Эффект бывшего парня - Карла Соренсен

Ава поцеловала меня в подбородок, затем нашла мои губы, и мы оставались там, пока вода не остыла.

Много позже, когда она лежала, прижавшись ко мне в постели, и ее дыхание было глубоким и ровным, когда она спала, я тихо произнес эти слова, уткнувшись в шелк волос, щекотавших мой подбородок.

— Я влюблен в тебя, Ава. Но не думаю, что ты готова это услышать.

Только тогда я смог расслабиться настолько, чтобы заснуть.

ГЛАВА 17

Ава

Честно говоря, я даже не знаю, как это произошло. Накануне вечером, между первой и второй рюмками, я согласилась помочь Эшли. Хуже того, согласившись помочь, я согласилась пройтись с ней по магазинам.

Когда я уходила от Мэтью, он одарил меня торжественной улыбкой. Это означало, что я пропущу первый день тренировочного лагеря, что было ужасно, но мое присутствие не было необходимым, так что Реджи не возражал против того, чтобы я взяла отгул на утро.

— Я не знаю. Этот кремовый оттенок не подходит к розам. — Эшли отступила на шаг и посмотрела на пашмину, перекинутую через руку.

— А шаль обязательно должна сочетаться с розами? — невинно спросила я.

Эшли положила ее обратно на полку и посмотрела на меня.

— Дресс-код существует не просто так, Ава. В противном случае с таким же успехом я могла бы появиться в джинсах.

Я чуть не рассмеялась, услышав ужас в ее голосе, но сдержалась. Меньше всего мы могли допустить, чтобы Эшли подумала, что я нахожу ее забавной. Мы ходили по магазинам уже пару часов, и, хотя я по-прежнему закатывала глаза примерно каждые семь секунд, я снова оказалась в крайне затруднительном положении из-за того, что не так уж плохо проводила время со своей старшей сестрой.

И это замешательство заставило меня задать вопрос, который я обычно держала в голове.

— Я думаю, тебе нужно мне кое-что объяснить.

Эшли остановилась и повернулась ко мне, вопросительно приподняв бровь.

Я осторожно начала.

— Ты такая... — Моя пауза была неуместной, потому что она прищурилась, думая, что я собираюсь ее оскорбить. — Собранная. Всегда идеально собранная. Но ты выполняешь работу, на которой весь день нужно ходить в форме.

Выражение ее лица смягчилось, но голос звучал настороженно.

— В этом скрыт какой-то вопрос?

— Я просто пытаюсь примирить эту дихотомию, вот и все.

Сначала я не думала, что она ответит. Честно говоря, я просто гордилась собой за то, что не сформулировала это так, как хотела. Ты выглядишь как степфордская жена. Твой муж, вероятно, зарабатывает триста тысяч в год, так объясни мне, почему ты все еще работаешь по шестьдесят с лишним часов в неделю.

Я могу только представить, как все происходит на самом деле. Но я этого не понимала. Никогда не понимала эту черту характера своей сестры. В конечном счете, она не имела для меня ни малейшего смысла, и после двадцати с лишним лет размышлений о том, что же двигало ею, я, наверное, разучилась размышлять спокойно.

— Пару дней назад, — сказала Эшли, прислонившись к столу с шарфами и стараясь не встречаться с моим любопытным взглядом, — мне пришлось сделать эпидуральную анестезию. Обычная процедура. Я делаю это почти каждый божий день на работе. Мужа пациентки вырвало на мои туфли, когда он увидел иголку. Я вытерла все, что могла, потому что в моем шкафчике не было запасной формы, но когда вернулась домой, то поняла, что ходила с рвотными массами этого человека на носках все оставшиеся десять часов моей смены.

Черт возьми. Это было не то, о чем я спрашивала, но я промолчала.

— Когда я не работаю, мне нравится выглядеть как можно лучше, потому что в любой день я понятия не имею, буду ли часами ходить в чьих-то биологических жидкостях. — Она взглянула на меня. — Такой ответ тебя устроит?

— Немного, — честно ответила я. — Наверное, мне просто трудно представить доктора Бейкер-Хьюза. Я сама никогда не была свидетелем этого.

Я могла бы представить Эшли, делающую много чего. Например, быть трофейной женой.

Ее улыбка была слабой, но она явно была удивлена.

— Меня вырастили, зная, что я справлюсь с этой работой. Мама и папа не оставили мне выбора.

Осознание того, что я никогда не думала об этом с такой точки зрения, заставило меня поежиться. Впрочем, она была права. Я помню разговоры о том, в какую школу пойдет Эшли, где она будет проходить ординатуру, где она станет лечащим врачом и какой практикой будет заниматься, потому что это был путь, который прошел наш отец. Она продолжала его наследие.

Та часть меня, которая хотела напомнить ей, что, по крайней мере, она привлекала их внимание, никогда не исчезнет, но я взглянула за нее по-другому, пока она бродила по бутику, рассматривая серьги и примеряя браслеты, которые не соответствовали ее тематике.

Мы вышли из магазина и повернули в сторону отеля. В голове у меня была полная каша от мысли, что, возможно, за все это время и расстояние, проведенное вдали от сестры, у меня не было возможности понять ее лучше.

Мы с Эшли отошли в сторону, подальше от большой группы туристов, которые делали снимки.

— А Адам не против того, что ты делаешь?

— Что ты имеешь в виду?

Я имела в виду, что практически ничего не знала о браке моей сестры. Я однажды встречалась с Адамом до того, как они поженились, и я ненавидела его из принципа, потому что на сто процентов была в команде Мэтью. О, ирония судьбы.

Теперь мне захотелось послать ему благодарственное письмо.

— Ну, я знаю, что Адам преуспевает, но ты, должно быть, зарабатываешь больше, чем он, верно? — Я посмотрела на нее. Ее золотистые волосы сияли даже под пасмурным небом Сиэтла, и ни один волосок не выбивался из прически. Ее макияж был безупречен, и я все еще чувствовала себя маленьким ребенком, играющим в переодевания, когда была рядом с ней. — Он не против?

Алые губы Эшли изогнулись в улыбке.

— Адам понимает семейное давление так же хорошо, как и я. Наши карьеры могут стать примером влияния кумовства. Так что да, он не против. Мы оба усердно работаем и наслаждаемся плодами этого труда в виде дома, в котором живем, и возможностью путешествовать в любую точку мира. Именно поэтому мы решили не заводить детей. Мы наслаждаемся этой свободой.

Она произнесла это почти оправдываясь. Как будто ждала, что я начну ругать ее за то, что она не производит на свет потомство, за