Преданная. Невеста (СИ) - Мария Анатольевна Акулова

ноябрь. Холодно. Влажно.

Тарнавский следит за моим приближением, даже не пытаясь зажечь лицо радостью.

Мы перестали скрывать свои эмоции. Это хорошо.

Он не обходит машину и не открывает дверь.

Галантность нахуй.

Я делаю это сама.

Мы садимся в салон молча и без приветствий.

Цветами в салоне уже не пахнет.

Тут же газуем. Я не успеваю пристегнуться, да и тупо. Мы тут жизнь друг другу рушим. Чего уже бояться?

Я не спрашиваю, куда он едет. Это становится понятно по выбранному и знакомому наизусть маршруту.

Напоследок я попаду к нему. Не так уж плохо.

Не пытаюсь смотреть. Эмоциями и так заполнен салон. Он злой до предела. Он меня ненавидит.

Это ли не триумф, малышка? Ты же этого хотела.

Иду за ним по подземной парковке. Стою сзади в лифте. Жду, пока откроет дверь.

В квартиру ступаю первой. Зачем-то делаю прощальный вдох.

— Телефон дай.

Оглядываюсь. Его голос пугает. Я слышу впервые за вечер и воспротивиться не смею.

Достаю из сумочки. Протягиваю.

Он, не глядя, бросает его на полку. Смотрит при этом мне в глаза. Возможно, если бы в коридоре горел свет, я превратилась бы в пепел. А так…

— Ключи тоже.

По телу проходится дрожь. Послушно даю.

Они летят на специальную вазу. Уши и грудную клетку режет звон. Значит, отныне вход закрыт?

Возвращаюсь к бездонным глазам. Не отступаю, когда он делает шаг ближе.

Он сегодня не в рабочем. Серый лонгслив под горло. Вместо брюк со стрелками — графитовые джинсы.

Я бы сказала, что ему очень идет. Подчеркивает рельефные плечи и грудь. Узкие бедра. Длину ног. Но…

Слава поднимает руку и сжимает пальцами мои щеки. До боли. По-настоящему. «Подстраивает» позицию головы под свое удобство.

Разглядывает и молчит.

Я вижу в глазах то, что вроде бы и хотела. Ад. Только а он мне нахуй нужен?

— Связался с ебаной малолеткой, — оскорбление слетает с его губ, как самая обыденная в мире вещь. Который час? Как тебе погода? Как вечер провела? Малолетка ты ебаная…

Алкоголь все еще греет кровь. Добавляет то ли смелости, то ли глупости.

— Кем ебаной? Ты же уточняй…

Срываю маску. Брызжу ядом. Сужаю глаза и предлагаю поиграть в круговорот обоюдного недовольства. Я одна впитывать не стану.

— Точно я должен сказать? — Моя реакция на вполне ожидаемый, и даже спровоцированный мной ответ-вопрос, настолько же предсказуема.

Я заношу руку. Слава ловит ее в воздухе.

Лицо отпускает. Разворачивает меня на каблуках. Согнутая в локте рука оказывается за спиной. Спина — плотно вжата в его грудь.

Между моих лопаток бешено колотится его сердце. Я сминаю темно-серый кашемир в кулаке и бессильно бью в живот.

Он снова фиксирует подбородок и поворачивает его.

— Я тебя засажу, — шиплю, вызывая у судьи улыбку. Он выдыхает смешок мне в губы. Я их зачем-то облизываю.

Взгляд Тарнавского замирает на этом действии. Сжимаю. Возвращается к глазам.

— Давай, Юль. Давай, малыш. Верю в твой талант пустить все по пизде.

Брыкаюсь. В обтянутые платьем ягодицы упирается горячий пах. Я уже его ненавижу в открытую.

Дергаюсь еще раз.

— Я не хочу, — пытаюсь вырвать руку, он еще раз меняет позу.

Лицом к лицу. Обе мои руки — в его пальцах.

