Утёнок и Лебедь (СИ) - Ячменева Алена

На пятом снимке я была изображена на берегу пруда с ватрушкой в руках и в окружении уток. Задумчивая и все с тем же румянцем смущения на щеках. На этот раз, как я знала, он был вызван первым поцелуем, а не осенним холодом.

Серия фотографий была подписана «1. Сила каждого Утенка в его стае».

Комментариев под фотографиями было много.

– Все-таки хорошо, что нашу презентацию поставили на понедельник, – заметил Лебедь, облокачиваясь на спинку стула. – То, что она многим понравилась, сказалось на результатах голосования. Завтра-послезавтра можешь опуститься в рейтинге, так что не расстраивайся.

Максим был прав. В комментариях были те, кто хвалил не фотографии, а сегодняшнюю презентацию. Были и те, кто заявлял, что снимки – не формат конкурса красоты. Были те, кто высказался намного резче, кто-то сравнивал меня с другими участницами. Но на этот раз мне было все равно.

Мне фотографии очень нравились. Я была от них в восторге, как и большинство студентов, которые отдали свои голоса за меня. Мне казалось, что я парю над землей, и даже страх падения на этот раз не мешал счастливо улыбаться своим же фотографиям.

– А остальные покажешь? – потребовала, перелистывая страницу на голосование.

Я продолжала оставаться на третьем месте. Милана была на первом, Анна на втором. Нина на восьмом, что меня возмутило, и я тут же отдала свой голос за нее.

– Не понял. Это что только что было? – возмутился Максим, когда я проголосовала за свою конкурентку.

– Захотелось, – пожала плечами. – У нее тоже хорошие снимки.

– Мои все равно лучше! – возмутился Лебедь. – Ну-ка подвинься. Я за себя сам проголосую, а то ты еще и мой голос спустишь на ветер.

– То есть за меня? – уточнила со смешком, придвигая к нему ноутбук.

– Ну и за тебя тоже, – согласился он.

В итоге с Тасей гулять мы пошли снова очень поздно, потому что еще долго рассматривали остальные фотографии с семейно-утиной фотосессии, пили чай с остатками пирога и снова целовались сквозь смех.

36. О том, как правильный Утенок оценивал «не правильное»

Было немного страшно появляться в академии во вторник. И даже не столько страшно, сколько неудобно, неловко. Теперь меня все знали в лицо, я опасалась повышенного внимания к себе, не знала, как на него реагировать. А еще меня волновали одногруппники: не отвернутся ли они от меня после завершения презентации? Они выступили, представили группу и факультет в лучшем свете, и теперь я уже не нужна им…

Словом, меня одолевали разные страхи. И надуманные, и вполне реальные. Максим над моими опасениями смеялся, заверял, что я могу быть интересна Александре, Ане, Насте и другим девчонками не только потому, что являюсь участницей конкурса. Вместо того чтобы поддерживать меня и советовать, как себя вести, если подойдет кто-то незнакомый и будет задавать вопросы о конкурсе или ругаться, он прочитал мне целую лекцию о том, что у меня теперь имеется сверхревнивый парень и общаться с другими представителями мужского пола не рекомендуется.

– Да мне не особо и хочется, – ворчливо заметила, когда мы подошли к аудитории.

– Не нравится мне это «особо». Правильнее говорить «не хочется» без всяких «особо», – нудно заявил Максим и вызвал у меня натянутую улыбку.

– Не переживай. Я с людьми не очень хорошо лажу, – заметила.

– Только это и успокаивает, – весело хохотнул Лебедь, видимо, вспомнив, как ходил следом за мной в начале нашего знакомства. Не сильно, возмущенно стукнула его по руке и направилась к открытым дверям аудитории, махнув на прощание.

Группа встретила меня еще большим оживлением, чем накануне презентации. Ребята снова сгруппировались вокруг стола Александры и обсуждали самые запомнившиеся моменты вчерашнего события.

– Леся, иди сюда! – крикнула Настя, первой заметив меня.

Незаметно выдохнула и расслабилась, отпустив вновь свой страх. Никто про меня не забыл, ребята встретили с радостью и приняли в свой круг обсуждения, где Сашка как раз вещал о том, как торговался с продавцами на рынке из-за футболок. Все смеялись, и я тоже вскоре улыбалась вместе со всеми.

