Юджиния Райли - Позови меня, любовь

— О Боже! — воскликнула она. — Неужели так заметно?

— Разумеется.

— И ты думаешь, он тоже все прочитал по моему лицу? — Белла была готова расплакаться от досады.

Элен подавила желание рассмеяться. — Возможно. И, насколько я знаю Жака Лефевра, он постарается до конца использовать столь очевидное увлечение.

Во власти самых разных чувств, Белла мерила шагами залитую солнцем комнату.

— О нет, я не могу пойти с ним. Я смертельно устала. Иди и скажи ему, что я передумала. Как ни крути, он коварный соблазнитель, которого к себе лучше не подпускать…

— Кто спорит? Ну а вдруг ты — та самая женщина, которая заставит его остепениться?

Белла потрясенно уставилась на подругу, такую уверенную и спокойную.

— Зачем ты говоришь мне это? Ведь я как раз и мучаюсь от страшной мысли, что не могу спасти его — он погибнет от руки разъяренного мужа или ухажера.

Элен направилась к гардеробу.

— Ах, Белла, ты преувеличиваешь! Вряд ли Жак в опасности.

Белла сухо рассмеялась.

— Не буду с тобой спорить, Элен, но я не верю в чудесное перевоспитание ловеласов.

Элен открыла дверцы шкафа и наклонилась внутрь.

— Белла, — донесся ее приглушенный голос из глубин гардероба, — это всего-навсего ужин. Сходи, повеселись! К чему столько переживаний из-за пустяков!

Белла задумалась. Если все ограничится ужином — отчего бы и не пойти? В разговоре она попытается воздействовать на Жака, хоть немного просветить его касательно кривой дорожки, которая ведет прямо к могиле… Может, ей и повезет…

— Я полагаю… — неуверенно начала Белла.

Элен распрямилась и радостно хлопнула в ладоши.

— Отлично! Я придумала, что тебе надеть. У меня есть платье… Где же оно?

Девушка стала рыться в горе шелка, атласа и тафты. Белла строго покосилась на нее.

— Только не вздумай выбрать что-нибудь рискованное. Никаких голых плеч и больших декольте. Не надо провоцировать Жака слишком пикантным нарядом. Он и так заводится с полуоборота… — Последнюю фразу Белла сказала себе под нос, чтобы не объяснять Элен непонятное выражение.

— Нет, мы его провоцировать не будем, — согласилась Элен. — Вот!

Она торжественно развернула нечто прелестное, атласное, изумрудно-зеленое.

Но Белла заметила, что речи насчет провокации не произвели впечатления на подругу. Та уже прочла на ее лице очевидное: Белла изготовилась отомстить! Но в глубине души Белла знала: она идет не столько побеждать, сколько быть побежденной. Пьянящее возбуждение, которое она испытывала сейчас, примеряя красивое, элегантное платье, никак не вязалось со скучной работой по перевоспитанию записного волокиты…

— Какой красивый пароход! — воскликнула Белла.

— Красотой ничто не сравнится с тобой, ma belle! — отозвался Жак.

От дома до пристани Белла и Жак доехали за полчаса. Взявшись за руки, они взошли по сходням на великолепное судно под названием «Красавица байю». Много мужчин и женщин в вечерних нарядах уже собрались на главной палубе, откуда доносились звуки смеха и оживленной беседы. Легкий ветерок смягчал зной летнего вечера.

Каких только кораблей и яхт не увидела Белла в порту! Тут были суда всех размеров — от небольших рыбацких шхун до огромных речных барж и океанских кораблей. На пристанях кипела жизнь: громыхали повозки; докеры катили бочки, таскали на спинах мешки; везде Выли видны тюки хлопка. У самого причала Белла с удивлением заметила жирного бродячего кота — весь в шрамах, не обращая внимания на толпы людей, он охотился за мышами среди сваленных в кучу мешков и ящиков. С судна поблизости доносился смех матросов, которые играли в кости за кружкой пива под залихватские звуки гармоники. Чайки парили в воздухе и далеко вверх по Миссисипи преследовали рыбацкие шхуны с уловом морских креветок. Воздух наполняли речные запахи. К западу от пристани садилось солнце, по воде до самого горизонта растекалось багряно-золотое сияние.

Огромный трехпалубный колесный пароход произвел на Беллу большое впечатление: богато украшен, пестро выкрашен, сотни ярдов белых перил, мощные величественные трубы и исполинское колесо на корме. Однако она видела, что Жаку не до красот реки или корабля — он смотрел только на нее. Элен дала подруге облегающее фигуру изумрудно-зеленое платье с низким вырезом, белыми рукавами-буфами и кружевной юбкой. Белла надела длинные, по локоть белые перчатки, жемчужное ожерелье и серьги. Длинные завитые волосы, она зачесала на затылок, украсив сложное сооружение снежно-белым страусовым пером.

Впечатление, производимое ею на Жака она чувствовала каждой клеточкой своего тела. Когда она, одетая и причесанная, только вышла из спальни Элен, смятенный взгляд Жака сказал ей о многом. С той минуты взор Жака был буквально прикован к ней.

Когда они поднимались на борт парохода, рука Жака сжимала ее трепещущую ладонь с нежной и властной силой. Белла не могла отрицать — она радостно упивалась его восхищением.

У ведущего к главной палубе трапа Жак протянул билеты улыбающемуся чернокожему швейцару.

— Добрый вечер, мистер Лефевр, — приветствовал тот Жака.

— Добрый вечер, Эбнер.

Они поднялись на главную палубу и прошли мимо Нескольких пар, пивших шампанское на свежем воздухе у перил. Жак любезно распахнул перед девушкой двери салуна, и Белла в первый момент была ошеломлена роскошью просторного помещения, которое мало чем отличалось от самых фешенебельных ресторанов: позолота, хрустальные люстры. Богато одетые дамы своими кавалерами сидели за небольшими столиками, покрытыми белоснежными скатертями; на всех столах — дорогой китайский фарфор и хрусталь. Темнокожие стюарды в белой униформе ловко и плавно двигались между столиками с подносами, уставленными деликатесами. Пол был покрыт красивейшим ковром с розовыми и голубыми цветами. В дальнем конце группа элегантных мужчин с сигарами в руках играла в карты на маленьких столиках неподалеку от эстрады. А ближе ко входу пианист наигрывал сентиментальные куплеты «Малышки из Кентукки».

— О-о, Жак, как тут мило! — не могла не воскликнуть Белла.

Он снял цилиндр и шутливо тронул ее за кончик носа.

— Я горю желанием доставить тебе максимум удовольствия, та belle. Чтобы твои ясные милые глазки светились радостью, а личико сияло от счастья. Это наполнило бы меня неописуемым наслаждением.

Белла ушам своим не верила. Такая изысканная тирада после уже привычных грубовато-лаконичных и насмешливых реплик, сводившихся к одному: а не пора ли нам с тобой в постель!

— Вы вознамерились сразить меня наповал своей любезностью? — усмехнулась девушка.

— Разумеется, — в тон ответил он, и сердце у нее забилось быстрее.