Глаза блуждают по лицу. Только уже не уговаривают. Не просят. Не взывают.

Я разбудила в нем что-то куда более страшное, чем рассчитывала.

— Я хочу.

Глава 26

Юля

Мы бьемся зубами и сплетаемся языками. Нашим рингом станет кровать. Секс будет схваткой, в которой я обязана победить.

Тарнавский заводит руки мне за спину. Больно сжимает кисти до будущих ярких синяков. Но ему все равно. И мне всё равно.

Я чувствую только яростные повторяющиеся толчки напряженного языка. Один за другим. Такие знакомые и всё равно особенные сегодня.

Любите текилу, ваша честь? Ее во мне много.

Мне кажется, что я на все сто контролирую ситуацию. Стараюсь сосредоточиться на механике. Отключаю чувства.

Судья целует меня, ускоряя свой и мой пульс. Оторвавшись, жжет взглядом ресницы.

Проверяет эффект. А эффекта нет. Первый раунд за мной. Вот так дела…

Улыбаюсь, придумывая, что снисходительно. Он сжимает челюсти и еще сильнее мои руки. Дергаю ими. Отпускает.

Стряхиваю и тру запястья.

— Хочешь ебаную малолетку, получается? — Не упускаю возможности плюнуть ядом. Метко ли — не знаю. — Кристину свою не простил. А мне за что такая честь?

— Отработаешь.

Меня разворачивает на каблуках. Мужчина бесцеремонно подталкивает к спальне. Это ни черта не романтично. Возможно, даже унизительно. Но вокруг нас так накалено, что униженной я себя не чувствую.

Уже в спальне меня немного ведет. Он, кажется, расценивает это как новую попытку сбежать в ванную. Ловит за руку, впечатывает спиной в свою грудь.

Тишину разрезает свист разъезжающейся молнии, расположенной сзади на платье. Шею жжет его дыхание.

Я закрываю глаза.

Он часто говорил, что ему нравится, как я пахну. Тоже врал или в чем-то была правда?

Сглатываю, пропустив "удар". Отдаю себе приказ сбросить морок.

Будет сложно, Юль, но ты справишься.

Он идеально тебя знает. А ты идеально умеешь считать.

К нежной коже прижимаются губы. Слишком осторожно. Не похоже на наказание. Новый обман.

Подушечки пальцев сгоняют с плеч широкие бретели. Платье со свистом слетает к ногам темной лужицей.

Я опускаю голову и смотрю на него, пока Тарнавский расстегивает застежку бюстгальтера. Бросает кружево сверху. Я вдыхаю глубоко и свободно.

Грудь накрывают руки. Осознаю, что вязну.

Он сжимает соски между пальцев и перекатывает. Острота одной из любимых ласк простреливает жаром в промежность.

Не даю прижаться к плечу с новым не нужным поцелуем.

Бью по кистям, сама отступаю к кровати, развернувшись, опускаюсь на нее и забрасываю ногу на ногу.

Смотрю в глаза снизу-вверх. Он делает шаг ближе.

Через голову тянет лонгслив и отправляет поверх моих вещей. Я кривовато усмехаюсь. Его это не впечатляет.

Берет мои руки и насильно кладет на пряжку ремня.

Расстегнуть? Не проблема.

Делаю это, деловито прикусив кончик языка. Вслед за ремнем расстегиваю пуговицу и ширинку. Приспускаю боксеры, обхватываю и сжимаю член в кулаке.

Взгляд снова вверх. Ладонью — по выпуклым венам.

Он жжет мне пальцы. Он всегда казался мне красивым, притягательным, приятным наощупь. Но сейчас я играю в холодную суку, поэтому Тарнавскому в глаза летит язвительное:

— Даже отсосать могу. Я так понимаю, у меня хорошо получается.

Безэмоциональное лицо кривит.

Теперь руку сбивает уже Тарнавский. Нависает надо мной и толкает в плечо на кровать. Я падаю