– Мы решили, что надо отпраздновать вчерашнюю презентацию, – рассказала мне Настя, пока все слушали Сашку и подключившегося к рассказу Витю. – Хотим вечером в клуб сходить. Выпить, потанцевать. Ты тоже идешь.

– Но…

– Без возражений. Без тебя никак – ты наша главная звезда.

– Но…

– И обязательно позови друзей своего Максима. Веселые ребята… высокие и широкоплечие спортсмены. – Настя мне заговорщически подмигнула. Я не стала уточнять, что у всех них в основном есть девушки, и лишь смиренно вздохнула.

После презентации группа от меня не отвернулась. Наоборот, я стала всеобщей любимицей и главной героиней. Девчонки не просто приняли меня в свой круг, а буквально втащили в него за уши, не спросив хочу ли я обсуждать «высоких и широкоплечих спортсменов», а парни посматривали на меня с интересом, отвешивая шутовские поклоны и пытаясь заговорить.

Настя, видно, решила взять надо мной опеку, потому что заставила сесть рядом с ней за парту и тут же заявила: «С этой Верой надо что-то решать. Что это она на твоего Лебедева вешается?» Этим вопросом я тоже озадачилась после воскресенья, но так по-боевому к нему подходить не собиралась. Настя же начала предлагать варианты от «поговорить с ней в темном уголочке» до «заставить это сделать Максима».

День был суматошным, веселье и адреналин продолжали бурлить в крови. Преподавателей я не слушала, занятая разговорами с Настей, чтением общегруппового чата и перепиской с Максимом, которому идея с празднованием успешной презентации понравилась. Я же была не в восторге не только потому, что никогда не была в клубах, но еще и потому, что боялась. При чем не столько пьяных незнакомцев, сколько подвыпивших однокурсников. Да и не знала, что делать и как себя вести в этом странном заведении с мигающим светом, громкой музыкой и горячительными напитками.

– Я не хочу идти, – прошептала, когда мы поздно вечером с одногруппниками встретились с такой же шумной компанией спортсменов и Максим закинул руку мне на плечи. – Можно я скажу, что болею?

– Нельзя.

– Мне там будет скучно.

– Не бойся. Будет весело, как на презентации. Потанцуем, напоим тебя.

– Я не танцую. И пить мне ни в коем случае нельзя. Я не умею. Один бокал вина – и у меня заболит голова, второй – и в лучшем случае я усну.

– А в худшем? – заинтересовался Лебедь.

– Не знаю, но узнавать не хочу, – покачала головой. – Максим, я серьезно. Мне нельзя пить.

– Да ладно, ладно. Не переживай. Мне пьющие девушки тоже не нравятся, никто тебя пить заставлять не будет.

– Тогда можно мне домой?

– Нельзя.

– Почему?

– А с кем я танцевать буду? С ней? – поинтересовался он, кивнув на Веру, которая шла впереди и то и дело оборачивалась в нашу сторону.

Обреченно вздохнула, щекой прижимаясь к его куртке.

– Но танцевать я тоже не умею, – тихо проворчала себе под нос, в который раз ругая себя за отсутствие социальных навыков. Как много я пропустила в своем коконе безопасности, и как много еще мне предстоит узнать.

Хотела бы сказать, как это уже стало для меня привычно, что в клубе было не так страшно, как я себе воображала. Но нет. Это было ужасно! Очень громкая музыка, отвратительные запахи алкоголя и потных тел, нетрезвые люди, темнота, пульсирующий свет. Голова у меня закружилась сразу при входе, через полчаса добавилась тошнота при том, что пила я только апельсиновый сок, не соглашаясь даже на безалкогольные коктейли, которые мне предлагал Лебедь. Когда же ребята достаточно напились, глаза их заволокло нетрезвым туманом и разговаривать они начали несвязно и громко, я полностью разочаровалась в этом месте, решив, что больше ни за что и никогда сюда не вернусь. Точно так же, как и не буду экспериментировать с красными смоки-айз.

Максим пил не много в отличие от остальных, но ему и не надо было много алкоголя, чтобы громко кричать, смеяться и веселиться. Ему здесь явно нравилось, он водил меня на танцпол, заставлял танцевать. Один из медленных танцев под приятную музыку в обнимку с ним мне даже понравился. Все остальные же танцы особого восторга не вызвали, и вилять «хвостиком» под польку маленьких утят было приятнее.