменом, которым он является. Меня это немного завораживает, и я не могу сдержать крошечную ухмылку, которая появляется у меня на губах, когда я поворачиваюсь к Джулиану, впервые увидев его в другом свете. Трудно бояться его, когда он не в своей стихии.

— Это что-то новенькое? — спрашивает она, указывая на меня, а затем на него.

— Не особо, — отвечаю я, поскольку Джулиан молчит.

— И ты не дал мне с ней познакомиться? — возмущается она. — Это на тебя похоже.

— Ты с ней знакомишься сейчас, — сухо говорит он.

— И ради чего? Что, если бы я умерла, так и не познакомившись с девушкой, с которой ты встречаешься? Тебе пришлось бы жить с этим до конца своей жизни. В любой момент я могу уйти, ты это понимаешь? У меня осталось не так много времени. Я передала тебе, что говорят врачи. Хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Её слова заставляют меня резко вдохнуть, и боль от них пронзает скрытые раны, оставленные болезнью моего отца.

— Я… — начинаю я, не уверенная в том, что хочу сказать, но знаю, что должна хоть что-нибудь сказать, чтобы не разрыдаться.

— Она твоя невестка, Ма. Поздравляю, — бросает он. — И ты всё ещё жива, так что, похоже, я успел вовремя.

Меня охватывает гнев от того, как безразлично он игнорирует её тревогу. Если она действительно больна, то я не могу поверить, что он так с ней обращается. Он должен быть рядом, проводить с ней как можно больше времени. По крайней мере, она хочет с ним видеться.

В отличие от моего отца, который с каждым днём всё больше отдаляется от меня.

В этот раз, когда она смотрит на меня, я встречаюсь с ней взглядом. Не знаю почему, но мне кажется, что это важно. Как будто я жажду её одобрения и надеюсь, что она не посчитает меня недостойной.

Хотя, по большому счёту, это действительно не имеет значения. Этот брак всё равно скоро закончится, и он останется не более чем печальным воспоминанием, как неприятный привкус во рту, который я смываю водой.

— Ну что ж, — она хлопает себя ладонями по бёдрам. — Ужин готов. Наверное, он уже остыл, учитывая, как долго вы сюда добирались.

И она разворачивается и уходит. Вот так просто

Я смотрю на Джулиана, пытаясь понять, стоит ли нам беспокоиться из-за того, что его мать полностью игнорирует факт нашего брака, или это нормально. Но его лицо остаётся непроницаемым, словно он надел маску.

Мы следуем за ней в столовую, расположенную в передней части дома.

— Можешь сесть здесь, Ясмин. Рядом со мной, чтобы я могла лучше познакомиться со своей новой дочерью.

Его мать указывает на стул с противоположной стороны от того места, где, как я предполагаю, должен сидеть Джулиан, но Джулиан останавливает меня прежде, чем я успеваю пошевелиться, выдвигает стул рядом с собой и помогает мне устроиться, а затем подталкивает меня к нему.