Ребекка Кэмпбелл - Рабыня моды

Я рассказала им тщательно отредактированную версию событий, которые произошли со мной за последнюю неделю: я уже достаточно изображала жертву, поэтому сейчас старалась вызвать у них смех, обеспечив при этом сочувствие. Я выразила свою позицию достаточно жестко: пусть он катится куда подальше, но не смеет называть меня потаскушкой, хотя, согласна, я была не совсем целомудренной.

Я посчитала, что будет неплохо поинтересоваться, как у них идут дела, но как только Колин начал рассказывать мне очень интересную историю про НДС и корм для птиц, в гостиную вошел Род. Он был потрясающе красив — высокий, широкоплечий, с волнистыми рыжевато-белокурыми волосами. На нем была старая, засаленная одежда, но я не сомневалась: когда-то этот джентльмен из провинции отдал за нее кучу денег.

— Так, так, так. У нас гости. По-моему, мы не встречались. Я Родди.

— Кэти Касл, — представилась я, стараясь выбраться из пыточного кресла.

— Нет, ради Бога, не вставайте! Когда оказываешься в нем, то через некоторое время привыкаешь и боль уходит. Но потом всю оставшуюся жизнь твоя задница всегда будет опережать тебя на три секунды.

Вероника, как обычно, начала смеяться, задыхаясь:

— Хм, хм, хм, прекрати, Родди!

Может, я была не права, но мне действительно стало жаль Веронику. «Бедная, бедная девочка, — думала я, — разве у тебя есть шансы с твоими липкими от пота волосами, ногами в форме песочных часов и плохой кожей? Почему ты не остановила свой выбор на Колине? Он бы тебя трахнул — по ощущениям это было бы равносильно занятиям любовью с остывшим поджаренным яйцом».

После этого вечер пошел веселее. У Родди были хорошее чувство юмора и способность заряжать окружающих энергией. Не было сомнений — все девушки обожали Родди, а парни были обезоружены его кажущейся самоиронией, которая в основном была связана с неудачами в театре. Я говорю «кажущейся», потому что, осмыслив его рассказы, понимаешь, что ему удавалось с успехом выпутываться из всех передряг. Все говорят: «Послушайте, другие актеры держатся напыщенно и занимаются самолюбованием, но я другой и могу посмеяться над собой». Эта позиция, естественно, базировалась на понимании, что мы все считаем его неотразимым, а уж в этой безопасной гавани он мог резвиться и дурачить нас сколько угодно. И я задумалась, долго ли он сможет бросать всем нам вызов, ощущая себя в безопасности.

Возможность выяснить это представилась, когда я задала вопрос, не могла ли я видеть его в какой-нибудь постановке. Мы сидели вокруг обеденного стола, и каждый, как мог, сражался с пловом — наличие вина не способствовало нашей победе. Родди сначала усиленно старался проглотить грубую растительную пищу, затем пробормотал абсолютно незнакомые мне названия пьес и театров. Последние почему-то очень напомнили мне названия баров. Но я ведь была гостьей, поэтому сладко улыбнулась и попыталась сделать вид, что меня впечатлил его ответ.

—А на телевидении? — прозвучал мой следующий вопрос.

— Да, конечно. Может быть, ты видела ролик «Кранчи»[19] со мной?

— «Кранчи» с тобой?

— Да, да, помнишь, — он начал говорить слишком быстро, — была такая рекламная кампания? Я сижу в офисе, откусываю «Кранчи», превращаюсь в пластилиновую фигурку, ну, знаешь, как в мультике «Уоллис и Громит», и на доске для серфинга лечу по шоколадной волне. Ты должна была ее видеть! Эту фигурку сделали очень похожей на меня. За нее даже дали награду!

— А я люблю эти батончики! — сказала Вероника. Не было сомнений, что если бы Родди снялся в рекламе корма для свиней, ей бы тоже понравилось.

— И естественно, я достаточно часто снимаюсь в сериале «Несчастный случай», — продолжил Родди, с признательностью улыбнувшись Веронике.

— Вот это да! — восхитилась я. — Я не смотрела его достаточно давно. И кого же ты играешь: доктора или одного из санитаров-геев, или ты один из этих мерзких администраторов, которые требуют сократить расход бинтов, пластыря и всего такого?

— Нет, не этих. Я играл разные роли, в основном пациентов, знаешь, всякие большие аварии и…

Энтузиазма у него поубавилось. Жаль, я совсем не хотела так выставлять его перед всеми. И я решила изобразить дурочку:

— О, понятно, ты серийная жертва: аппендицит на одной неделе, застрявшая в колючей проволоке на заборе мошонка на следующей. Наверное, немного грустно все время умирать на экране?

Я не сказала ничего обидного, но Трейси вздохнула, а Вероника едва не упала в обморок. Я зашла слишком далеко: разве можно было упоминать мошонку юного божества в таком лишенном пиетета контексте? Но Родди галантно пришел мне на помощь и весело рассказал еще о некоторых неудачах на телевидении: озвучка «Телепузиков» — он перепутал слова, реклама кофе — он поперхнулся, закашлялся, и кофе и слюна полетели в лицо Джоанне Ламли. Он говорил с подкупающей искренностью, и я сделала вид, что прониклась к нему симпатией.

Вопрос сна на одной кровати, которого я так боялась, решился очень просто. Мы с Вероникой, хихикая, надели ночные рубашки. Простыни были чистыми, и запах свечей не казался чересчур приторным. Вероника прижалась ко мне, поцеловала в щеку, отвернулась и через пять минут начала тихонько похрапывать. Я совсем не собиралась спать, хотела снова вспомнить события прошедшего дня, но свечи, сопение подруги и шум колес проезжавших машин убаюкали меня, и я уснула. Вот так закончился самый ужасный день в моей жизни. На тот момент самый ужасный.

Глава 12

Повторение как фарс

Что это была за странная неделя! Я знаю, мне следовало оплакивать потери, но я почему-то не задумывалась о прошлом. Возможно, я все еще не отошла от пережитого стресса и была слишком шокирована и ошеломлена, чтобы взглянуть в лицо ужасной реальности. Конечно, моя жизнь разрушена, но я как будто отгораживалась от действительности и жила в оцепенении, продолжая верить в свою способность выжить в любой ситуации благодаря врожденной остроте мышления и умению действовать беспощадно. Мне казалось, все не так уж и плохо.

В понедельник утром я проснулась от звуков, которые издавала Вероника, пытавшаяся натянуть тесные джинсы. Она напомнила мне какое-то животное, но я забыла его название. Помнила только, что оно большое, медлительное, безобидное, но крайне странное.

— О, ты проснулась! — весело сказала моя подруга. — Мне нужно на работу. Я оставила тебе ключи, считай, ты у себя дома.

Тапир, — неотчетливо произнесла я.

— Что, прости?

— Я сказала спасибо. Я быстро приняла душ, выпила кофе и принялась за работу. Мне нужно было сделать несколько важных звонков. Я решила, что стоит хотя бы попробовать позвонить Пенни — проверить, вдруг она успокоилась и поняла, что не сможет обходиться без меня. Послышался знакомый, но слегка изменившийся голос. Это была Саки.