Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

Мама Юры начала что-то весело рассказывать, разряжая обстановку, хвалить блины и даже попросила Ярославу написать рецепт в ее «кулинарной книге» – обычной тетрадке с собакой на обложке и пятнами от жира. Было видно, что в ней хранятся сокровища, которые Роза Эдуардовна копила весь свой сознательный возраст.

Так они перешли на обсуждение разных блюд. Яра с удовольствием делилась тем, каким бы рецептам хотела научиться, ведь, к своему стыду, умела готовить только блинчики и вафли, остальное у нее редко получалось. Роза Эдуардовна зачитывала свои записи в тетради, мило улыбалась и довольно покачивала ножкой под столом.

Юра все это время молчал и иногда удивленно поднимал брови, забывая о боли, которая раз за разом заставляла его хмуриться.

Ярослава пошла в ванную, чтобы помыть руки от жирной выпечки, немного постояла, разглядывая себя в зеркало. Без привычного макияжа она казалась себе еще младше, так ей нельзя было дать больше пятнадцати. Ресницы слишком короткие, волос таких шикарных, как у Влады, нет, кожа бледная с небольшими красными пятнышками, которые без тонального крема стали заметны.

Возвращаясь обратно, она услышала голоса, доносившиеся с кухни. Любопытство родилось раньше всех девушек на Земле, поэтому было грех ему не поддаться.

– Мама, что это вообще такое? Ты сама-то знаешь, чем отличается соус бешамель от болоньезе? Да? А я вот не знаю, потому что не ел никогда, но, по твоим рассказам, мы только ими и питаемся, – он старался говорить шепотом, но ворчливые интонации все-таки пересиливали.

– Мне она нравится, – еле различила она.

– Мне вас поздравить? Совет да любовь.

– Перестань ерничать, ведешь себя, как подросток. Мне нравится, что она такая простая и не старается мне понравиться.

– Зато, кажется, ты стараешься, – послышался звон собираемой посуды.

– А что в этом плохого? – Дальше было неразборчиво. – Я хочу лишь одного: чтобы ты и твоя сестра были счастливы. Хочешь услышать мой материнский совет? Если она тебе нравится, не упусти ее и дров не наломай, – послышались шаги, и Ярослава юркнула в комнату Юры. Вот теперь щеки пылали так, что ими можно было вместо запрещающего сигнала светофора регулировать дороги. Она приложила к ним ледяные ладони, чтобы немного остудить.

– Яра, пошли! На репетиции пора, – Юра окликнул ее в коридоре. – Савелий меня уже ждет.

– Я как раз проверяла, ничего ли я не оставила, – подала голос, оглядывая комнату грустным взглядом.

«Сердце оставила».

Глава 10

АИГЕЛ – Пыяла

Юра

Дорога их прошла в неловком молчании и перекидывании парой фраз. Юра стоял слишком близко к ней в автобусе, заботливо закрывая от злого утреннего народа, который заполнял весь общественный транспорт. Яра не смела посмотреть на него, в то время как он не сводил с нее глаз.

Проснувшись утром, почувствовав ее запах на своей подушке, а затем и аромат из кухни, он окончательно убедился в своем выборе. Было страшно до белых пятен перед глазами, до оглушающего сердцебиения, но она была нужна ему во всех смыслах. Оставалось лишь убедить в этом ее. Поговорить утром им не удалось, в дороге заговорить Юра не решился, потому что тогда, вероятно, до концертного зала они просто не дошли бы.

Мокрая листва чавкала под ногами, плавала в лужах, с козырьков капала вода, напоминая о затяжном ливне, который шел все эти дни.

Концертный зал встретил шумом и криками, несмотря на ранний час. К ним сразу же подлетел Герман, как всегда на энтузиазме и переполненный энергией. Может быть, он реально черпал ее из космоса, иначе пожизненно полный заряд его батареи сложно было объяснить.

– Ярослава, – поприветствовал Гера. – Выглядишь бодренько, а я думал, что наш тигр-р-р не даст тебе спать, – коротко хохотнул он.

Юра резко выдохнул и залепил ему дружеский подзатыльник.

– Да блин, интересно же, чем вы занимались!

– Магазин грабили, – соврала и глазом не моргнув. Ну, хорошо. Почти сказала правду с убийственным спокойствием.

– Ха-ха, а ты шутница, – но потом он все же заметил всю серьезность их лиц и замолчал, подозрительно разглядывая парочку. – Сегодня в малом зале репетируем до шести, после можем на площадку выйти, – сообщил он. – Места катастрофически не хватает. Савелий там за каждую минуту борется с Лерой, так что поспеши, а то он нас обоих съест.

Юра вздохнул, потому что их ждали два самых тяжелых бессонных дня, в которые Савелий становился совсем невыносимым. Он посмотрел на Яру, которая все еще почему-то топталась рядом, не спеша уходить.

– Воронцова! Я как раз тебя и ищу, – послышался оклик, и девушка, которая была хореографом юрфака, схватила ее за руку и потащила в сторону малого зала. Яра напоследок лишь оглянулась, а затем он услышал: – У нас одна из танцовщиц заболела, заменишь.

Юра даже сквозь толпу почувствовал ее страх, словно считывал ее эмоции, как детектор, и у самого волнение подкралось к самому горлу.

В малом зале было не протолкнуться – людей на один квадратный метр не сосчитать. Администраторы и руководители своих команд спорили насчет очередности, голова шла кругом, а мысли находились не здесь, а рядами выше, где сидела Ярослава и пыталась доказать той самой девушке, что не сможет выступить. Та ей не уступала и даже слушать не хотела, не понимая, как можно танцевать при коллективе или на этаже и не бояться, а на сцене испугаться. А он понимал.

Первые его игры на диджейской установке всегда заканчивались провалом из-за дрожащих рук. Не упасть духом позволяла лишь любовь к этому делу. А на первом курсе перед выступлением, где у него была одна из главных ролей, его вообще стошнило от страха. Одно дело – быть среди массы, где если на тебя и обратят внимание, то мельком, да ты этого можешь и не заметить. Другое – когда ты стоишь на сцене, кругом темно и софиты светят лишь на тебя, будто выставили на публичную казнь. Глаза трехсот незнакомых человек следят за каждым твоим движением, чтобы подловить, как ты облажаешься, и рассказывать эту занимательную историю другим.

– Иди сходи за реквизитом в гримерные и позвони Руслану, а то не понятно, куда он пропал, – донеслось до него, а когда он оглянулся, увидел, как темная макушка Яры скрылась за дверью. Юра уже закрыл ноутбук, чтобы пойти за ней и успокоить, как пришел Савелий и сел на соседнее кресло, перекрывая путь и вытягивая ноги. Навряд ли бы он смог повторить то, что тот ему говорил, а взгляд, кидаемый на постоянно открываемые-закрываемые двери, выдавал его невнимательность.

– Богданов, что с тобой? Я