Джудит Крэнц - Весенняя коллекция

— А что в этом такого ужасного?

— Ох уж эти швейцарцы! Мне нужны возможности, а не страховой полис. Я жила в девяти военных городках, я знаю, что такое дисциплина, знаю, как понравиться жене начальника, и не хочу иметь с этим дела.

— Вам это кажется унизительным?

— Нет, скорее скучным. Там все завязано на подчинении и умении нравиться тем, у кого в руках власть. Если бы я вышла замуж за подающего надежды черного офицера, которого бы одобрили мои родители, моими подругами были бы жены офицеров того же звания. И мы всю жизнь вместе поднимались бы по служебной лестнице, приглашали бы друг друга в гости, обменивались бы кулинарными рецептами, если, конечно, один из мужей не пошел бы резко на повышение или, наоборот, задержался бы в каком-нибудь звании, тогда жене пришлось бы обзаводиться новыми друзьями. Только представьте себе такое!

— Чересчур регламентированная жизнь, даже для швейцарца, — рассмеялся Некер.

— А жизнь черных вообще очень регламентирована. В колледже моей соседкой была потрясающая девушка по имени Шарон Коэн. Мы часами разговаривали о том, каково быть еврейкой и каково быть черной. Она как-то сказала, что хотела бы однажды представиться Джордан Дансер, чтобы никто не понял, услышав ее имя, что она еврейка. А я сказала Шарон, что хотела бы пожить неделю в ее обличье и узнать, как ты себя чувствуешь, когда тебя не относят к определенной категории в ту самую минуту, когда ты входишь в комнату, то есть еще до того, как ты назвала себя. И здесь Шарон было нечего мне возразить.

— А с кем вы общаетесь? — осторожно спросил Некер.

— В колледже я встречалась только с черными парнями, честно говоря, так мне было проще. Мне не надо было быть постоянно настороже — ведь в кампусе все всем известно. Теперь я хожу на свидания с кем мне захочется. Проблема не в этом. Вопрос в том, что я буду делать, когда стану старше, когда моя карьера манекенщицы закончится. Мне надо позаботиться об этом уже сейчас, — сказала Джордан, — а не лет через шесть-семь.

— Но те же проблемы стоят перед всеми манекенщицами, вне зависимости от того, белые они или черные.

— Это так, но большинство из них надеется на то, что подвернется что-нибудь подходящее. Белые девушки могут тешить себя надеждой, они к этому привыкли. А я просто не смею на это полагаться. В нашем бизнесе мне, чтобы пробиться, надо быть намного лучше белых девушек, потому что у них будет много шансов, а у меня — лишь несколько. Я должна быть совершенно особенной, иначе мне ничего не добиться, и еще — я должна с этим смириться, потому что кому нужна закомплексованная черная манекенщица? Я должна делать вид, что не замечаю того, что я черная, чтобы люди могли чувствовать себя со мной комфортно.

— Все это кажется таким сложным.

— Это так и есть, — убежденно ответила Джордан. — Можете мне поверить.

— А вы строите планы на будущее?

— Должна, но я еще не думала об этом серьезно. Может, мне надо будет попытаться открыть собственное дело? Возьмем, к примеру, Иман. Она работала двадцать лет, а теперь открывает косметическую фирму. Она — живая легенда, она жена Дэвида Боуи, ей уже тридцать девять, но она получает сорок тысяч долларов за один показ, а когда Иман на подиуме, других девушек просто не замечаешь. Да, у этой черной женщины есть все, но она уникальна, единственная из миллиарда, богиня из Найроби. Имею ли я право надеяться на собственное дело или лучше выбрать более легкий путь и искать мужа? Может, я поступлю как идиотка и выйду замуж за рок-звезду, или за актера, или за чемпиона мира по боксу, а потом мой брак распадется, потому что такие браки недолговечны. Или мне выйти замуж за черного миллионера, выйду из-за денег и из-за положения в черном высшем обществе…

— А вы думали о том, что можете встретить просто хорошего парня, не знаменитость и не миллионера, станете его женой и будете жить обычной жизнью? — спросил Некер, внутренне улыбаясь тому, как серьезно обсуждает Джордан свои матримониальные планы.

— Конечно, и такое может случиться, — согласилась Джордан, — но не думаю, что я могла бы долго довольствоваться этим. Вы просто не понимаете, как мне невероятно повезло, у меня столько преимуществ — семья, образование, внешность, — которых нет у большинства черных девушек. Меня благословило небо, да, признаю, это меня испортило, дало новые возможности. Все, кого я знаю, считают, что я достигну чего-то в жизни, а не стану просто женой и матерью. Я сама на это надеюсь. Неужели вы думаете, что я буду плыть по течению и подцеплю первого более-менее подходящего парня или, хуже того, влюблюсь в какого-нибудь белого и испорчу жизнь себе и ему?

— А почему вы в этом так уверены?

— Потому что в глубине души каждый из нас немного расист, — ответила она спокойно.

— Джордан, вы действительно верите в то, что только что сказали?

— Да, черт побери! Я сама расистка! Я ненавижу пуэрториканцев, и черных бандитов ненавижу, и белых, которые беснуются на стадионах, тоже ненавижу, так что можете себе представить, что будет, если я выйду замуж, войду в белую семью и стану вечным кошмаром для своей свекрови?

— А вы не преувеличиваете? Может, люди, узнав вас поближе, будут смотреть вам в душу, а не на вашу кожу?

— Узнав поближе… — да, возможно. Мне хочется так думать — я знаю, как ко мне относилась Шарон, и многие другие мои соученицы, и девушки из нашего агентства, но мы не выходим замуж за братьев друг друга.

— А ваша внешность, Джордан, может, она поможет вам перешагнуть расовый барьер?

— Вы шутите? Такого вопроса я не ожидала даже от швейцарца. Внешность здесь никакого значения не имеет. Вы представить себе не можете, как все сложно и без смешанных браков. В Нью-Йорке на улицах можно увидеть множество красивых черных девушек. Меня еще не узнают повсюду — я не Наоми Кэмпбелл, не Тайра Бэнкс и не Вероника Уэбб, ладно, оставим только Наоми — она единственная черная модель, которую знают почти все, так что мне надо быть очень осторожной в таких вещах, о которых вы даже не задумываетесь. Терпеть не могу сюрпризов.

— Что вы имеете в виду? — озадаченно спросил Некер.

— Ну, например, в колледже я не стала вступать в студенческую общину… Я не хотела быть одной из немногих черных в общине белых и не хотела вступать в общину черных, поэтому занималась только тем, что могла делать, не вступая ни в одну из них.

— А может, вы просто чересчур чувствительная?

— Возможно, — пожала плечами Джордан, — но это упрощает жизнь. Например, в Нью-Йорке я хожу только туда, где меня знают, или туда, где меня представят должным образом. Я никогда не пойду в незнакомую парикмахерскую без человека, который знает владельца или парикмахеров. В хорошие магазины я хожу только с белыми подружками. Если меня приглашает в ресторан белый приятель, я туда иду, а с черным я пойду, если он знает метрдотеля или часто там бывает. Вы удивлены, мсье Некер?